Через разбитое окно Он влетел в свою квартиру на восьмом этаже и стал ждать.

Сергей робко зашел во влажную полутьму подъезда. Стало страшновато, как вечером на кладбище. Он внимательно осмотрел первый этаж. Двери во всех квартирах были выбиты. На стенке до сих пор висел список жильцов, написанный на белом металлическом листке черной краской. Он начал изучать его, прислушиваясь к себе, вглядываясь в черные буквы и пытаясь отыскать только ему понятный знак, который подсказал бы, куда идти. Все номера квартир были написаны четко, и только один номер — двести восемьдесят пять, что на восьмом этаже, — оказался полустертым. Может, это и есть знак Хозяина?

Серега начал подниматься по лестнице. Все выше и выше, по ступенькам, засыпанным отслоившейся штукатуркой и сухими струпьями зеленой краски. Лестничные клетки были завалены выбитыми дверями, на шестом этаже поверх дверей лежала вынесенная и по какой-то причине брошенная ванна. Осторожно ступая — совсем не потому, что он боялся запачкать обувь, а чтобы не нарушить покой этого странного места, — Сергей дошел до восьмого этажа.

Он ждал гостя в своей квартире. Услышав звук шагов, Он переместился в коридор. Через несколько секунд на лестнице показался человек. Он медленно шел по ступенькам, засыпанным мусором, и внимательно смотрел по сторонам. Поднявшись пешком на восьмой этаж, человек слегка запыхался. Наверное, с непривычки…

Увидев открытую дверь, Сергей остановился и негромко спросил:

— Эй! Есть здесь кто-нибудь?

В ответ еле заметно качнулась открытая дверь, печально скрипнув поржавевшими петлями. Это была единственная квартира, в которой дверь не была выломана, а нормально висела на обеих петлях. Понимающе кивнув, Серега зашел в квартиру.

— Мир дому сему! — неизвестно с кем и неизвестно почему поздоровался Сергей.

В квартире, словно в пещере, спрятанной глубоко под землей, царила полная тишина, и звуки его голоса, казалось, потонули в ней. Сергей напряженно вслушивался в эту тишину, не понимая, что же он хотел услышать, однако ни капли не сомневаясь в том, что Хозяин непременно ответит. Спустя какое-то время Сергей услышал слабый, словно дуновение ветра, голос:

— Мир…

— Ты звал меня, я пришел, — сказал Сергей, весь превратившись в слух. Он боялся пропустить хотя бы слово, произнесенное тихим струящимся голосом.

— Завтра… Президент… Здесь… — зашелестел голос.

— Что завтра? Причем здесь Президент? Президент чего? — недоумевая, спросил Сергей. Ему показалось, что над письменным столом, который стоял в углу и за которым уже никто не сидел двадцать лет, появилось легкое сияние. Сергей подошел ближе и увидел, как на толстом слое пыли начали проступать буквы, как будто кто-то водил по ней палочкой или спичкой. «Завтра здесь будет Президент. Отдай ему диск», — появились четко написанные слова.

— Как? Да там охраны будет больше, чем зрителей! Я же в розыске! Меня заметут в одну секунду! — Сергей оторопел от такого предложения.

«Кроме тебя — некому», — проступило на пыли.

Серега задумался. И правда, кроме него — некому.

— Ты мне поможешь?

Тишина была ему ответом. Серега осмотрелся. Он находился в спальне. Двуспальная кровать, матрас, подушки и одеяла. Рядом — детская деревянная кроватка, два высоких шкафа. Все гнилое, грязное, не раз прополосканное дождями и засыпанное снегом сквозь неизвестно кем разбитые окна. Кухня была немного чище, потому что стекла здесь были целые. Мебель не сгнила, а кухонная плита почти не поржавела. Только на шкафчике, в котором, видимо, хранилась консервация, остались бурые, похожие на засохшую кровь, помидорные потеки из лопнувших в зимние морозы банок.

В большой комнате в беспорядке стояли шкафы с вывороченными дверцами. На полках лежали испорченные от влаги и времени книги, на полу валялись осколки битой посуды. Вдоль стены стоял полуразвалившийся диван с нелепо торчащими из гнилой обивки пружинами и провалившиеся сами по себе кресла.

— Что же делать? — вслух произнес Сергей. — Ночевать ведь где-то надо… Что касается жратвы, то можно потерпеть. Пройдусь по квартирам, может, что-нибудь отыщу для ночлега…

В первую очередь он решил обследовать шкафы тут же, в спальне. Один стоял с выломанными дверцами, а второй был целенький, и из замочной скважины торчал ключ. Догадавшись, что это неспроста, Сергей открыл дверцу и обнаружил там вполне приличную подушку, два одеяла и туго свернутый матрас, поставленный вертикально в самом углу шкафа. Сергей даже не удивился своей находке в квартире, где никого не было лет двадцать.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил он.

— Располагайся, — прошелестело в воздухе.

Заместитель министра решил уйти домой пораньше. Причина была самая что ни на есть уважительная: футбол. Принципиальнейшая игра чемпионата. Играли «Динамо» и «Шахтер», белые и оранжевые. Спортивное противостояние подчеркивалось политическим — оппозиция востока к столице была общеизвестна. Сегодня генерал не поехал на стадион, а собрался посмотреть футбол дома, по телевизору. Такое решение пришло неожиданно, и только потому, что на него вдруг накатилась непривычная усталость, которая буквально валила с ног.

«Нет, — думал он, — закончу это дело — и в отпуск. Уже и забыл, когда отдыхал! На Свитязь, в Карпаты, в Сочи, в Швейцарию, да куда глаза глядят, только бы с работой не доставали. А мобилку дома оставлю! Пришло время себя поберечь! Годы, годы… „А годы летят, словно птицы летят…“ — мысленно пропел он. И ничем эту старость не остановить… Ах, как жалко! Вроде только-только жить начал, а уже пора о пенсии думать! — Генерал тяжело вздохнул. — Чего это меня на загробную лирику потянуло? Устал я, однако, поеду-ка домой, высплюсь, а футбол по ящику посмотрю. И за немецкий надо браться! Придется подучить, к такому делу переводчика подключать опасно! Такое дело лишних ушей не терпит!»

Он уже встал с кресла, но вдруг вспомнил, что осталось еще одно дело, и поднял телефонную трубку.

— Петриченко? Значит так, розыск Бойченко можно отменить. Все, что нужно, уже нашли. До свидания.

Он вызвал машину и уехал домой непривычно рано — еще не было шести вечера.

— До свидания! — попрощалась секретарша, улыбаясь в широкую генеральскую спину.

Швисс сидел за письменным столом, уперев широкий лоб в ладони. Он читал обзор украинской прессы за день, сделанный переводчиком и положенный ему на стол десять минут назад. Не менее пяти статей, в том числе две за подписями известных экономиста и атомщика, были посвящены его делу. Все пять статей ругали правительство, а вместе с ним и Президента за бессмысленное использование, а вернее, неиспользование земель тридцатикилометровой Зоны.

«Этот Петр Петрович или Николай Николаевич, шут их разберет, дело свое знает хорошо, — с удовлетворением отметил про себя Швисс. — Надо не просить у правительства или Президента разрешения, а ругать их за плохую работу в этом направлении. И чем крепче их будут ругань за бездеятельность, тем скорее появятся результаты. Парламент рано или поздно включится в этот процесс, потому что в оппозиции к правительству находится достаточно много депутатов из влиятельных бизнесменов и политиков. Начав критиковать правительство за бездеятельность в Зоне, парламент в результате как бы перейдет на мою сторону. Да, эту партию, судя по всему, играет хороший игрок, со стратегическим мышлением. Итак, все подготовлено, все фигуры на шахматной доске расставлены. С Россией Украину поссорили, через Францию дали понять, что Евросоюз ей не светит! Теперь Киев должен уяснить, что за особое отношение должна быть и особая плата. Если Президент хочет, чтобы Франция и Германия поддержали вступление Украины в Евросоюз, — учитывая теперешние отношения с Россией, для Украины это жизненно важно, — надо будет платить по-крупному. И платой этой будет организация в Украине хранения и переработки отработанного ядерного топлива. По сходной для обеих сторон цене. Но в любом случае эта цена будет гораздо ниже той, по которой принимает отходы Россия.