— Здесь все по-другому. Пустыня безлюдна и безмолвна, но она по-своему красива — ты должна увидеть ее в грозу, когда бьют молнии. А здесь… Я мог бы любоваться этим видом целый день.

Увидев, как он смотрит на горы, я почувствовала, как мое сердце переворачивается. Я повернулась к Алексу и поцеловала его. Он обнял меня обеими руками, отвечая на поцелуй, и я удивленно рассмеялась, когда он вдруг приподнял меня и посадил к себе на колени, хитро улыбаясь.

— Конечно, тобой я тоже мог бы любоваться целый день, — сказал он, снова наклоняясь ко мне.

В нашем домике было удивительно спокойно и уютно: нас окружали только горы и небо, да иногда раздавался крик ястреба в вышине. Мы оба знали, что не можем оставаться здесь вечно, но дни проходили, и, думаю, нам обоим хотелось верить, что это не так Что в мире нет никаких ангелов и сумасшедшие фанатики из Церкви не хотят нас убить. Иногда я и правда забывала об этом. Как будто домик существовал в другом измерении, где у нас не было никаких проблем.

Мы с Алексом проводили вместе почти каждую минуту: ходили на долгие прогулки, играли в карты. Однажды мы провели целый вечер, пуская в ручье наперегонки листья, а в другой раз целый день разбирали инструменты загадочного геолога, оставленные за домом. Видимо, он складывал ил и песок со дна ручья в специальный лоток, а потом промывал его. Берега ручья были неровными: по ним до сих пор было видно, где прежний обитатель домика, кем бы он ни был, выкопал большие куски земли в поисках золота.

— Интересно, он нашел хоть что-нибудь? — задумчиво спросила я, дотрагиваясь до деревянного лотка. Дерево было светло-серого цвета, лоток начинал гнить.

Алекс сидел на корточках, разглядывая ржавое сито, через которое просеивался песок.

— Жалко, если все его старания были бесполезными после такой тяжелой работы. — Алекс взглянул на меня, приподняв бровь. — Эй, а почему мы всегда говорим «он»? Может, это была женщина-геолог?

Я расхохоталась.

— Ты прав. Вот уж не думала, что когда-нибудь стану дискриминировать женщин.

Алекс покачал головой.

— Поосторожней с этим, а то так можно и вылететь из клуба девушек-механиков.

— Ты ведь им не скажешь, правда?

— Хмм, дай-ка подумать… — Поднимаясь на ноги, Алекс вытер руки о джинсы и посмотрел на меня с притворной задумчивостью. — А что я получу за мое молчание?

Я обвила его за шею и слегка потянула вниз, чтобы поцеловать. Рядом с нами тихонько журчал ручей, а вдалеке был слышен крик ястреба.

— Этого достаточно?

— Ха, размечталась! — Притягивая меня к себе, Алекс снова поцеловал меня. Его губы были теплыми и нежными, поцелуй длился долго. Когда он закончился, Алекс посмотрел на деревянный лоток и рассмеялся. — А знаешь, это наверняка был какой-нибудь седой старик с бородой, который жевал табак и плохо пах.

Я не выпускала Алекса из объятий, глядя ему в глаза и улыбаясь. Когда я была с ним, это дарило мне ощущение удивительного счастья — простого, незамутненного счастья, которого я не испытывала с раннего детства.

— Я люблю тебя, — сказала я. За четыре дня, которые мы провели здесь, я впервые произнесла эти слова по-английски, они сами вырвались у меня.

Алекс замер, глядя мне в глаза. Его темные волосы шевелил легкий ветерок. Я внезапно поняла, что он чувствует, и мои глаза чуть не наполнились слезами. Алекс нежно взял в ладони мое лицо и поцеловал меня.

— Я тоже люблю тебя, — сказал он, прижимаясь к моим губам.

Время шло, и мы с Алексом провели немало дней, просто разговаривая — мы должны были так много сказать друг другу, так много узнать, что нам не хватало часов в сутках. Иногда я обнаруживала, что пристально смотрю на Алекса, все еще не веря в происходящее, а иногда заставала его за точно таким же занятием. Каждую ночь я засыпала в его руках, чувствуя себя в тепле и безопасности. А каждое утро я просыпалась рядом с ним, и у меня внутри будто вставало солнце.

С ним было так легко. Мы ладили во всем, даже в мелочах — когда делать уборку в домике (в основном мы делали это каждые два дня, когда беспорядок начинал раздражать) и как мы поделим домашние обязанности. Их было не так уж много. Я готовила — просто грела консервы в банках, — а Алекс убирал после еды.

Но главное — я могла целовать его, прикасаться к нему, чувствовать его прикосновения. От его близости у меня мгновенно подскакивал пульс. Я знала, что Алекс испытывает то же самое, но каждый раз, когда он прикасался ко мне, я отчетливо чувствовала: он не хочет торопить меня и готов ждать столько, сколько потребуется. За это я любила его еще больше — он понимал, что мне нужно время, чтобы привыкнуть ко всему этому. Мне было немного не по себе. Все это заставляло меня чувствовать себя самым обычным человеком: руки Алекса, крепко обнимающие меня, его горячие губы и поцелуи, заставлявшие меня то подниматься над землей, то падать с обрыва — что могло быть более человеческим?

Но тот день в пустыне, когда правда вдруг обрушилась на меня, раз и навсегда развеял все мои смутные надежды, что этот мой ангел — какая-то ошибка, что он не настоящий. Он был настоящим, и мне предстояло жить с этим всю жизнь. Я наполовину ангел, и это невозможно изменить. Внутри меня существо, которое будет со мной всегда. И хотя воспоминание о пустыне, легко кружащейся перед моими глазами, пока я парила в воздухе, напоминало… какое-то волшебство, оно было более реальным. Не важно, что с Алексом я чувствую себя обычным человеком. Это не так. Мы не простая пара — парень и девушка, мы — парень и… наполовину девушка.

Эта мысль иногда погружала меня в такую тоску, будто я сидела в одиночестве перед окном, исполосованным струями дождя. Как будто то, чего у меня никогда не было, но о чем я мечтала, вдруг исчезло навсегда. Из-за этого я даже не могла представлять наше с Алексом будущее. Что бы ни было у меня внутри, одно было ясно: моя судьба — уничтожить ангелов… а они хотят уничтожить меня. Сколько времени у нас с Алексом на самом деле?

Я терпеть не могла эти мысли, я хотела, чтобы они исчезли навсегда. Алекс, казалось, чувствовал, что мне неприятно говорить об этом, и мы старались избегать этой темы и просто наслаждались тем, что мы вместе. И несмотря на все опасности, которые нам грозили — а может, из-за них в том числе, — наша любовь была важнее всего на свете. Не важно, какое будущее нас ожидало — сейчас мы были здесь, вместе, и каждый наш день был наполнен любовью. Я хотела, чтобы это длилось вечно.

Иона нервно оглянулся, входя в кафе, расположенное на юге центральной части Денвера. Иона не был частым гостем в Денвере: почти все время он проводил в здании церкви, и раньше никогда не оказывался в районе Лодо с его домами в викторианском стиле и многочисленными художественными галереями. Разыскивая кафе, Иона несколько раз свернул не туда, а припарковаться стоило ему больших усилий. Он едва устоял перед соблазном бросить все это и вернуться обратно в церковь.

Но что-то заставило его продолжить свой путь.

Он заказывал капучино у стойки, когда вдруг услышал, как его кто-то окликнул.

— Иона Фиск?

Иона быстро обернулся и увидел высокого мужчину с широкими плечами и светлыми волосами. У него были такой же пристальный, завораживающий взгляд, как у Разиэля. Иона почувствовал, как его горло сжалось.

— Да… э-э… это я.

Ангел протянул руку.

— Нейт Андерсон. Спасибо, что пришли.

Иона кивнул, все еще не уверенный, что ему стоило сюда ехать. Получив свой кофе, он проследовал за ангелом к столику в дальней части кафе, наполовину скрытому за большим фикусом. Там уже сидела женщина лет тридцати на вид, с каштановыми волосами до плеч. На ней был дорогой костюм. Когда Иона подошел, она привстала.

— Здравствуйте, я Софи Кинни, — сказала она, протягивая Ионе руку. Ее карие глаза не были гипнотическими, как ангелов, но их взгляд был весьма настойчив. Пожав ей руку Иона нерешительно сел за стол, вдруг почувствовав себя так неловко, будто он снова оказался в колледже.