Я шел за ней, отстав на сто шагов. Она несла в руках две четырехлитровые бутыли для воды и меня не видела.

Одна из шуточек Господа нашего, от которых животики надорвешь и уписаешься: Он вызвал смерть и опустошение по всей земле, Он накрыл Нью-Йорк миллиардами кубометров Атлантики, а парижские бульвары – мегатоннами пепла. Но здесь, в Долине Ласточек в Йоркшире, пейзаж был мечтой акварелиста, зеленый и радостный, и крольчонок высовывал голову из норки посмотреть, как я иду по тропе, думая только об одном: пальцами скользнуть за голову Кейт Робинсон, ощутить роскошь ее волос на своих ладонях, прижаться губами к ее губам.

Я прибавил шагу. Успею ее догнать до реки.

На ней была соломенная шляпа от солнца, просторная хлопковая блуза закрывала руки и плечи, обрезанные выше колен джинсы обтягивали зад поистине чудесно – слабее не скажешь.

Стивен дал нам всем часовой перерыв на ленч в этот второй день пути к пустошам Фаунтен-Мур. Первая ночь под брезентом прошла без проблем. Я только один раз проснулся. Я тогда увидел пригнувшуюся фигуру возле палатки, держащую одной рукой полог. Помню, видел голову, абсурдно большую на фоне звездного неба. Голова склонилась набок, будто внимательно меня рассматривая.

Потом по лицу прошло что-то твердое.

Я сел в ужасе, отпихиваясь от этого обеими руками. И тут же увидел, что это всего лишь рука Говарда, который зацепил меня, переворачиваясь с боку на бок в тесноте палатки. Когда я посмотрел на вход, полог был опущен. Я собирался сказать об этом Стивену, но при свете дня событие выглядело очень уж мелким. Может, кто-то вышел отлить, а потом перепутал палатку.

Сейчас мое внимание было поглощено вещами более важными. Я был уже шагах в пятидесяти от Кейт, когда она вошла в гривку деревьев у озера.

“Ну, Рики, – шепнул я себе, – давай! Не робей, вперед!”

– Кейт! – раздался голос из деревьев. – Ты бутылки принесла?

Черт бы побрал!

Я резко свернул влево. Сквозь просвет в кустах была видна Кейт. С ней у воды были Рут и еще одна девушка, незнакомая. Они сидели на сваленном бревне, болтая босыми ногами в воде.

Черт, черт, черт!

Я ушел в рощицу, вдруг смущенный мыслью, что меня увидят и поймут, что я задумал.

“Ну-ну, Рик, – слышал я дразнящий голос Рут, будто взаправду. – Ты за Кейт, что ли, шел?”

Я ушел глубже в гущу деревьев. Может, эти две еще уйдут и оставят Кейт одну, так что надо присматривать. Тогда я...

– Привет, Рик! Ты меня не забыл?

Я обернулся – Кэролайн выходила из чащи.

– Привет, Кэролайн. Я думал тут сполоснуться в озере. Она улыбнулась, глаза ее играли среди солнечных пятен под листвой.

– Время у нас есть. Действительно, почему не поплавать?

– Поплавать?

– М-м. – Она сняла мужскую рубашку, которая была на ней надета, под рубашкой была футболка. – Не стесняйся, никто не увидит.

– Мысль хорошая... но меня ждет Стивен. Мы хотели обдумать другой маршрут к Фаунтен-Мур... – Тут мне стукнула в голову мысль: – Кэролайн!

– Да? – Она пододвинулась так близко, что ей пришлось задрать голову, глядя на меня.

– Ты случайно не заходила ночью в мою палатку?

– К сожалению, нет. А что? Ты хотел бы, чтобы я зашла?

– Да нет, я просто видел, как кто-то ночью на меня смотрел.

– Может быть, Кейт Робинсон. Знаешь, она для девушки удивительно высокого роста.

– Нет, это точно была не Кейт.

– Стивен ведь ночью выставлял часовых?

– Да.

– Они ничего не видели?

– Мне они утром сказали, что ничего, но я думаю, они могли и задремать.

– Ну... – Она говорила, не отрывая от меня взгляда карих глаз. – Я слышала некоторое, скажем так, шевеление в соседних палатках. Может, они и ушли с поста попозже, потренироваться, скажем.

– В каких палатках? – спросил я, вдруг став подозрительным и вспоминая, в какой палатке живет Кейт Робинсон.

– Не помню точно, Рик. Кажется, слева от меня.

– Наверное, я все же должен сказать Стивену...

– Нет-нет, Рик. Не уходи сейчас от тети Кэролайн.

– Мне действительно надо вернуться...

– Нет-нет-нет, – тихо сказала она.

– Кэролайн...

– Тетя Кэролайн.

– Ладно, о’кей. – Я улыбнулся, но улыбка была принужденной. – Тетя Кэролайн.

– Ммм... хорошо снова оказаться вдвоем с тобой.

– И с тобой.

Снова меня закружило в водовороте. С одной стороны, я хотел свалить отсюда ко всем чертям – нечего заводиться с этой теткой, которая меня на двадцать лет старше. Но когда она так близко... Карие глаза, хриплый голос. Мягкая пена волос. Небольшое и совершенное тело. О Господи... у меня снова загорелось, как тогда.

Она приблизилась, прижалась:

– Ты мне так и не сказал ни слова о том, что было в субботу в доме Бена.

– Это было чудесно, Кэролайн. Правда.

– Ты мне должен был сказать, как тебе было. Тебе понравилось?

Я улыбнулся, на этот раз теплее.

– И еще как. Я такого не ожидал.

– Хочешь провести сейчас со мной несколько минут?

– Я бы с радостью, но...

Она погладила меня по животу:

– Но что?

– Сейчас это как-то... неудобно.

– Неудобно? Почему, милый?

– Может, надо подождать, пока доберемся до Фаунтен-Мур.

– Ты списал меня... как испорченный товар?

– Ничего подобного!

– То, что было в пятницу, было не по моей воле.

– Я знаю... прости...

– У меня срок годности кончился в мои тридцать семь?

– Нет, Кэролайн, ты...

– Все еще хороша? Да?

– Да... очень хороша.

– Тебя отталкивают синяки? – Она подняла футболку, показав груди с побледневшими зелеными синяками. – Ты боишься...

Это я сделал, чтобы она заткнулась – не меньше, чем и для других целей.

Подняв руки, я схватил ее за голову, она тихо ахнула, глаза ее расширились. Я притянул ее к себе, и голые груди шлепнули по моей груди. Я крепко ухватил ее за волосы.

Потом я целовал ее взасос. Меня распирали чувства – самые противоречивые. Я хотел бежать от нее подальше. Если я с ней сближусь... не дай Бог, еще и влюблюсь – это невозможно. Не только из-за возраста. Может, еще и потому, что у нас ничего общего, кроме...

Кроме того, что мы брошены оба в мир, где надо выживать. Когда вся эта чумная планета рассыпается под ногами.

Я целовал ее, она тяжело дышала, потом схватилась за ремень моих джинсов, расстегнула, дернула их вниз с такой силой, что я потерял равновесие.

Мы покатились на землю.

– Я люблю тебя, Рик, люблю. Обещай, что меня не бросишь. Я все сделаю, все... ммм, как чудесно. Укуси... крепче... не бойся, я каменная! Вот так, кусай, крепче, крепче – а-ахх!

Уже голые, мы переплелись руками и ногами. Мое лицо вымокло от поцелуев. Я сдавил ладонями эти тугие груди, она изогнулась и вскинула ноги в воздух по обе стороны от меня.

Я остановился, тяжело дыша, глядя в ее карие глаза. Она подняла взгляд, и в нем были такая нежность и вера, что все мои сомнения растаяли.

Среди солнечных пятен от листвы синяки уже не были видны.

– Я готова, – шепнула она.

– Но...

– Я же тебе говорила, Рик, тело женщины быстро восстанавливается. Давай, Рик... сейчас.

– Послушай, Кэролайн, ты не думай, что ты мне должна...

– Тише, милый. Тетя Кэролайн лучше знает. – Она притянула к себе мою голову и шепнула на ухо: – Давай. Делай, что я сказала: засади.

У меня стиснулись зубы от мысли, что у нее еще, быть может, не зажило, но я надавил, ощутил, как кончик прижался к влажным губам, и услышал только благодарный вздох.

Я делал правильно. Может быть, так я мог искупить, что не стал слушать ее крики в ночь пятницы.

Вниз.

Внутрь.

– Да, Рик, да!

Гладко и скользко он вдвинулся в нее. Она, крепко зажмурившись, схватила меня за ягодицы и сильно потянула, вгоняя глубже.

– Тише, Рик, тише. И не останавливайся, ради Бога не останавливайся.

Я не остановился. Пусть соберутся десятки зрителей, в том числе Кейт Робинсон, и смотрят из кустов. Но подо мной лежала Кэролайн, мы отдавались друг другу, тени скользили по нашим телам. И каждые несколько секунд менялось выражение ее лица. Сначала полная сосредоточенность и закрытые глаза, когда я медленно вдвигался, потом – широко открытые удивленные глаза, когда я сменил позицию и начал энергичными короткими рывками накачивать сладкую мягкость у нее между ног.