Единственное, что осталось от былого разгула демократии, — тот самый нудистский пляж. При­чем летчики сами его хотели оставить. И коман­дование согласилось, несмотря на гневные про­тесты местного Комитета жен офицеров. «Для поддержания боевого духа», и точка!

К стоянке только что остановившегося коман­дирского истребителя подрулил «газик». Оттуда выскочил солдатик и, четко бросив ладонь к ви­ску, отрапортовал дежурному по стоянке:

— Комполка срочно вызывают в штаб.

— Вольно. Подожди, он сейчас спустится из кабины.

Коротко простучал по перекладинам дюрале­вой аэродромной стремянки молодой командир полка. Расписавшись в техжурнале, принесенном техником самолета, он, как и был в летном сна­ряжении и шлеме, сел в «газик». Водитель-лихач стартовал с места, оставив на серых плитах чер­ные следы шин.

* * *

В штабе, в приемной «родного» кабинета Юрия Рощина, его поприветствовали трое незнакомых офицеров ВВС: два майора и полковник.

— Здравия желаю. Проходите, товарищи, — пригласил хозяин. — Саша, принеси чая, — при­казал он ординарцу.

Войдя в кабинет, офицеры представились: полковника звали Александр Орлов, а майоров — Сергей Игнатенко и Михаил Аксенов.

— Юрий Владимирович, — начал полковник, когда чай был выпит. — Вы сегодня наблюдали полет новейших русских истребителей, которые уже в очень скором времени придут на заме­ну семейству самолетов Су-27. И, я думаю, пора вам познакомиться с ними поближе. Да-да, не удивляйтесь, здесь предсерийные машины про­ходят очередной этап Государственных испы­таний, согласно которому будет отрабатываться их взаимодействие с тяжелым атомным авиане­сущим крейсером «Слава», который тоже сейчас проходит испытания. Частично базироваться новые самолеты будут на вашем аэродроме. Так что передавайте на время дела заму и поедемте с нами.

— Есть, — только и смог ответить обескура­женный таким крутым поворотом событий под­полковник Рощин.

* * *

Черная «Волга» последней модели с тониро­ванными стеклами и белыми цифрами и буквами номерных знаков на черном фоне [9]петляла по извилистому серпантину, все выше поднимаясь в Крымские горы.

Расположившийся на заднем сиденье Юрий Рощин глядел на пейзаж за окном и думал: «Не врали, значит. Все-таки существует в горах сверх­секретный аэродром».

Об этом часто писали падкие до сенсаций журналисты. Якобы внутри гор на Южном бере­гу Крыма построен аэродром для защиты прави­тельственных дач. Самолеты, дескать, разгонялись по специальным тоннелям, выходящим в сторону обрыва, и, взлетев, сразу же оказывались над за­щищаемым объектом. Приземлялись истребители на яйле — плоскогорье, расположенном под об­рывом стартовых тоннелей и уже по другим тон­нелям возвращались в секретные ангары.

Попетляв еще немного, «Волга» затормозила перед неприметными зелеными воротами с крас­ной пятиконечной звездой. Из таблички на КПП значилось, что это специальный радиотехниче­ский батальон. Таких воинских частей по всему Крымскому полуострову было понатыкано мно­жество и в самых невообразимых местах.

Часовые внимательно проверили документы, и после этого ворота с лязгом разъехались на направляющих. «Волга» проехала дальше, миновав чисто выметенный плац со щитами по строевой подготовке, и остановилась у здания штаба. Даль­ше тянулись ряды казарм и различные здания с антеннами.

Внешне это все и походило на радиотехни­ческий батальон, если бы не характерные пло­ские антенны станций обнаружения и наведения зенитно-ракетной системы С-400, которые вы­глядывали из-за деревьев и масксетей, массивные камуфлированные колонны ТПК ¹боевых машин и прикрывающие их зенитные ракетно-артиллерийские самоходки «Тунгуска».

В штабе полковника Рощина встретил генерал- майор и, не откладывая дела в долгий ящик, про­тянул карточку магнитного пропуска, на котором еще дополнительно был нанесен штрихкод для лазерного сканера.

— Пойдемте. То, что вы сейчас увидите, — одна

из наших самых охраняемых тайн.

* * *

Юрий Рощин шел вместе с генерал-майором, который так и не представился, и с офицерами, которые привезли его сюда, по наклонному кори­дору. Сводчатый потолок из фортификационного бетона освещался редкой цепочкой электриче­ских плафонов в защитной сетке.

У площадки лифта, уходящего куда-то в недра горы, их встретил пост с двумя молодцами в камуфляже бронежилетах и с компактными автома-

¹ТПК — транспортно-пусковые контейнеры.

тами «Вихрь» в руках. Молодцы молча взяли у всех карточки и по очереди пропустили через опреде­литель. Все это время за процессом бесстрастно наблюдала зрачком видеоприцела дистанционно — управляемая пулеметная турель под потолком.

После недолгой проверки все офицеры заш­ли в лифт. Кабина с жужжанием стала опускаться куда-то в глубь горы. Наконец на одном из под­земных этажей они остановились, и дверцы рас­пахнулись прямо в залитый светом ангар.

В самом его центре, весь опутанный провода­ми, шлангами, оптико-волоконными и силовыми кабелями, возвышался невиданный самолет с кры­льями обратной стреловидности. Непроницаемый, блестящий золотым напылением фонарь кабины был сейчас закрыт.

Этот летательный аппарат был одновременно похож и непохож на другие самолеты знамени­той «фирмы» Павла Осиповича Сухого: плавные изгибы сопряжения крыла и фюзеляжа, по лебя­жьему изогнутая носовая часть фюзеляжа, широ­кое «разваленное» наружу вертикальное хвостовое оперение. И вместе с тем было в нем нечто фу­туристическое — сразу становилось понятно, что к своим предшественникам новый истребитель относится как первый серийный реактивный бое­вой «Мессершмитт-262» к своим поршневым вин­томоторным собратьям.

Сама по себе обратная стреловидность в пред- серийном, а в перспективе — в серийном, а не экспериментальном истребителе уже была огром­ным технологическим прорывом. Такое крыло от­крывало перед летательным аппаратом массу со­вершенно уникальных возможностей: отличную управляемость на закритических и сверхкрити­ческих углах атаки, когда «нормальный» самолет попросту валится в штопор, управляемость на малых скоростях и, как следствие, замечательные взлетно-посадочные характеристики, понижен­ную радиолокационную заметность.

Но до сих пор обратная стреловидность реализовывалась исключительно в экспериментальных самолетах, таких как американский Х-29 и рус­ский С-37 (Су-47) «Беркут». Дело в том, что под действием набегающего потока воздуха обратно- стреловидное крыло стремится согнуться — это называется аэродинамической дивергенцией. Ре­шить проблему можно, только увеличив общую жесткость конструкции, а это чревато увеличени­ем веса. Но разработка и использование специ­альных композитных материалов успешно реши­ли такую проблему.

Кроме этого новшества, на самолете было еще много технических «изюминок», но сейчас они прятались под обшивкой и за непроницаемым остеклением фонаря кабины.

Рядом с истребителем были установлены стен­ды с различными приборами. Назначение боль­шинства из них было для подполковника Рощина неведомым. По экранам бежали зеленые синусо­иды, на компьютерных дисплеях отображались непонятные графики, таблицы и полигоны, а ру­ководили здесь люди в белых халатах — исследо­ватели, хоть и в офицерских званиях. Они про­износили какие-то одним им понятные фразы, пересыпанные техническими терминами. И Рощин почувствовал себя чужим в царстве яркого света и электроники.

— Юрка! Здорово!

Рощин обернулся на знакомый голос, который он чаще слышал сквозь треск и шипение стати­ки в наушниках летного шлема. Так и есть: через освещенную площадку широкими шагами к нему шел Олег Щербина, командир и ведущий пары, с которым они прошли и огненный ад воздушной войны за Донбасс, и ожесточенные бои в небе Ве­несуэлы над Карибским морем и джунглями.

А рядом с ним — еще трое молодых офицеров в летной форме. Остальные летчики звена супер­истребителей. Высокий светловолосый старший лейтенант, напоминающий чем-то самого Рощина в недавней молодости. Невозмутимый майор с восточными чертами лица и заметной проседью в черных как смоль волосах. И низенький капи­тан плотного телосложения.