– Легкая? – переспросил Дин. – А какая тогда трудная?

– Научить тебя летать, старина Дин. Ты будешь одним из наших пилотов.

Это хотя бы заткнуло пасть Дину Скилтону.

Стивен Кеннеди получил свой вотум доверия. А нам досталась приличная физическая нагрузка, пока мы обшаривали окрестности в поисках самолета. Я знал, что для зажиточных фермеров не очень необычно иметь самолет-другой. Они даже оставляют незасеянную полоску на пшеничном поле, чтобы иметь собственную взлетную полосу.

Логику использования самолета (если мы его найдем и найдем горючее) было легко понять. Дороги до сих пор забиты беженцами, удирающими от бедствий, постигших запад страны. И эти беженцы не отойдут в сторонку, пропуская грузовик, набитый продуктами. Они разорвут в клочья и машину, и водителя, хоть бы тот был вооружен до зубов. А еще есть блокпосты на дорогах, где сидят вооруженные автоматами и тяжелыми пулеметами мужчины – да и женщины. Может, это действительно регулярная армия, но мы в этом сомневались. Скорее всего это дезертиры, и цена за проход – отдать им последний ломтик бекона и крошку сухаря, которые у тебя остались в рюкзаке. И даже после этого они вполне могут попортить тебе внешний вид, разнеся лобешник пулеметной очередью.

Что еще осложняло поиски – что разведгруппы, ищущие самолет, должны были передвигаться незамеченными. Нам только не хватало, чтобы нас выследила какая-нибудь шайка беженцев и пришла за нами в Фаунтен-Мур – долину, которая показалась бы им молочными реками с кисельными берегами.

Мы видели издали вооруженные лагеря. Это было все что угодно – от одинокой фермы до деревни, обнесенной колючей проволокой и окопанной траншеями. Некоторые были явно необитаемы. Другие переполнены голодающими беженцами. Теперь действительно приходилось убивать, чтобы тебя не убили.

Время от времени попадались другие группы людей в поисках провизии. Однажды я встретил группу красных – мужчин, женщин и детей. Они действительно были красными – волосы, кожа, одежда. Мы спрятались за изгородью и смотрели, как они идут – истощенные, изголодавшиеся. Наверное, они прошли где-то через горячую точку, где их засыпало красным пеплом, а им уже давно было не до того, чтобы чиститься. Один из них, старик, упал ничком на дорогу, я даже слышал, как он стукнулся лицом. Остальные шли дальше. Не знаю даже, заметили ли они.

Мы затаились и смотрели им вслед. Грязная цепочка людей, уже наполовину мертвых.

Дальше пошло хуже.

Тела лежали на дороге там, где упали.

Подойдешь к дереву – а там целая семья с веревками вокруг шеи, как адские елочные игрушки. В кармане отца предсмертная записка, излагавшая, что с ними случилось и почему они решили, что лучше положить всему этому конец. Я аккуратно ее сложил и положил в карман. Пойдет в архив Кейт Робинсон.

Кейт Робинсон? Вы, может быть, спросите, есть ли она еще на этой картинке? По правде говоря, она все глубже и глубже в нее входит. Хотя я обещал себе быть добродетельным. Я действительно думал, что люблю Кэролайн Лукас. Не было дня, чтобы мы не сбегали в пустошь, не сбрасывали лихорадочно одежду и она не творила со мной чудеса губами или тем, что к югу от экватора.

Так что же случилось со мной и с Кейт Робинсон? Скоро узнаете. Это все произошло, когда мы нашли самолет и Рок выкинул одну из своих шуток, которые считает невероятно веселыми. Может, так и есть, когда шутят не с тобой. В общем, Рок протащил Кейт и меня, Рика Кеннеди, аж до самого Лондона или того, что от него осталось.

Но я забегаю вперед. Жизнь, как я уже сказал, становилась мерзее и грязнее.

На одной из вылазок за едой я услышал шум на соседнем поле. Я был один; Дин Скилтон и еще двое ждали в лесу, пока я осматривал окрестности.

Крики я услышал, когда шел через поле в направлении какой-то фермы.

Я осторожно выглянул из-за стенки и увидел страшное.

Двадцать мужиков с дикими глазами, всклокоченными волосами и бородами гнались по траве за женщиной лет сорока. Она была одета в изорванное зеленое платье, босая, светлые волосы коротко стрижены – наверное, и от вшей тоже.

Она бежала, вскидывая колени в воздух. Не помню, кричала ли она. Наверное, она вложила все силы в этот безумный бросок через поле. А мужчины, которые бежали за ней, распевали что-то вроде “у-у-у-у-у!”

У-у-у-у!

Они приближались. Один схватил ее за локоть, она извернулась и вырвалась.

Потом она свернула, и я с ужасом заметил, что она бежит ко мне. Если она перепрыгнет эту стену, то наведет толпу на меня.

И тогда я труп. У меня в магазине пять патронов. Пару этих диких тварей я срежу, но остальные меня разорвут – сомневаться не приходится.

Мои спутники в добром километре отсюда, они не успеют мне помочь.

Женщина приближалась, высоко вскидывая колени.

Ближе... ближе...

Я уже видел травинки, позеленившие ее босые ноги. Она смотрела прямо мне в глаза, хотя я могу поклясться, что она меня не видела.

Выкаченные глаза были белыми, как вареные яйца. Лицо покраснело от напряжения, щеки отдувались от тяжелого дыхания. А за ней жадной массой раскрытых ртов и машущих рук бежала толпа, скандируя: “У-у-у-у!”

Мне предстояло стать свидетелем такой же сцены, как когда Кэролайн уволокли в лес.

Я должен что-то сделать.

Что?

Всех мне не перестрелять. Были бы гранаты да пулемет...

Она вбежала прямо в стену.

Уф!

Выдох от удара.

Она полезла на стену. Закинула руки (солнце блеснуло на золотых браслетах), перекинула босую измазанную ногу.

Тут она увидела меня, и у нее глаза расширились. По-прежнему прячась от толпы, я подобрался и схватил ее за руку, чтобы помочь перелезть. Она застыла, потом дернулась назад с полными ужаса глазами.

У-у-у-у!

Они приближались.

– Давайте я помогу, – сказал я, приглушив голос. – Перелезайте и бежим к ручью. Там спрячемся под мостом.

Она улыбнулась, и эта улыбка преобразила ее лицо.

– Спа...

И ее не стало – вот так, сдернули на ту сторону. Рука выскользнула у меня из пальцев, оставив золотой браслет.

Быстро, пригибаясь, я бросился за шайкой, видя сквозь трещины в стене, что они уносят женщину прочь.

Я шел за ними, но все еще не знал, что делать. Ну, Рик, включи мозги! Что бы сделал Стивен? Он бы придумал план. Черт, у этого человека последнее время просто вдохновение. Он решает любые проблемы, воплощает любые планы. Ты же его брат, Рик, сообразительность у тебя в крови. У тебя три минуты, чтобы спасти эту женщину. Что ты будешь делать?

Сжимая руками винтовку, я шел за поющими психами.

Если эти гады ее изнасилуют, может, я все-таки смогу ее у них потом выкрасть. Никто в Фаунтен-Мур не возразит против еще одного уцелевшего.

Тем временем я дошел до луга, уходившего к ручью.

В другое время это было бы красивое место: акр мягкой свежей травы, быстрый поток, играющий на солнце. У самого берега ручья несколько ив, и у одной на ветви тарзанка. Такая, на которой я часами катался в свои десять лет над ручьем возле дома. Тогда мир был приятным местом.

Сегодня этот луг был истинным срезом ада.

Все так же распевая, сумасшедшие понесли женщину в поле. Она дергалась, извивалась, отчаянно пытаясь вырваться, выгибала спину, билась у них в руках.

Посреди поля стоял деревянный кол, вкопанный в землю. Он доходил мне до плеча. И был заострен.

Вот тогда я понял, что они с ней сделают. Кажется, и она тоже поняла. Потому что она закричала. Горький механический крик, и он длился и длился...

Я дал себе слово рассказать все о том, как это случилось. И не пропустить ничего. Ни одного слова. Вы должны знать, что мы делали друг с другом в то лето, когда загорелась под ногами земля.

Но я не буду вас упрекать, если вы следующие несколько абзацев пропустите. Это грязно, это отвратительно, это унизительно; то, чему я был свидетелем, выжжено в моей памяти на всю жизнь.