Маркиз поднес сигару ко рту, прикрыл глаза и не сказал ни слова.

А что же Грейс? Грейс Шеффи вздернула подбородок и внимательно посмотрела в лицо каждому, кто здесь был, прежде чем ее взгляд остановился на Майкле.

– Мистер Раньер, хорошие манеры не позволяют мне сказать вам все, что я думаю. Мне неизвестна причина, которая скрывается за этой абсурдной идеей, но вам следует знать, я не позволю втянуть себя в…

Откуда-то сверху кто-то издал звук, похожий на кудахтанье, и Грейс резко повернула голову. В отсвете фонарей, украшавших перила лестницы, на мгновение обозначился четкий силуэт джентльмена низкого роста, который тут же вернулся в дом.

Если бы Грейс принадлежала к тому типу женщин, которые имеют пристрастие к пари, как ее отец, она бы поставила половину своего состояния на то, что это был мистер Браун… И эти звуки он издавал для нее.

– В девять часов ровно. – Грейс вновь перевела взгляд на Майкла. – Я вас оставлю, чтобы вы обсудили детали. – Она в одиночку направилась к лестнице, чтобы не унижать себя еще больше.

Для этого у нее еще будет время. Завтра.

Прежде чем лечь спать после долгого, удачно прошедшего вечера, Грейс придумала десяток благовидных предлогов, чтобы отказаться от этой затеи. Но когда розовые лучи рассвета раскрасили небо, все причины избежать урока верховой езды звучали несерьезно даже для ее собственных ушей.

Она не знала, что на самом деле привело Майкла Раньера в Лондон. Но она никогда не позволит ему увидеть, как взволновал ее один только его вид. Разве она не Графиня с Ледяного острова? Ну что ж, теперь она предстанет перед ним такой. А потом он, даже не оглянувшись, вернется в Йоркшир.

Так предполагала Грейс.

С ухаживаниями джентльменов, а в особенности кузнецов, покончено. И уж совершенно точно покончено с ухаживаниями любого мужчины, у которого засела в голове сумасшедшая идея посадить ее на лошадь.

Грейс не стала вызывать служанку и подошла к шкафу орехового дерева, где после длительных поисков откопала единственную амазонку, которая у нее была. Темно-синяя с ярко-красной отделкой и медными пуговицами амазонка всегда пробуждала в ней желание заплести волосы в две длинные косы, потому что так она действительно будет производить впечатление маленькой девочки, которая играет в капитана военно-морского флота.

Грейс облачилась в костюм, который оказался неудобно жестким, и села перед зеркалом, чтобы заколоть волосы и опустить вуаль модной шляпки с длинным пером фазана сзади. Амазонка и шляпка были заказаны для нее графом Шеффилдом и никогда не надевались. Грейс надеялась, что так оно будет и в дальнейшем.

Глядя на свое бледное лицо в зеркале, она никак не могла решить, на кого она похожа больше: на человека, стоящего перед гильотиной, или на того, кто готов совершить убийство. Что с ней случилось за последние несколько недель? От сдержанной изысканности, украшавшей ее лицо, не осталось и следа. Она даже не стала надевать свои привычные бусы из жемчуга. Длинные нити, которые могли цепляться за некоторые атрибуты упряжки, стали еще одним пунктом в вызывающем головокружение списке потенциальных бедствий.

Почему он настаивает на продолжении знакомства?

Сама она прекратила это знакомство, возможно, с сожалением, но по крайней мере она его прекратила. Он ее точно не хочет. Если бы хотел, то не сказал бы те слова в Бринлоу. И он не тот человек, который может затаить чувство вины. Для этого он был слишком откровенен.

Значит, он негодяй, на чем и сам настаивал. Одно дело – желать женщину и отвергать ее. И совсем уж другое – потом продолжать ее мучить. Он просто бессовестный негодяй. И это невозможно пережить.

Едва слышный внутренний голос твердил другое. Но разве не эти тихие пленительные голоса всегда причиняют дамам неприятностей больше, чем разумные и внятные?

Через четверть часа Грейс очутилась вместе с Эйтой, Элизабет и Сарой в темно-зеленом лакированном экипаже с гербом Хелстона по бокам.

– Я беспокоюсь за тебя, Грейс, – сказала Элизабет, подтыкая край одеяла. – И пыталась предупредить тебя, что большинство джентльменов не понимают слово «нет».

– О, черт возьми, – улыбнулась Эйта, – я, например, счастлива, что мистер Раньер приехал. И готова заключить пари, что он бы уехал по одному щелчку моих пальцев, если бы не был влюблен в нее.

– Эйта! – простонала Грейс. – Не говори чепухи.

– Возможно, в Йоркшире он сомневался, но там было много врагов, он был удивлен и не подготовлен. Теперь он явно подготовился и разработал тактику.

– Остается только надеяться, что если это действительно будет битва, то вы встанете на мою сторону, – заметила Грейс без тени малейшего сомнения.

– Я буду на твоей стороне, моя дорогая, на твоей. – Эйта похлопала Грейс по дрожащим рукам, затянутым в розовые перчатки. – Твое счастье – на первом месте, милая.

У Грейс было несколько собственных приемов ведения разговора, и среди них – тактика перемены темы, когда надо обойти что-то и опередить.

– Между прочим, Элиза, где ты пропадала вчера вечером? Старший брат Розамунды искал тебя, чтобы попросить танец после ужина.

– Я никогда не обещала ему танец. – Элизабет выглянула в окошко экипажа. – И костюм мой для этого был неподходящим, очень неудобным.

– Ты, моя дорогая, стала удивительно капризной, с тех пор как мы приехали в Лондон, – со скептицизмом посмотрела на нее Эйта. – Мне кажется, что где-то между Йоркширом и Лондоном мы потеряли леди с трепещущим взглядом на жизнь.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – сказала Элизабет, уклоняясь от замечаний старой герцогини и применяя тактику Грейс. – Посмотрите, мы уже почти приехали.

– Не волнуйся, я не стану приставать к тебе, Элиза, – похлопала ее по руке Эйта. – Мне думается, что за один раз успешно приставать я могу только к одной из вас. И сегодня мы оказались здесь, чтобы поддержать Грейс.

– А мне казалось, что вы собрались здесь, чтобы поддержать мистера Раньера, – округлила глаза Грейс. – Мы все прекрасно знаем, что я никогда не давала глупого обещания кататься на лошади.

– Я тебе верю, – откликнулась Сара. – Но может быть, ты воспользуешься этой возможностью, чтобы поговорить с ним наедине. Пусть даже это будет пристойное прощание, без стоящих над душой Люка и Куина. Мой муж всегда говорил, что слова прощания так же важны, как и слова приветствия.

– Вы должны согласиться, что с моей стороны это была блестящая идея послать записку мистеру Раньеру, чтобы он встретил нас на час раньше, и мы могли бы избежать всех этих вставаний в позу со стороны мужчин. Хотя… Слушайте, действительно рассвет, а рассвета я точно никогда не видела, – засмеялась герцогиня.

– Все это приведет лишь к катастрофе, – поджала губы Грейс.

– Дорогая моя, разве ты не замечала, что иногда катастрофа приводит к счастью? – Маленькая фигурка Эйты буквально излучала безрассудную уверенность.

– В таком случае, – улыбнулась Грейс, – я, единственная из вас, должна скоро просто сиять от радости.

– Дай только время, – заявила Эйта, поправляя шляпку с пером на голове у Грейс. – Я верю, даже если ты не веришь.

Экипаж остановился перед самшитовой изгородью, отделявшей их от декоративного озера. Грейс выглянула в окошко экипажа и увидела, что к ним приближается один из симпатичных парных двухколесных экипажей Куина под управлением мистера Брауна. Сзади к нему была привязана небольшая лошадь серой масти.

Вот он, инструмент пытки.

Она молилась, чтобы мистер Раньер не приехал. Она понимала, что это бесхарактерно. Но с другой стороны, тогда все будет гораздо легче. Она может просто отказаться видеть его, если он осмелится постучать медным молоточком в ее дверь на Портмен-сквер.

Внезапно раздался негромкий стук в дверцу экипажа, и она открылась. На фоне покрытого рябью бледно-голубого зимнего неба обозначился резкий силуэт лица мистера Раньера. В нескольких шагах от него стояла его крупная черная кобыла с белой звездочкой на лбу. Видимо, было уже слишком поздно желать замерзающего налету мокрого снега с дождем или, на худой конец, жалкой мороси.