Джордж махнул рукой, не отрывая пистолета от виска девушки.

— Поставь чемодан и медленно отходи, если не хочешь, чтобы я вышиб ей мозги. — Отару не двинулся с места. — Ты слышал, самурай? И не заставляй меня повторять.

Фелипа выронила дамскую сумочку, и все содержимое рассыпалось по земле. Расческа, почерневшее зеркальце, пачка денег, перевязанная ленточкой, легшие веером карты Таро. «Башня», «Суд», «Смерть», «Повешенный».

Хиро заглянул в глаза креолки, и она горько усмехнулась, прошептав сквозь зубы: «Мерзавец». Не моргнув глазом, японец выхватил браунинг и всадил пулю ей в лоб. Понтичелли отпустил девушку, и она стала медленно оседать к его ногам. Лицо и глаза Джорджа залила кровь Фелипы, и он ничего не видел. Вторая пуля перешибла американцу сонную артерию, разорвав в клочья адамово яблоко.

Карты на земле окрасились красным.

У Отару кружилась голова. Стараясь дышать поглубже и умерить бешено бьющееся сердце, Хиро двинулся между причалов. Туман начал понемногу рассеиваться. Вдруг японец услышал шум шагов — наверняка Понтичелли явился не один. Ученый упал на землю, и резкая боль обожгла плечо. Отару быстро заполз за барак, зажал больное место рукой и почувствовал, что там кровь.

Страдать времени не оставалось. Хиро вскочил на ноги и, не разбирая дороги, бежал между домами, пока не выскочил прямо в порт. Из редеющего тумана выступали силуэты рыбацких баркасов. Не раздумывая, он вскочил в первый из них, и тот закачался, толкаясь в пирс. Отару затаился среди снастей. На причале послышались шаги: за ним кто-то гнался. Когда неизвестный удалился, ученый еще долго отсиживался, прежде чем вылез. Плечо сильно болело, но Хиро, стиснув зубы, направился поближе к отплывающему в Японию пароходу. Недалеко от судна он спрятался среди джутовых мешков с грузом, накрывшись двумя пустыми. Порт постепенно оживал, наполняясь грузчиками, матросами, рыбаками. Некоторые сновали взад-вперед возле корабля.

Мимо него, напевая, прошли человек десять моряков. Хиро, накинув один мешок на плечи, а другой на голову, присоединился к ним. Подойдя к пароходу, они поднялись по трапу, Отару — за ними. Матросы удивленно оглянулись на него: может, пьяный, а может, чокнутый. Капитан такого быстро выбросит за борт.

Когда к нему подошел старший офицер, Отару предъявил ему документ, и тот согласно кивнул головой.

Заря нового дня едва занималась над Мемфисом. Шасу Мецке проснулся в отличном настроении. Поднявшись с постели, он взглянул на кедровую шкатулку в глубине комнаты, открыл ее и полюбовался тремя амфорами, лежащими внутри.

— Они наши. Хопер лопнет от злости, когда узнает, — сказал сын песков тихо, чтобы не разбудить жреца Гамира, спавшего на ложе напротив.

Закрыв шкатулку, он направился к лестнице. Для кочевника и его товарищей не составило труда похитить «дыхание Сета» из рук великого везира. Западня на корабле сработала превосходно. Мясник Элегнем поплатился, взяв труса Бубастиса в охранники.

— А теперь посмотрим, как поживают старый безумец и его жирный приспешник, — громко сказал шасу, входя в камеру нижнего этажа храма, посвященного Хнуму.

Элегнем, со связанными за спиной руками и повязкой на глазах, спал в углу. Мецке схватил узника за руку и потащил за собой. Они пошли по мрачным сырым подземельям. Ученый в таком состоянии двигался неуверенно, а шасу, развлекаясь, толкал его то к одной стене, то к другой. В конце узкого и темного коридора Мецке приказал хирургу остановиться, открыл новую камеру и пинком загнал Элегнема внутрь. Старик упал в грязь и услышал, как за спиной лязгнула закрывшаяся дверь.

— Добро пожаловать домой! — Голос шасу прозвучал из коридора вместе с каким-то писком. — Слышишь? Ты здесь не один. Эти милые зверюшки составят тебе компанию. Так что отдохнуть не получится. Последний, кто здесь решил поспать, уже не проснулся. Крысы съели его за ночь. И отпевать было некого: остались одни косточки.

Элегнем вытер рот о край туники и попытался выглянуть из-под повязки:

— Мерзавец. Вы ведь все проделали ради сосудов, верно? Вас послал жрец Хнума… Гамир, где ты? Покажись, не прячься за грязным сыном песков, за недостойным рабом, от которого воняет дикой собакой.

Оскорбление, которое хирург прохрипел сквозь стиснутые зубы, заставило Мецке снова подскочить к двери. Он хотел положить конец жизни старика.

Вдруг, как капля воды, упавшая в колодец, раздался голос Гамира:

— Не поддавайся на провокацию. Он хочет тебя разозлить в надежде, что ты его сразу убьешь и ему не придется дальше мучиться.

— Может, твоя правда, старик. Элегнем не заслужил права умереть быстро. Слышали, маленькие друзья?

Сын песков пнул ногой камень, и множество жирных крыс резво побежали вдоль стен.

— Не спешите, ребята, у вас будет время подкрепиться.

— Ладно, хватит, — сказал старый жрец. — Будет еще и время, и способ заставить этого мясника подумать о своих грехах. А теперь пойдем.

Извиваясь, пленник на боку подполз к двери:

— Послушай, Гамир, не уходи. Мы же выросли вместе. Ведь я, ты и Хопер все делили поровну, когда находились в Доме Знания. Три юных писца, самых способных, подающих большие надежды. Да, мы нарушили договор, потому что соглашение было неверно. Не я с Хопером, так кто-нибудь другой, менее достойный, взял бы сосуды. Это вопрос времени. Мы поступили так для всех нас, и тебя тоже. Из-за гнева Сета. Не бросай меня здесь.

Не отвечая, Гамир и шасу зашагали к лестнице.

— Это правда? Вы были друзьями? — поинтересовался Мецке, когда они вышли из храма.

Старик уселся на скамейку во дворе, жестом пригласив кочевника присесть рядом.

— Ты правильно делаешь, что спрашиваешь. Я с самого начала понял, что на тебя можно положиться. Ты спас жизнь моей дочери, а если будет надо, я доверю и свою. Очень хочется, чтобы никогда больше не пришлось выбирать между верой в богов и расположением ко мне.

Гамир оперся на рукоятку посоха и продолжил, медленно подбирая слова:

— Старик там, в камере… Когда-то я доверял ему, его дару. Мы были молоды. Наши семьи прочили нам профессию писцов. Хопер тоже учился с нами, но того ждала карьера везира.

Кочевник взглянул в глаза Гамира, силясь найти там хоть искорку, которая поможет понять смысл сказанного.

— Так ты уже давно знаешь об их планах?

Жрец опустил глаза:

— Мы узнали, что сосуды поместили под охрану верховного жреца. Хопер начал тщательно изучать могущественные вещества. Он понял, что проверить действие их на людей можно только с помощью врача…

Как ни силился Мецке, осмыслить сразу все ему не удавалось. Детали он хорошо понял, но что-то важное ускользало. Юноша доверился Гамиру, отдал свою судьбу в руки жреца. Однако, несмотря на все старания, в глубине души шасу все же шевелился червь сомнения. Кочевник хотел узнать одну вещь и готов был к любому ответу. Сидящий рядом с ним старик настороженно притих, словно прочитал его мысли. Мецке не заставил того долго ждать:

— А откуда взялись сосуды? Только не говори, что они дар богов.

— Понимаю… Тогда давай я расскажу тебе, как родилась наша страна. Вначале власть делили между собой два города: Летополис, ^[119] где правили последователи Гора, и Нагада, в котором властвовали сторонники Сета. Повелители обоих царств покоряли жившие поблизости народы, но и между ними постоянно происходили стычки. Тогда явился бог Хнум и, чтобы прекратить войны и распри, дал вождям обоих племен по амфоре. Один из них назывался «дыхание Сета», другой — «плоть Гора». Если смешать жидкость, заключенную в одном из них, с содержимым другого и выпить полученную смесь, то обретешь божественную мудрость, истинную Маат. ^[120] Но если один из народов выпьет только содержимое своего сосуда, то лишится разума и попадет в рабство к другому. Здесь-то и началась нечестная игра. Почитатели сына Изиды заменили содержимое подаренного им кувшина бычьей кровью и обманом заставили соседей выпить первыми. Те сразу же лишились разума и были побеждены…