Сидевшие за длинным столом участники совещания сосредоточенно слушали, кому следовало — делали записи в своих ежедневниках. В кабинете стояла тишина, нарушаемая только тихим гудением кондиционера.

Неожиданно дверь бесшумно отворилась и в кабинет неслышным скользящим шагом зашел подполковник. Зам недовольно скривился: он не любил панибратства. Ишь ты! Чуть больше уделил подполковнику внимания, и тот уже считает, что вправе вламываться в его кабинет по собственному усмотрению. И секретарше надо будет всыпать как следует! Она-то куда смотрит? И все же Зам промолчал, словно чувствовал, что произошло нечто неординарное.

Между тем подполковник остановился за спиной генерала и из-за плеча положил перед ним на стол сложенный вдвое, текстом внутрь, листок бумаги. Сохраняя на лице недовольную мину, Зам развернул листок. На нем четким почерком подполковника было написано: «Яблочко найден мертвым в собственной машине на Варшавском шоссе. Машина слетела с моста через реку Ирпенку, не доехав полкилометра до поворота на Ирпень, и загорелась. Трупом занимаются патологоанатомы, машиной — эксперты. Первоначальный вывод: труп не мог так сильно обгореть при пожаре в машине. Судя по всему, его перед этим хорошо поджарили на костре. Очевидно, заметали следы». Генерал в задумчивости постучал карандашом по столу и еще раз прочитал записку.

— Подожди в приемной, — бросил он подполковнику и продолжил совещание, изредка бросая косой взгляд на сложенный листок, лежащий на столе.

Подполковник, не скрывая волнения, мерил шагами большую приемную, от окна до стола секретарши. Вскоре совещание закончилось, и из кабинета Зама стали выходить сослуживцы. Многие с любопытством смотрели на подполковника, однако никто ничего не спросил — излишнее любопытство тут не поощрялось.

— Ну и что ты об этом думаешь? — поинтересовался генерал, когда они наконец остались с подполковником одни.

— А чего тут думать? Грохнули директора, как и «гонца»! Информацию пришлось выбивать, вот и сожгли, чтобы следы скрыть. Беспредельщики…

— Думаешь, МВД?

— А чего тут думать? Разве с Гонгадзе не так было? Руководство поменялось, а низы те же… И не за такие деньги людей мочили без зазрения совести, а здесь четыре миллиона евро!

— Вот что, подполковник, ты пока не дергайся, чтобы лишний шум зря не поднимать, а я пройдусь по старым связям, может, что-нибудь и удастся выяснить.

Генерал знал, к кому обратиться в МВД, поэтому долго не думал. Двумя часами позже он сидел в кабинете заместителя министра внутренних дел, своего старого друга и университетского однокашника. По случаю встречи хозяин кабинета достал из шкафа бутылочку армянского коньяка, две стопочки, лично нарезал тоненькими ломтиками лимон. Зная, что его гость предпочитает лимон с солью вместо сахара, насыпал на блюдце две горки и аккуратно налил в стопочки коньяк.

— Ну, за встречу!

— Айда…

Оба залпом выпили коньяк и закусили лимоном.

— Хорош коньячок… Богато живете…

— Ой-ой-ой… Не прибедняйтесь, будто у вас хорошего коньяка нет… — Заместитель министра потянулся к столу, переставил поближе пепельницу, рядом положил сигареты и зажигалку.

— Почему нет? Есть, конечно! Но нам по штату положено, мы же спецслужба все-таки, а вы простые менты. Было бы приличнее, если бы вы водочкой перебивались.

— Во-первых, не простые, а заместитель министра. А во-вторых, простые менты могут и получше коньячок употреблять, только нам об этом знать не положено. Иначе начнут допытываться, почему мер против коррупции не принимаем? Ну, давай по второй, что ли?

— Давай… Со старыми друзьями хоть самогон… Хорош, однако… Напиток богов… Армянский бог в коньяке получше нашего разбирается, а?

— Кончай трепаться, генерал. Колись, зачем пожаловал? — После второй стопки хозяин кабинета достал из пачки сигарету и чиркнул зажигалкой.

— Да просто проведать.

— Ври больше! При наших с тобой должностях просто проведать не получается. Это из разряда невероятных событий. Твоему шефу и моему министру присные непременно доложат, что мы сегодня встречались. Я уж не знаю, как твой, а мой обязательно спросит, чего это ко мне Зам приходил? И ты думаешь, он поверит, что ты в разгар рабочего дня пришел коньячку треснуть и вспомнить, как мы в университете девчат тискали?

— Ну-ну… Можешь и так сказать, чего там… Пусть докажет обратное.

Увидев, что собеседник нахмурился, Зам решил вести себя осторожнее и палку не перегибать. Все-таки дружба дружбой, а служба врозь.

— Да прав ты, прав… Имею интерес. Видишь ли, мы сейчас ведем одно дело, и по нему нежданно-негаданно образовались два трупа. Прямых доказательств, что в этом деле замешаны ваши, у нас нет, но подозрения появились. Я не думаю, что при нынешней политической ситуации очередной скандал с какими-нибудь «оборотнями в погонах» обрадует Президента. Поэтому хотелось бы разобраться спокойно, по-семейному, так сказать.

— Какое дело ты имеешь в виду? — без обиняков спросил хозяин кабинета, помрачневший при упоминании об «оборотнях в погонах».

— В первую очередь гибель директора атомного института Яблочко. Сам понимаешь, институт по определению постоянно находится в поле нашего зрения. Мы засекли, что директор впутался в какую-то крупную аферу. И вот, понимаешь ли, всем, кто имел к этому делу хоть какое-то отношение, ужасно не везет. Яблочко попал в автокатастрофу и сгорел, причем сгорел так, словно перед этим из него долго делали шашлык…

— Откуда знаешь? Мне об этом только два часа назад доложили.

— Мне на час раньше.

— Уволю засранцев!

— Мне доложили напрямую, поэтому и быстрее…

— Ты моих не защищай! Я с ними сам разберусь! И не из-за того, что ты первый узнал, а за то, что языками слишком много чешут! Болтун — находка для шпиона! А твоих информаторов выгоню в первую очередь, уж не обижайся.

— Ладно, твои люди — твои проблемы. Выгонишь моих, я выгоню твоих, и кто от этого выиграет? — Генерал пожал плечами. — Ладно, вернемся к делу. Второй пострадавший, некий Алексей Курченко, был «гонцом» в фирме-«бабочке», возил клиентам деньги, ну и все такое прочее… Найден с пулей в голове в квартире, которую снимал вместе со своим земляком. Словом, очень уж профессионально и стремительно следы заметаются. Поэтому, нисколько не посягая на вашу компетенцию, просил бы тебя по старой дружбе, во-первых, поделиться информацией по всем делам, а во-вторых, посмотреть, не имел ли кто из ваших отношения к конторе, в которой работал Алексей Курченко. Ну, сам понимаешь… Детишкам на молочишко и тому подобное… Скажу тебе честно, наших мы уже трусим, но пока безрезультатно. Похоже, они тут ни при чем. И вообще, я считаю, дело вовсе не в трупах. Двумя больше, двумя меньше — для такого большого города, как Киев, это не вопрос. Главное — в самой сути аферы, которая проходит по нашей линии, поскольку связана с энергетической безопасностью страны.

— А точнее?

— Извини… Могу сказать только, что вся эта петрушка касается ядерных материалов.

— Непростое дело…

— Вот-вот…

Хозяин кабинета, не задумываясь ни на минуту, словно вопрос этот был давно заготовлен, поинтересовался:

— Ну и что вы хотите делать дальше? Яблочко погиб, афера закончилась. Что еще? Какая разница, через кого Яблочко обналичивал деньги? Я так понимаю: важно узнать, откуда и за какие красивые глаза они к нему шли, а где обналичивались — это уже двадцатый вопрос и к вашим ядерным материалам никакого отношения не имеет. Обыкновенная фирма-«бабочка», каких в Киеве десятки. Что касается убийств, то эта уголовщина, разумеется, по нашей части. Вам-то она зачем?

«Неужто все знает?» — подумал Зам, а вслух сказал:

— Афера, к сожалению, не закончилась. Стали бы мы в этом дерьме копаться без особой нужды.

— Значит, так, генерал. Мы, конечно, у себя посмотрим. Нам «оборотни в погонах» не нужны. Мы их, понимаешь, каленым железом!.. Что касается информации, то я доложу министру. Думаю, он жадничать не станет, поделится. Ну что, еще по стопарю?