— Ты удивилась бы, узнав, как она полезна. Прошлой зимой, когда электричество отключили из-за сильной бури и повреждений на трассе, машинка нам очень пригодилась. А вообще это дань сентиментальности. Она напоминает мне о тех временах, когда я служил рассыльным.

— Я изумлена, а меня нелегко удивить. — Мэри заинтересованно огляделась. — Ты превратил «Реджистер» в настоящую газету, Чарли, с энергичными репортерами и так далее. — Она улыбнулась. — Значит, тебе уже не приходится заполнять место в газете статьями о спасении кошек, забравшихся на деревья.

— Даже в небольшом городке полным-полно настоящих новостей — надо только знать, где искать их. — Он взял со стола пресс-папье — жеоду, кристаллы которой напомнили Мэри мелкие острые зубы. Чарли долго разглядывал этот предмет, но думал о чем-то другом.

Мэри припомнила его недавнюю реплику, обращенную к Ноэль.

— Кстати, о новостях: что ты собирался разузнать? Может, следовало бы посвятить в ваши тайны и меня?

Чарли со вздохом положил пресс-папье на место и прислонился к столу, скрестив руки на груди. Мэри вдруг заметила, что он перестал носить обручальное кольцо. Значит, в его жизни появилась новая женщина? Или Чарли просто решил, что с него хватит? В конце концов, его вторая жена умерла восемь лет назад.

— Пока я и сам не знаю, что удастся найти. Возможно, ничего. — Его лицо стало отчужденным и непроницаемым. — Первым моим порывом было броситься на Рамзи-Террас и задушить этого ублюдка. К счастью, я передумал и решил кое-что выведать. Я мог бы собрать подробное досье на Роберта Ван Дорена, вплоть до времен его учебы в школе.

— И что из того? — У Мэри учащенно забилось сердце.

— То, чем я пока располагаю, вызывает слишком много вопросов. — Он обернулся и взял из переполненного ящика папку. — Вот посмотри.

В папке хранились копии статей, снятые с микропленки. Верхняя статья, вырезка из «Сан-Франциско экзаминер», была датирована 12 апреля 1972 года:

«Юноша обвинен в совершении тяжкого преступления.

Вчера утром полиция Пало-Альто арестовала студента Стэнфордского университета, 21-летнего Джастина Макфейла, по обвинению в изнасиловании 18-летней студентки Дарлин Симмонс. Оба побывали на вечеринке студенческого общества «Каппа-Альфа». По свидетельствам очевидцев, Симмонс, Макфейл и двое его друзей ушли с вечеринки в состоянии сильного опьянения. Симмонс утверждает, что по дороге в жилой корпус ее изнасиловал именно Макфейл.

На допросе товарищи Макфейла, 21-летний Кинг Ларраби и 20-летний Роберт Ван Дорен, заявили, что об изнасиловании им ничего не известно. Единственным заявлением Макфейла было следующее: «Мы все выпили и начали дурачиться. Я ни к чему не принуждал ее». В настоящее время его содержат в тюрьме без права освобождения под залог. Полиция кампуса Стэнфордского университета приступила к расследованию».

Внезапно мысль, не дававшая Мэри покоя, стала абсолютно отчетливой: самоубийство Коринны. А если это их козырь в игре против Роберта? Вместе с этой статьей рассказ о самоубийстве по крайней мере заронит подозрения. Люди задумаются, какое отношение имеет Роберт к смерти Коринны, о чем Мэри гадала много лет подряд.

— Почему же мы ничего не узнали об этом случае? — спросила она.

— Во-первых, в местных газетах о нем не сообщалось, — принялся объяснять Чарли, загибая пальцы. — Во-вторых, доказательств виновности Роберта не нашли. Помню, в то время до меня дошел слух о каком-то преступлении в Стэнфорде. Впрочем, не мне объяснять тебе, как Ван Дорены не любят выносить сор из дома.

— Но если он невиновен, к чему такая скрытность?

— Вопрос в самую точку.

— Ты считаешь, что Роберт что-то скрывает?

— Может, да, а может, нет. Есть вероятность, что мы имеем дело с совпадением. Не знаю, что стало с Макфейлом, но дальнейшая судьба Ларраби мне известна. — Чарли вынул из папки еще одну вырезку, на этот раз из «Бернс-Лейк реджистер», датированную 16 ноября 1998 года. Крупный заголовок бросался в глаза: «Кандидат от республиканцев Кинг Ларраби избран в сенат».

Мэри вскинула голову.

— Ты думаешь, эти два события связаны между собой?

— Как я уже говорил, совпадений слишком много. К тому же я не верю в совпадения. — Чарли сунул вырезку обратно в папку. — Ты слышала о строительстве новой автострады, решение о котором недавно приняли в Олбани? Догадайся, кто был самым рьяным ее сторонником.

— Ларраби?

— В яблочко. А кому в Бернс-Лейк больше всех выгодна постройка нового шоссе?

Мэри уже знала. О торговом центре «Крэнберри» ее зять говорил без умолку несколько месяцев. Автострада должна была стать важным звеном, связующим торговый центр с окрестными городками, что, в свою очередь, обеспечило бы ускорение экономического роста Бернс-Лейк. Но чем может быть выгодна сама постройка, кроме обычных, полагающихся в этих случаях государственных выплат? Мэри тщетно искала ответ.

— Да, все это звучит подозрительно, — согласилась она. — Но не противозаконно.

Чарли приподнял бровь.

— Правильно, а если Роберт и Ларраби — давние сообщники, еще со времен учебы в университете? Что, если об изнасиловании той девушки им известно больше, чем они утверждали? Значит, у них есть причина держаться друг за друга.

Внезапно к ней вернулись воспоминания, словно порыв холодного ветра, нашедший трещину в оконной раме. Роберт утверждал, что вечер, когда умерла Коринна, он провел дома, в кругу родных. А если родители солгали, чтобы защитить его?

Затем Мэри в голову пришло кое-что еще: слова, однажды услышанные от подруги. Они сидели на кровати в ее комнате и разговаривали о Роберте. На лице Коринны появилось странное выражение — она была ошеломлена и испугана. Она сказала: «Его ничем не прошибешь, Мэри. Я не хочу сказать, что он ничего не боится. Но по-настоящему его ничто не задевает».

Что она имела в виду? Что с Робертом не может случиться ничего плохого? Или что он совершенно бессердечен? Помня о недавних событиях, Мэри склонялась к последней версии. Но хладнокровно пережить развод — одно дело, а совершить убийство — совсем другое.

И все-таки волоски на затылке Мэри встали дыбом. То же чувство возникало у нее, когда она предвидела удачный шанс для рекламы.

— Я только что думала о Коринне, — призналась она. — Помнишь ее похороны? Как холодно держался Роберт! Он пытался… отдалиться от происходящего.

— Честно говоря, я отчетливо помню только тот день, когда мы узнали о ее смерти. — Чарли развел руками.

Ну конечно, спохватилась Мэри. Разве такое можно забыть? В тот день она ушла от Чарли. Как бы она ни корила себя, ей не удавалось отделаться от мысли о страданиях, причиненных ему. Вот и сейчас в глазах Чарли мелькнул проблеск давней боли.

Мэри боролась с желанием отвести взгляд.

— А если Роберту известно больше, чем он утверждает, — не только об изнасиловании, но и про Коринну?

Если не считать на миг сжавшихся челюстей, лицо Чарли осталось невозмутимым.

— Я тоже думал об этом. Но даже если мы правы, у нас нет никаких доказательств.

— А если бы они нашлись?

Так было с самого начала: стоило одному из них высказать мысль, оказывалось, что второй уже обдумывает ее. По этому поводу они часто смеялись. Мэри встревожилась, осознав, что между ними ничто не изменилось.

— Как журналисту мне будет слишком мало догадок и предположений, — продолжал Чарли. — И откровенно говоря, я не рассчитываю, что после всех этих лет всплывет что-нибудь новое.

Но несмотря на это, идея продолжала обретать форму в голове Мэри. Загоревшись, она подалась вперед.

— Разреши помочь тебе, Чарли. Теперь мне хватит времени. И, Бог свидетель, здесь моя родина.

Чарли покачал головой.

— Не хочу тебя обидеть, но лучше бы ты не вмешивалась. И, как я уже сказал, прошло слишком много времени. След давным-давно потерялся.

Мэри ощетинилась.

— Да, я далека от журналистики, но с интригами я знакома не понаслышке. С их помощью я зарабатываю себе на хлеб. Если Роберту есть что скрывать, поверь мне, я сумею разузнать, что именно.