Николай Чижов включил в сводку выжимку из этого разговора.

Президент России читал сводку новостей за последние сутки, приготовленную ФСБ. Теракт в Чечне, снова теракт, но уже в Израиле, то же в Иране и Турции. Казалось, весь мир записался в террористы и занялся изготовлением адских машинок и шахидских поясов. В Италии, Индии да и в самой России есть сепаратистские движения. Все хотят самостоятельности! Случись подобный прецедент, такое начнется! В крови захлебнемся… В разделе экономических новостей Президент зацепился взглядом за короткий абзац:

«Французские деловые круги выражают опасение по поводу возможных экономических осложнений в Евросоюзе после принятия в него Украины. Если Россия поднимет цены на энергоносители до уровня мировых, то вся ее экономика станет неэффективной и тяжелым бременем ляжет на экономику Евросоюза».

Президент подумал несколько секунд и отметил абзац коротким росчерком, означавшим требование предоставить ему полную информацию по этому вопросу. После обеда курьер из ФСБ привез нужную расшифровку, которая была немедленно положена на стол Президенту. Тот внимательно перечитал запись беседы двух французов.

«Черт возьми! — раздраженно думал он. — А ведь этот Безуан, — Президент еще раз перечитал фамилию, чтобы убедиться, правильно ли ее запомнил, — совершенно прав! За что мы платим дань? Они хотят в Европу? Так пусть привыкают к европейской жизни! Как они это воспримут? — спросил он сам себя, имея в виду Украину. — Да-наплевать, ведь мы единственная страна в Европе, которая продает энергоносители. Ну, Норвегия с ее газом да видимость нефти в Румынии… Уголь в Польше и Германии… Мелочевка! А они, — Президент не стал уточнять, кого он имел в виду, — пять лет думали, принимать ли нас в „большую семерку“! Нет, господа хорошие, времена изменились! Сейчас правят бал не пушки и даже не ядерное оружие. Сейчас правят бал нефть и газ, а значит, и политику нашу надо слегка подкорректировать. Устроим НЭП, новую энергетическую политику! Всех заставим поклониться матушке России!»

Он не глядя ткнул пальцем в кнопку переговорного устройства:

— Выберите время в моем расписании и пригласите Премьера и Газпром.

Не дожидаясь ответа, Президент отпустил кнопку, зная, что все его распоряжения будут выполнены точно и в срок, что Премьер и руководитель Газпрома отложат все свои дела, даже наиглавнейшие, и примчатся к нему по первому зову. И это не только потому, что он Президент, а потому, что он, во-первых, выстроил такую систему правления и, во-вторых, подобрал в эту систему людей, которые слушались его и понимали с полуслова.

Николай Иванович Яблочко сидел в маленьком кафе на Львовской площади и ждал некого Василя Клочко. О встрече с ним он договорился через пятые, очень влиятельные, руки: сам предпочел в этом деле не светиться.

Клочко возглавлял небольшую, но довольно ершистую и уже скандально известную молодежную организацию, которая устраивала пикеты там, где это было нужно, ставила палатки и проводила митинги. Причины той или иной акции руководителя организации, молодого и энергичного человека, совершенно не интересовали.

— Тю… — отвечал Клочко в таких случаях, — какая разница, на чем бабки варить? От меня что, убудет, если за «зеленых» флагом помашу? — И добавлял, мечтательно глядя куда-то в сторону заходящего солнца: — Если звезды зажигают, значит, это кому-нибудь нужно…

Клочко опаздывал, и Яблочко начал нервничать. Через два часа у него была назначена встреча совсем в другом месте, на которую он никак не мог опоздать, — не тот уровень. Но для организации этой встречи было затрачено немало усилий, поэтому срывать ее не хотелось, тем более что времени для новой встречи просто не было. Наконец, опаздывая минут на двадцать, в кафе вошел приземистый широкоплечий крепыш и окинул зал ищущим взглядом. Яблочко понял, что явился именно тот, кого он с таким нетерпением ждал.

— Василий! — негромко позвал он.

Крепыш встрепенулся, внимательно, словно запоминая, оглядел Яблочко и не спеша, с чувством собственного достоинства направился к его столику. Так же не спеша он подал руку и представился:

— Василь Клочко.

— Называйте меня Игорем Петровичем.

Клочко согласно кивнул, поняв, что его собеседник желает сохранить инкогнито. При других обстоятельствах он развернулся бы и ушел, поскольку не любил, когда его не принимали всерьез. Но встретиться с этим Игорем Петровичем ему было велено людьми, которые дважды не повторяют. Пришлось смирить гордыню.

— Василий, а ну-ка посмотрите в окно.

Недоумевая, Клочко бросил взгляд в окно, но ничего, что могло бы заслуживать внимания, не обнаружил.

— И что? — недовольно спросил он.

— Видите там что-нибудь? Может, вороны летают?

— Да нет вроде, — ответил Василий, явно растерявшись.

— Вот! — назидательно заметил Яблочко. — Пока я вас ждал, у меня не было возможности даже ворон посчитать! К сожалению, в результате вашего опоздания образовался дефицит времени, поэтому придется брать быка за рога, не теряя ни минуты.

— Моей вины нет, в пробке застрял, — обиженно проворчал Василий. — Вы, кстати, тоже место выбрали — ни с какой стороны машиной не подъедешь.

— Василий, если бы вы опоздали на поезд, то никакие оправдания не помогли бы. Поезд уходит по расписанию, и ему чихать на ваши проблемы. Они ему, извините, до задницы. Я занятой человек. В следующий раз будьте, пожалуйста, пунктуальны. А теперь к делу. Знающие люди говорили, что у вас в Севастополе есть крепкая студенческая ячейка…

— Есть ребята, — осторожно ответил Клочко, даже не догадываясь, что за этим последует.

— Нужно, чтобы они устроили небольшой шум… А впрочем, почему небольшой? Хорошо организованный митинг, какой-нибудь недружественный акт по отношению к России, скандальчик с далеко идущими последствиями. Повод найдите сами, в нашем случае важен сам факт скандала.

Клочко на минуту задумался, а потом, утвердительно кивнув, сказал:

— Есть два повода: сброс нефтепродуктов с военных российских кораблей в море и маяк, который они используют, не имея на то оснований. По документам он вроде наш, а сидят там российские моряки. Но, как я понимаю, вам до лампочки, чей он на самом деле?

— Вы удивительно точно уяснили суть дела. Мне это действительно до лампочки. Вот только сомнительно, чтобы из-за такой чепухи, как допотопный маяк, может вспыхнуть международный скандал. Хотя… Действуйте по своему усмотрению, не бойтесь идти на провокацию! Займите маяк силой, не получится — устройте пикеты… Как я понимаю, у вас будут определенные расходы. Во сколько вы их оцениваете?

Василий прикрыл глаза, пожевал губами, подсчитывая в уме, и немного севшим голосом сказал:

— Десять штук. «Зелени», разумеется.

Яблочко полез в портфель и достал аккуратно завернутые в газету деньги.

— Здесь двадцать, как вы изволили выразиться, штук, только не «зелени», а евро. И отбросьте все сомнения, ваши действия послужат на благо Украины.

В глазах Клочко загорелся огонек.

— Мне за такие бабки все сомнения, как вы изволили выразиться, до задницы! До новой встречи. С вами приятно работать.

— Надеюсь, взаимно.

Клочко словно ветром сдуло, а Яблочко, у которого в результате стремительно проведенных переговоров высвободилось полчаса времени, решил, что может позволить себе чашечку кофе с коньяком и бутербродом.

«Все идет как надо… — подумал директор института. — Будет тебе, Николай Иванович, обеспеченная старость. Честное слово, будет!» Он поболтал в пузатом бокале коньяк, потом поднес его к носу, пытаясь определить букет, как учил его Швисс, но ничего не получилось: напиток пах чем-то сдобным. Экие подлецы! Небось подделка…

Неожиданно налетел ледяной ветерок, непонятно откуда взявшийся. Директор поежился и недоуменно огляделся вокруг: ни кондиционера, ни открытого окна, которые могли спровоцировать сквозняк, он не увидел. Приложившись к бокалу, он уже в следующее мгновение забыл о столь малозначительном факте.