Грейс вернула на место свою полумаску и схватила с подноса бокал у проходившего мимо лакея, одетого в костюм персонажа с восточного базара. Грейс осушила бокал, стараясь не обращать внимания на пузырьки газа, от которых щекотало в носу. Перед тем как войти в бальный зал, она взяла еще один бокал. Куин продолжал посмеиваться, и Грейс могла поклясться, что он сказал что-то насчет потрясающих перемен в ее характере.

В зале Грейс оказалась перед огромной бурлящей толпой и постаралась принять спокойный и беззаботный вид. Кивнув слуге, который стоял у огромного гонга, она подала ему сигнал ударить в большую металлическую тарелку. Дрожащий звук успокоил толпу из почти четырех сотен гостей. Все члены «Вдовьего клуба» подошли и встали рядом с Грейс, Джорджианой и Куином, и лица всей толпы, на которых застыло безошибочное выражение злобного любопытства, были обращены в их сторону.

– Спасибо, что пришли сюда. Прежде чем я представлю сегодня вечером замечательный сюрприз, прошу вас всех поднять бокалы за почетных гостей, моих близких друзей – маркиза Элсмира и его новую жену, с которой многие из вас еще не знакомы. Пожалуйста, поднимите ваши бокалы за Джорджиану Уайлд Фортескью, прекрасную маркизу Элсмир и за маркиза!

На мгновение в зале повисла тишина, а потом свой бокал подняла леди Каупер, и ее мгновенно поддержал лорд Пальмерстон, который, как говорили, претендовал на роль ее любовника.

– Господи, еще раз спасибо Эмили и Пальмерстону, – услышала Грейс тихие слова Люка и его облегченный вздох.

И потом, один за другим, те немногие, у кого, очевидно, хватило храбрости, закричали: «Ваше здоровье! Ваше здоровье!» И не прозвучало ни одного язвительного замечания. Даже из того угла, где в окружении своих подхалимов стояла с королевским видом герцогиня Кендейл, не послышалось ни единого слова. Грейс раньше по ошибке считала хорошенькую герцогиню своей близкой знакомой, пока не поняла, что именно она поощряла слухи о разрыве Грейс с маркизом Элсмиром.

– И поскольку наступает традиционное время дарения подарков, – продолжила Грейс, глядя на герцогиню Кендейл и вновь поднимая бокал, – я уверена, что все вы распахнете сейчас ваши сердца и кошельки, чтобы сделать щедрые пожертвования приюту обездоленных и брошенных детей. Хор этих детей присутствует здесь, как свидетельство доброты, живущей за теми стенами. После этого начнется бал!

Кое-где раздались редкие смешки, и почти до забавного одновременно четыре сотни джентльменов и леди в масках и в разных костюмах повернулись в ожидании к широкому оркестровому балкону, расположенному высоко под потолком бального зала. Там стояли мальчики всех возрастов, в простых черных костюмах перед хормейстером, одетым так же, но еще и в черном плаще, в черной венецианской шляпе-треуголке и в маске. Хормейстер напомнил Грейс одного из толпы гуляк, которых она наблюдала на карнавале в Венеции в тот сезон, когда она сбежала в Италию, а Люк женился на Розамунде.

Хормейстер высоко поднял дирижерскую палочку и искусно подал хору сигнал начинать. Океан чистых невинных голосов нарастал в унисон и вылился в волну одной из ораторий Генделя, величественную по своей глубине. В течение долгих минут казалось, будто все до единого в этом зале онемели от такого исполнения, пока вдруг вначале знакомого длинного фрагмента из общего хора не выбился один голос и тут же словно надломился.

Сердце Грейс вздрогнуло от сочувствия. Бедный мальчик. Его голос выдал, что он достиг переходного возраста юноши, балансирующего на грани зрелости. Но потом ее сердце заполнилось другими чувствами.

Мелодию, на октаву ниже, чем пытался спеть мальчик, который запнулся, подхватил приятный глубокий грудной голос взрослого человека. Грейс постаралась успокоить сбившееся дыхание и внимательно осматривала толпу. Откуда льется этот голос? Складывалось такое впечатление, что он многократно отражается от всех стен.

Это был голос ее мечты. Голос, который она слышала, сидя на огромной лошади в объятиях мужчины, спасшего ее от нее самой.

«Майкл».

И он – в Лондоне, в ее доме.

Боже милостивый, он, наверное, находился здесь уже несколько часов, закрывшись вместе с хором за дверями балкона в музыкальной комнате.

Здравый смысл покинул Грейс, как, впрочем, и хорошее расположение духа.

– Что такое? – За спиной Грейс появилась надменная фигура Люка. – Ты вся дрожишь. – Видя, что она молчит, он взял ее под руку.

Завороженная запоминающимся голосом, Грейс отчаянно пыталась вновь обрести самообладание. В победном финале, озаренном светом и радостью, хор мальчишеских голосов соединился с его голосом.

Когда отзвучали последние ноты, зал разразился бурей аплодисментов. А потом, несмотря на восторженные просьбы повторить ораторию на бис, дирижер поторопил мальчиков удалиться с балкона, их место заняли музыканты, и зазвучали первые аккорды менуэта.

– Пожалуйста, скажи мне, что это не из-за того, о ком я думаю… – Люк заслонил Грейс собой. – Грейс, если я хоть немного тебя знаю, ты немедленно выберешься из этого тумана, в котором сама же заблудилась, и вспомнишь, что у тебя здесь приличное количество самых важных людей, и ты потратила сумасшедшую сумму денег, чтобы завлечь их сюда. Пойдем, все ждут, когда мы начнем танцевать.

– Тогда давай не будем разочаровывать их, – ответила Грейс, посмотрев в жесткие синие глаза Люка, спрятавшиеся за маской дьявола. В этот момент ей хотелось оказаться где-нибудь в другом месте, однако она позволила Люку сопровождать ее, и вскоре следом за ними к танцу присоединилось множество пар. Кавалеры в костюмах крокодилов встали в пару с танцовщицами, пираты кланялись лебедям. Грейс долгие годы приходилось выдерживать на себе суровые испытующие взгляды, и это оказалось хорошей школой. Она, как заводная, механически повторяла движения менуэта.

– Знаешь, – Люк сжал руку Грейс, – если я обнаружу здесь этого негодяя, я его на этот раз убью.

– Конечно, ты его не убьешь, – обрела голос Грейс. – Это право принадлежит мне, а не тебе.

– Благодарю, Господи, – выдохнул Люк. – Я надеялся, что ты не будешь сентиментальной по этому поводу. Я должен был верить, что здравый смысл в тебе восторжествует.

Они поклонились друг другу и легко заскользили по паркету мелкими изящными шагами, склоняясь в церемонных поклонах до самого конца танца. И в этот момент внимание Люка отвлек джентльмен в костюме медведя, и Грейс, оказавшись недалеко от дверей, выскользнула из его рук.

Она очень неуклюже проделала путь среди толпы. Пришлось пережить ужасную давку, пока она не исчезла за изысканно украшенными двустворчатыми дверями. Здесь Грейс сняла полумаску, в которой ей было душно, высоко подобрала подол платья и помчалась по черной лестнице в отдельную комнату музыкантов.

Мальчики из хора, все как один худые и слишком бледные, вели себя здесь очень тихо. С круглыми, как блюдца глазами они наполняли свои тарелки обильной едой, и все это происходило под внимательным присмотром пожилой женщины и еще одной, молодой.

Грейс казалось, что ее тело покалывают сотни иголок, ей стало жарко, когда она еще раз окинула взглядом помещение. Она сразу поняла, что его здесь нет. В этот момент к ней устремилась пожилая женщина из приюта.

– Мальчики выступили прекрасно, миссис Кейн, – сказала ей Грейс и не узнала собственного голоса. – Должна еще раз вас поблагодарить за то, что приняли мое приглашение.

– Это была большая честь для нас, леди Шеффилд. Позвольте мне представить вам мисс Викторию Гиван. В данный момент она работает у нас учительницей пения, потому что прежний руководитель хора мальчиков умер почти два месяца назад.

– Мы очень благодарны вам за вашу щедрость, мадам. – Обаятельная женщина с золотисто-каштановыми волосами сделала реверанс, потупив глаза в пол, потом наконец осмелилась посмотреть в направлении Грейс. Грейс не могла оторвать взгляд от ее необыкновенно ярких зеленых глаз, потому что никогда не встречала таких прежде. Мисс Гиван была настоящей коварной соблазнительницей.