И тут срабатывают установленные вдоль до­роги «монки»! МОН-50 — мина осколочная, на­правленного действия, заряд — пятьдесят кило­граммов. Каждая такая мина снабжена датчиком движения и микропроцессорными блоками, синхронизирующими подрыв. Страшная мина. «Умная мина». По обе стороны участок доро­ги вздыбливается огненно-дымными фонтана­ми, стальные веера осколков секут живую плоть и металл. На лесной дороге лопается огненный пузырь, потом — еще один. Рванули баки с со­ляркой. Рев пламени заглушается воплями вре­менно живых. Заводят свою смертоносную песнь пулеметы, расчетливо бьют снайперы. Хотя в дан­ном случае — это лишь акт милосердия, быстрая и легкая смерть. Воздух прочерчивают реактив­ные струи одноразовых гранатометов — даром, что ли, с собой брали...

В течение нескольких минут от подкрепления террористам не остается ничего — только гро­мадное пятно гари. Полыхают задетые деревья — а вот их жалко, пострадали зря в извечной чело­веческой грызне.

Кодированное сообщение о ценном грузе уже отправлено. Поэтому «Касатка» возвращает­ся в серьезной компании сразу двух «Аллигато­ров» — ударных вертолетов специального назна­чения Ка-52, принятых на вооружение ВВС и ФСБ России. Таких «зубастеньких» обижать себе до­роже — сожрут и не подавятся. На каждом — ма­логабаритный радар, оптико-локационная и те­пловая системы наведения. Вооружение: мощная 30-миллиметровая пушка 2А42, такие на БМП устанавливают. Да еще две по восемь пусковых установок сверхзвуковых ракет с лазерным на­ведением противотанкового комплекса «Атака» и два блока неуправляемых реактивных снаря­дов. Короче — хрен рыпнешься.

Обе боевые машины заложили над местом по­садки крутой вираж, в то время как «Касатка» по­шла на снижение. Бойцы спецназа вместе с осво­божденными заложниками и с тремя пленными террористами загрузились в вертолет.

— Подрывай все здесь на хрен! — обратился полковник к взрывнику.

— Уже. — Тот нажал на миниатюрном пульте комбинацию клавиш. Сорок секунд.

— Ясно. — Полковник повернулся к терро­ристам. — Итак, начнем допрос с пристрастием. Химию мы уже использовать не можем. — Он по­смотрел на Дока. — Остается физика.

Вертолеты уже набрали высоту и на хорошей скорости уходили от места проведения спецопе­рации. Им вслед упруго стеганула ударная волна, позади вертолетов распустились гигантские ог­ненные бутоны взрывов, на секунду оттенив трой­ку вертолетов.

— Итак, вопрос, — продолжил «задушевную бе­седу» полковник Симонов. — Что за карта была у вашего кореша, который подорвал себя грана­той? Времени на раздумья я не даю.

— Я это, я не знаю...

— Неправильный ответ.

Полковник ухватил террориста за грудки, под­тащил к открытой двери грузовой кабины и спих­нул вниз. Душераздирающий крик террориста уто­нул в свисте воздушного потока.

В грузовую кабину высунулся второй пилот:

— Товарищ полковник, вас командир пары при­крытия вызывает! — Уровень шума в салоне верто­лета был совсем небольшим, и люди переговарива­лись между собой, лишь слегка повышая голос.

Полковник нахлобучил массивный вертолет­ный шлем, висящий на специальном кронштейне на переборке между салоном и кабиной пилотов.

— Полковник, прием, это командир прикры­вающей пары «Аллигаторов». У вас там все в по­рядке? У тебя из вертолета что-то выпало.

— Все нормально. Избавляемся от «балласта нации», как говорят наши друзья-бандеровцы.

— А, ну тогда лады. Продолжайте в том же духе.

Полковник Симонов повесил шлем на крон­штейн и снова повернулся к оставшимся терро­ристам.

— Повторяю вопрос.

— Йа-йа... Я скажу! — Бандеровец от страха аж заикаться стал. — Это... Карта, морская, на ней схема... Готовится захват корабля, боевого корабля в Крыму... Это все... Это все, что я знаю!

— Так-так-так... Интересно.

Сразу же по прибытии на базу полковник Си­монов связался по засекречивающей аппарату­ра

ре связи с соответствующими службами. А карта и другие документы, найденные в планшетке у по­дорвавшего себя террориста, были отправлены спецкурьером прямиком в Генеральный Штаб.

... Из объятий Морфея капитана Игоря Чайку вырвал ревун корабельной тревоги. Офицер рез­ко поднялся на своей койке и ударился головой о второй ярус.

— А, что?

— Да успокойся, — зевнул Шурик. — Лодка всплывает.

— О, значит прибыли. Хоть посмотрим на са­мую северную из русских земель, — отозвался со второго яруса командир второго экипажа Су-34ПЛ старший лейтенант Николай Синельников.

— И не только посмотрим, но и пройдемся!

— Ага, держи карман шире... В локатор ты на нее полюбуешься, и то, если старпом очередной приборкой не замахает.

Тяжелый атомный авианесущий подводный крейсер драили всем экипажем. Ответственным по проведению авральных работ назначался старпом, который и так был настоящим апологетом чисто­ты. И при всей своей строгости говорил он тихо, почти интеллигентно, правда, в его речи про­скальзывали такие морские выражения и сравне­ния, что, казалось, сама лодка краснеет от стыда.

А вот боцман свою луженую глотку не жалел и во второй части «марлезонского балета» злобно хрипел на нерадивых матросов.

Вообще казалось, что смысл существования команды — это наведение непрерывной чистоты

и блеска. В принципе, так оно и было. Палубы драили пять раз с мылом! Матрос после дембеля будет поддерживать образцовую чистоту, где бы он ни жил, а по ночам — просыпаться от при­снившегося окрика боцмана: «Переделать! Еклмн!»

Летчики также выдраивали помещения на­равне со всеми. Хотя официально летный состав освобождался от приборок и авралов. Но не по- людски как-то получилось бы, если б «летуны» умыли руки на этом. Моряки прекрасно их по­нимали и ценили помощь, хоть и подтрунивали. «Летуны», впрочем, в долгу не оставались. И даже боцман серьезных замечаний им не делал, да и старались мужики, как все.

— А мне девушки снились, — несколько рас­терянно сказал Игорь.

— Ага, еще бы! — Шурик не упустил случая «подколоть» друга. — Небось наяды какие-нибудь или русалки. Вон, одеяло до сих пор дыбом стоит.

— Да отвали ты... — под общий смех отмах­нулся Игорь.

Включилась корабельная трансляция: «Коман­дирам боевых частей срочно явиться в централь­ный пост».

— О, ну все, ребята, я побежал. — Чайка на ходу натянул на себя темно-синюю робу и на­кинул ремень с красной коробкой портативного дыхательного устройства. — Смирнов, тебя, как

штурмана, это тоже касается

* * *

Игорь Чайка протиснулся в лаз, вслед за ним забрался и Александр Смирнов, задраив за собой люк в центральный отсек. Теперь, имея за плеча­ми уже несколько боевых походов, летчики сами с улыбкой вспоминали, как постоянно набивали себе синяки и шишки в тесных отсеках подводно­го атомохода в первое время службы.

— Товарищ капитан 1-го ранга! Командир БЧ-6 [13]капитан Чайка и штурман капитан Смирнов по ва­шему приказанию в центральный пост явились!

— Вольно, товарищи офицеры. Мы вышли в расчетную точку, сейчас всплываем под пери­скоп для сеанса связи. Сразу по его проведении вы получите боевой приказ. — Вячеслав Славин сейчас восседал в своем командирском кресле, ко­торое занимать не имел права никто, кроме него. Ни на подводном атомном крейсере, ни на флоте, ни вообще в Вооруженных силах России. Место капитана — священно, такова традиция.

— Есть!

— Товарищ капитан, мы на перископной глу­бине, — доложил боцман, управляющий сейчас рулями лодки.

— Боцман, дифферент — ноль. Поднять пе­рископ! Поднять выдвижные устройства. Слушать в отсеках.

— Есть дифферент ноль!

— Перископ поднят, выдвижные устройства подняты.

На мониторе в центральном посту показалось изображение белой торосистой равнины с ред­кими свинцово-серыми разводьями. Изображение поплыло по кругу — это портативная видеокаме­ра на перископе начала круговое сканирование. На другом экране передавалось такое же изобра­жение, но только в тепловом диапазоне.