Лето 1497 года

Лиссабон, Португалия

Сквозь витражные окна часовни Святой Марии Вифлеемской струится свет, и Антонио видит четыре корабля, стоящих на якоре в устье реки Тежу. Он наблюдает, как моряки завершают погрузку судов — флагманский «Сан-Габриэл», четырехмачтовая карака почти девяносто футов длиной; каравелла чуть меньшего размера с треугольными парусами «Берриу»; грузовой корабль; и, наконец, его родной «Сан-Рафаэл», не уступающий размерами флагманскому. Антонио гадает, в каком из сундуков хранится карта да Гама. Соленый запах моря не дает ему покоя. Антонио не терпится взойти на борт, повести корабли навстречу открытиям.

Но сначала Антонио должен отстоять службу и бдение. Он слышит, как трубы возвещают о прибытии короля Мануэла, и бросает взгляд на вход в маленькую часовню, построенную принцем Энрике на берегу реки Тежу. Король проходит со своей свитой по нефу и усаживается на золоченый трон, за которым растянуто великолепное алое знамя с вышитым королевским гербом. Трон отбрасывает больше блеска на алтарь, чем кресло епископа.

Священник благословляет паству. Королевский адъютант подзывает капитан-майора Васко да Гаму к трону короля Мануэла и приказывает офицерам присоединиться. Антонио, как самый младший по званию, занимает место в конце строя. Они приближаются к трону, и да Гама опускается на колени.

В часовне гулко гремит голос короля:

— Клянешься ли ты служить Господу нашему и сделать основной целью этого похода прославление святой христианской веры, дабы обратить мусульман и другие народности в христиан?

— Клянусь, — отвечает да Гама.

— Клянешься ли ты совершить этот поход на благо нашего королевства Португалии?

— Клянусь.

— Клянешься ли ты в верности своему дону Мануэлу, милостью Божьей королю Португалии, Алгарве, по эту и другую сторону моря, и Африки?

— Клянусь.

Король Мануэл поднимается. Рыцарь ордена Христа подходит к королю со склоненной головой и вручает ему свернутое полотнище. Король разворачивает тяжелую белую ткань и высоко поднимает ее: это знамя с квадратным красно-белым крестом ордена Христа.

Он набрасывает знамя на плечи да Гамы.

— И пусть Господь в своей безграничной милости ускорит твое путешествие.

Епископ вторит королевскому освящению длинной молитвой. Король уходит вместе со свитой. Остаются только рыцари. Васко да Гаме и его мореплавателям вместе с епископом, священниками и рыцарями ордена Христа предстоит совершить бдение вплоть до утра.

Рассветает. Новорожденное солнце просачивается сквозь образ святого Винсента, увековеченного на драгоценном стекле. Антонио произносит благодарственную молитву Богу, от которого собрался отречься, что нудная и бесконечная ночная служба подошла к концу.

Да Гама со своими офицерами движется по нефу вслед за рыцарями и людьми епископа. Каждый берет у священника по зажженной свече. Епископ знаком велит своим служкам распахнуть бронзовые двери часовни. Мореплаватели ждут своей очереди позади рыцарей и священников, а затем выходят из темной часовни на свет.

Антонио щурится на ярком солнце. Он не готов к тому зрелищу, что его ожидает. Сотни, нет, тысячи лиссабонцев собрались возле часовни, среди них глубокие старики, опирающиеся на посохи, и младенцы, привязанные к материнским спинам. По мятому виду людей, по их изможденным лицам Антонио понимает, что толпа простояла перед часовней всю ночную службу.

Он, сам того не ожидая, тронут. Люди провожают их к пристани. Епископ начинает литанию, и толпа подхватывает молитву вместе со священниками, рыцарями и мореходами. Антонио заражается их пылом, впервые сознавая, что он часть какого-то грандиозного плана, и это гораздо важнее, чем просто набить собственные сундуки.

Процессия достигает берега реки. Мореплаватели начинают рассаживаться по гребным шлюпкам, которые отвезут их к стоящим на приколе кораблям. Ожидая своей очереди, Антонио с гордостью смотрит на четыре корабля, управлять которыми будут почти полторы сотни людей. Ему достается последнее место на последней шлюпке, отходящей от берега.

Латинское песнопение звучит все громче, по мере того как они прорезают мелкие волны на реке Тежу, направляясь к кораблям. Антонио оборачивается к песчаному берегу и смотрит на удаляющийся Лиссабон.

Наши дни

Асоло, Италия

Мара замерла. По роду своей деятельности она привыкла ждать подвохов и лжи со всех сторон, но только не от клиента. Клиенты понимали, что если она не будет знать правду о том предмете, который разыскивает, то, скорее всего, не сможет его найти.

— А он не объяснил почему? — спросила она, не оборачиваясь.

— Он сказал лишь, что о содержимом карты должны знать как можно меньше людей. Мол, так будет лучше.

— Понятно. — Тут ей стало понятно и еще кое-что. — Так вы поэтому захотели поехать со мной?

— Да.

— И поэтому Ричард настаивал на вашем участии в расследовании?

— Да. — Бен подошел совсем близко. — Прошу вас, Мара. Я расскажу все, что знаю.

Маре трудно было ему поверить.

— С какой стати вам идти наперекор Ричарду именно сейчас?

— Потому что я хочу найти карту и понять, почему Ричард скрывает важные факты даже от вас. А еще потому, что вы не расскажете Ричарду то, что я собираюсь рассказать вам.

Мара глубоко задумалась, соизмеряя свое желание узнать правду с недоверием к Бену. То, что он умолчал о важных фактах, можно объяснить его зависимостью от кошелька Ричарда. В то же время ее удивляло, почему он сейчас готов рискнуть финансированием раскопок, поделившись с ней правдой. Ведь он не одобряет ее методов расследования, далеко выходящих за рамки общепринятых действий.

— Почему вы готовы рискнуть деньгами на свои раскопки?

— Мара, вспомните, что я говорил вам, почему я так предан своей работе. Я хочу, чтобы историю переписали, основываясь на моих открытиях. Я нашел эту карту. Если на ней действительно изображен весь мир, значит, китайцы совершили кругосветное путешествие до европейцев. Это открытие вызвало бы гораздо больший резонанс, чем доказательство, что основам цивилизации китайцев научили тохары. Если вам удастся вернуть эту карту, я хочу при этом присутствовать.

Ей показалось, что он говорит искренне. Тем более что моралист Бен впервые не скрывал личной заинтересованности. Да и какой другой выбор у нее оставался? Она кивнула в знак согласия.

Они пошли дальше по узкой улочке, ничего не говоря. Вскоре их улочка влилась в более широкую, усеянную старомодными кафе и ресторанчиками, которые начали оживать с заходом солнца. Бен жестом пригласил ее в первое бистро, попавшееся на пути. Они выбрали столик на двоих в самом темном и тихом углу. Мара заказала бокал белого игристого вина, а Бен попросил принести ему пива.

Он держался раскованнее, словно испытывал облегчение, отказавшись от двойной игры. Археолог полез в сумку, достал конверт, из которого извлек фотографии и разложил их на столе. Мара внимательно рассматривала передержанные снимки всей карты целиком и ничего не могла понять.

— Вы не могли бы пояснить, что это такое?

Бен показывал ей земли и водные массивы, историческое открытие которых произошло спустя долгое время после создания карты: судоходная Африка, границы Антарктиды, австралийский континент, очертания двух Америк, океан, разделяющий Америку и Азию. Масштаб на карте отсутствовал, и линии побережья были кривоваты, но в целом карта верно изображала весь мир. И опять повсюду были те же самые восхитительные детали, которые она видела на первых фотографиях. Мара покачала головой в благоговейном восторге.