Ладно, – хмурясь, сказала миссис Кейн. – Я уверена, ты догадываешься, что мало кто печалится о нем. Я очень сожалею о том, что он сделал тебе и многим другим мальчикам, Майкл: за битье, за ужасное обучение, за скудное питание и за уголь, который мистер Дженкинс продавал, чтобы набить свои карманы. Я очень глубоко переживаю о многом.

– Нет, вы не должны переживать. Если бы не вы, многие бы из нас погибли. Вы были матерью для всех и каждого из нас, насколько могли.

– Если ты действительно так считаешь, тогда ты должен сделать так, как я тебя прошу.

– На этом мероприятии самый старший из мальчиков может выступить в роли хормейстера, – покачал головой Майкл. – У него есть два дня, чтобы потренироваться.

– Но вечер состоится в частной резиденции. Поэтому нет абсолютно никакого шанса, что кто-то тебя узнает. Ради всего святого, Майкл, прошла уже целая вечность, с тех пор как ты пропал. И вряд ли ты сейчас похож на пятнадцатилетнего мальчика, которого я видела последний раз. Знаешь, там не будет сыщиков, смешавшихся с гостями.

Майкл отвел взгляд, поглощенный собственными мыслями, и рассеянно теребил края шляпы.

– Вы до сих пор не спросили меня, действительно ли это сделал я.

– Мне ни к чему об этом спрашивать.

– Может, все-таки надо?

– Ты забыл, что я знаю Роуленда Мэннинга и знаю его отвратительного брата, плохое семя во всех отношениях. Каждый мальчик, который работал там, сказал, что Ховард – вор. И я никогда не поверю Роуленду Мэннингу, и не важно, что там говорит он или кто-то другой.

– Спасибо, – пробормотал Майкл, и его благодарность сквозила в каждом звуке.

– Однако должна предупредить тебя, что его дело процветает. Мэннинг удивительным образом развернулся и пользуется благосклонностью принца-регента. Но тебе будет радостно узнать, что после смерти мистера Дженкинса я наконец получила разрешение встретиться с правлением приюта. Новый учитель приступает к своим обязанностям через две недели. Он человек совершенно другого склада, чем мистер Дженкинс.

Рад это слышать, – тихо сказал Майкл. – Но мне неприятно сознавать, что процветает другой мерзавец, обожающий плеть, Роуленд Мэннинг, черт бы побрал его проклятую душу!

– Майкл!

– Простите меня, миссис Кейн. Но нет, я понимаю выражение ваших глаз. Я не буду исполнять вашу просьбу, чтобы заслужить прощение.

Миссис Кейн долго смотрела на Майкла, не говоря ни слова.

– Знаешь, я долго думала, говорить тебе или нет, но мои, доводы иссякли. Когда графиня Шеффилд три дня назад пришла сюда…

– Графиня Шеффилд? – перебил ее Майкл. – Какого черта она здесь делала?

– Она сказала, – не обращая внимания на его слова, продолжала миссис Кейн, – что недавно познакомилась с одним человеком, который вырос здесь. И я, будучи женщиной, обладающей острым умом и большой проницательностью…

– И явной скромностью, – медленно добавил Майкл.

– И скромностью, неблагодарный бесстыдник! – на одном дыхании подтвердила она. – Так вот, дама давала невероятно уклончивые ответы, но призналась, что человек, который повлиял на ее решение провести благотворительное мероприятие, недавно прибыл в Йоркшир из колоний.

– Так это она устраивает бал-маскарад, да? – На лбу у Майкла выступил холодный пот.

– Я сразу догадалась, что наш невольный помощник – не кто иной, как таинственный мистер Раньер. И, судя по выражению твоего лица, я права, да? А вот что, как мне кажется, тебе следует сделать, так это…

– Я сделаю это, – едва слышно сказал Майкл.

– Что ты там сказал, а?

Я достаточно четко сказал, что сделаю это. Только я не вижу никакого смысла продолжать этот фарс. В этот раз я буду дирижировать мальчиками, а вам лучше начать молиться о скорейшем прибытии нового учителя, потому что без маски я не стану рисковать своей головой, быть разоблаченным, когда сочувствующие люди высшего общества придут в церковь послушать «Мессию».

– Я никогда не стала бы просить тебя об исполнении оратории в церкви, – успокоила его миссис Кейн. – А еще я хотела сказать тебе, Майкл, каким славным взрослым мужчиной ты стал, вот только ужасно высоким, – с улыбкой, от которой вокруг живых темных глаз появились лучики морщин, добавила она.

– Миссис Кейн… Скажите-ка мне вот что…

– Да? – Она ждала, ее доброе лицо, как всегда, излучало бесконечные запасы терпения.

– Она выглядела счастливой?

– Почему мне кажется, – миссис Кейн склонила голову набок, и Майкл безропотно вынес ее пристальный взгляд, – что тебе хотелось бы услышать от меня, что у нее был такой же несчастный вид, как у тебя сейчас?

Майкл тяжело вздохнул. Существует ли где-то на земле еще женщина, которая отвечает на каверзные вопросы, не высказывая при этом своего осуждающего мнения?

Шеффилд-Хаус еще никогда не выглядел столь очаровательно, подумала Грейс, окидывая взглядом огромный холл и бальный зал, пока встречала последних гостей, в числе которых были и Куин с Джорджианой. Витавший в воздухе сильный запах свежесрезанных веток лаврового дерева и вечнозеленой ели, которые обозначали начало сезона, смешивался с духами гостей. Множество разноцветного шелка, атласа и бархата на фоне бледных мраморных колонн и пола из такого же светлого мрамора представляло поразительную картину костюмированной толпы.

И Грейс чувствовала гордость. Ни один человек не отклонил ее приглашения. Ярые приверженцы традиций отложили свои досрочные отъезды в огромные деревенские поместья, чтобы принять участие в этом редком мероприятии как раз накануне Рождества. Не так часто в Лондоне проводится частный бал-маскарад.

Этот маскарад не был похож на те, какие посещала Грейс в юности. То были неинтересные и скучные сборища, где все были одеты в костюмы прошлого столетия: побитые молью платья и сюртуки, а на голове ужасные напудренные парики из конских волос.

Нет, это был настоящий маскарад. Здесь шествовали тигры, дикари и даже довольно высокого роста Наполеон, а лакеи, одетые как слуги махараджи, размахивали в воздухе ветками пальмы.

Это было экзотичное и впечатляющее зрелище, отличающееся изяществом и великолепием. Шушуканье и ядовитые насмешки, которые Грейс слышала в прошлом месяце, все еще звучали в ее голове. Поэтому она приложила все усилия, чтобы бал получился таким экстравагантным, что одна половина насмешливых слов просто замрет на губах наиболее злобных представителей бомонда. А другая – будет подавлена совместными усилиями Эйты и ее подруги леди Каупер, которая занимала очень влиятельное положение в качестве одной из знаменитых покровительниц клуба «Олмак».

В обмен на обещание незабываемого вечера Эйта собрала множество благосклонно настроенных гостей. Да, возвращение Грейс на прежнее место в обществе было организовано также тщательно, как государственный переворот.

Но это того стоило. И самое важное, это очень поможет Сиротскому приюту.

– Пошли, – обратилась Грейс к Джорджиане и Куину, которые были одеты в костюмы египетского фараона и его царицы. – Мне не терпится выпить шампанского. А потом мы войдем в зал и начнем бал. – Грейс чувствовала себя естественно и по-королевски в роли величественной хозяйки, которой она была обучена.

– Грейс, я не знаю, как ты умудрилась сделать все это за такое короткое время. – Темные глаза Джорджианы казались огромными в обрамлении густой челки черного парика.

– Я узнал недавно, – Куин подхватил обеих дам под руки, – что как только в голове у Грейс появится какая-то мысль, ее уже ничто не остановит. И этот план разработан лучше, чем половина мирных договоров в Европе.

Грейс проигнорировала комплимент, поправила свою золотистую тунику в греческом стиле и коснулась волос, чтобы убедиться, что все многочисленные нити жемчуга вплетены в ее длинные локоны.

– Черт возьми! – воскликнула она. – У меня такое чувство, будто тысячи змей взгромоздились на мою голову.

– Да не волнуйся ты так, – улыбнулась Джорджиана.