Прежде чем он успел толкнуть стеклянную дверь и выйти во двор музея, Бен поспешил задать ему последний вопрос. К удивлению Мары, он спросил то, чем ей самой следовало бы поинтересоваться.

— Профессор Силва, кто этот местный коллекционер, для которого вы проводили экспертизу карт?

— Габриэл да Коста, виконт Томар.

Мара знала это имя. Она встречала его в досье, составленном Кэтрин.

Лето и осень 1497 года

Западноафриканское побережье

Первые месяцы в море проходят как во сне. Армада покидает реку Тежу и в течение месяца достигает островов Зеленого мыса. Отсюда корабли берут курс в открытое море, а не жмутся к побережью черного континента, как делали их предшественники, Диаш и Кан, и к ноябрю оказываются у южной оконечности Африки. Этот беспрецедентный маршрут, позволяющий кораблям избежать юго-восточных ветров и течений у побережья и воспользоваться благоприятными воздушными потоками, разработал Антонио.

Когда корабли приближаются к широкой бухте и впервые за три месяца видят землю, Антонио получает приказ переодеться в нарядное. Он откладывает лоцию, над которой работает, и запирает карту да Гамы в тайник. Потом мчится в офицерский отсек, расположенный под каютой капитана «Сан-Рафаэла» — Паулу да Гамы, брата капитан-майора, — на квартердек. Офицеры наталкиваются друг на друга, переодеваясь в тесном помещении, и без конца извиняются, но только не перед Антонио. Презрение, которое он чувствовал от других в школе Сагреша, преследует его и здесь, хотя теперь он меньше злится — у него просто нет времени на подобные пустяки.

Почти пятьдесят человек — офицеры, матросы, солдаты и приор — все, кроме осужденных преступников, взбираются по трапам, чтобы присоединиться к капитану на палубе «Сан-Рафаэла». Четыре корабля армады вывешивают флаги и штандарты, правда, не такие навязчивые, как знамена ордена Христа. «Сан-Рафаэл» салютует капитан-майору на борту «Сан-Габриэла», выстреливая из бомбард.

Моряки издают приветственные возгласы, один из них раздает кружки с пивом и сидром. Все расходятся по группам, разделяясь сначала по статусу, а потом по личным симпатиям. Как всегда, Антонио остается один. Ему нет места в команде: офицеры презирают его за то, что он по-свойски общается с матросами. Хотя только он умеет успокоить их во время долгого трехмесячного перехода в открытом море. А матросы презирают его за титул, потому что сам он из крестьян и должен, по их понятиям, оставаться крестьянином. Антонио убеждает себя, что ему плевать на их компанию, пусть даже не суются.

К нему подходит корабельный священник Жуан Фигераду, бывший приор лиссабонского монастыря. У них с Антонио много общего: он тоже выходец из скромной семьи, получивший хорошее образование. Это позволило ему подружиться с нечестивым Антонио. Они обсуждают безопасные темы: насколько благоприятно протекает путешествие и может ли бухта служить хорошим укрытием.

К ним приближается юнга и отвешивает поклон Антонио:

— Лоцман Коэльо, капитан-майор приказывает вам явиться на «Сан-Габриэл».

Антонио торопится к шлюпке, которая уже готова к спуску на воду — на веслах сидят гребцы. Она со всплеском ударяется о воду, и люди на палубе бросаются к поручням посмотреть, в чем там дело. Антонио понимает, что такое внимание со стороны капитан-майора лишь усугубит его незавидное положение, хотя он так же, как и остальные, не догадывается, зачем его вызвали.

На борту «Сан-Габриэла» его приветствует капитан. Он ведет Антонио сквозь толпу празднующих офицеров к каюте капитан-майора и объявляет о его приходе да Гаме, который стоит на коленях перед личным алтарем спиной к Антонио.

— Как наша карта, в порядке? — спрашивает да Гама, не поворачивая лица от красно-черного деревянного алтаря с изображением распятия; весь алтарь поблескивает золочеными цветами. Антонио может различить только темный плащ да Гамы.

— Да, капитан-майор.

— Тайной по-прежнему владеем только мы двое?

— Да, капитан-майор.

Да Гама доверил ему хранить странную карту на борту «Сан-Рафаэла». Капитан-майор тревожится о сохранности карты, если что-то случится с ним и флагманским кораблем. В своем собственном лоцмане он не уверен. Хотя тот плавал еще с Бартоломеу Диашем, да Гама не может доверить ему тайны.

— Я доволен тем, как ты проложил курс, Антонио Коэльо.

— Благодарю вас, капитан-майор, — отвечает Антонио, улыбаясь в спину да Гамы.

Он разработал уникальный маршрут, воспользовавшись указанными на секретной карте направлениями ветра и течения, а также изображением береговой линии и предостережениями. Он не хочет подражать Диашу и Кану, которые трусливо жались к побережью.

— В знак признания твоих трудов я хочу тебя наградить.

— Благодарю вас, капитан-майор.

Антонио предвкушает, как получит свою долю пряностей или золотой слиток, и у него кружится голова.

— Можешь назвать любым именем бухту.

— Бухту?

— Да. Этой бухте нужно дать христианское имя.

Антонио ни во что не ставит «честь», оказанную ему да Гамой. Но он понимает, что должен изобразить благодарность. В любом случае, он добился признания. Антонио надеется, что это сослужит ему хорошую службу по окончании похода, когда да Гама станет распределять вознаграждение.

Он слишком долго размышляет, так что да Гама напоминает ему:

— Христианское имя.

Антонио стряхивает задумчивость и решительно произносит:

— Хелина. Я бы хотел назвать бухту в честь святой Хелины, капитан-майор.

Наши дни

Лиссабон, Португалия

Они втиснулись за угловой столик бара на первом этаже отеля. Возвращаясь в «Ритц» на такси, Мара не проронила ни слова. Всю дорогу она думала только об одном, полагая, что и Бен ломает над этим голову.

Они заказали напитки, и больше она не могла сдерживаться:

— У европейских картографов было слишком много сведений, которых в то время они еще не могли знать. Но откуда-то они все-таки их получили.

— Я думаю о том же.

— Но не могли же европейские мореплаватели узнать о новых землях из китайской карты, пролежавшей под землей на маршруте Шелкового пути больше пяти веков. Абсурд какой-то.

— Если только путешественники в Азию не слышали рассказы о китайских морских походах, которые потом поведали в Европе. Эрманно высказывал подобное предположение, да и профессор говорил, что португальские правители разослали повсюду своих шпионов, как раз для сбора таких сведений.

— Верно.

Оба замолчали. Каждый потягивал из своего бокала, обдумывая версию.

— Строить гипотезы, конечно, интересно, но я думаю, нам это не поможет отыскать Диаша, — сказала Мара.

Бен продолжал молчать. Мара догадалась, что пытливость ученого, намеренного изменить историю своими находками, заставляла его пойти по этому пути дальше. Но он был ей нужен в команде.

— Я знаю, трудно отказаться от исследования такой интересной побочной версии, как эта, но думаю, все-таки придется. По крайней мере, пока мы не добудем карту.

Бен неохотно согласился. Они поднялись на лифте в свои номера. Мара едва успела зайти в комнату, как у нее зазвонил мобильный. Это оказался Джо. У нее появилась надежда услышать какие-то новости о Диаше или Ричарде, которые подскажут, что предпринять дальше.

Она ответила.

— Слышала когда-нибудь о Комитете национальной политики? — спросил Джо.

— Нет. Похоже на какой-то университетский научный совет, — спокойно ответила Мара, обходя номер.

Она раздвинула занавески, чтобы взглянуть на прекрасный вид: заходящее солнце освещало памятник маркизу де Помбалу, реку Тежу и замок Святого Георга. Мара открыла дверь на террасу и вышла.