Но сейчас им предстояло признаться во всем совершенно незнакомому человеку. Никакого компромата на Амбрози, чтобы уравновесить положение, у них не имелось. Если не считать преступлением курение на территории Ватикана (хотя это, судя по всему, серьезный проступок). Несмотря на выводы Брейди, никакого способа проверить, на чьей стороне кардинал, у них также не было. Он же знал главных действующих лиц, Малика и Рендалла, причем являлся начальникомпоследнего. Но Амбрози, казалось, искренне сочувствовал им. А им позарез нужен был союзник, способный хоть как-то прояснить ситуацию, в которой они оказались.
Брейди снова начал подниматься с места, в полной уверенности, что Алиша хочет предварительно посоветоваться с ним, прежде чем говорить.
— Не надо, — остановила его Алиша. — Я справлюсь.
Поначалу медленно, затем все более решительно, она принялась рассказывать про Аполлона, кошмарный допрос с применением «сыворотки правды» и про то, как Малик освободился и напал на Аполлона. Рассказала она и о том, чем это кончилось: как из окна вывалились трое, а вернулась одна. Повествуя об эпизоде с Гилбретом, она все же не стала называть его имени.
Слушая ее, кардинал в какой-то момент закрыл глаза. Когда Алиша закончила рассказ, Амбрози еще некоторое время сидел так: молча, закрыв глаза и совершенно неподвижно.
— Кардинал Амбрози! — не выдержав, обратилась к нему Алиша. — Роберто!
Он поднял палец, призывая немного подождать, дать ему возможность подумать. Когда же через какое-то время он вновь открыл свои синие глаза, взгляд его показался особенно усталым и печальным.
— Мне кажется, у вас не было другого варианта, кроме поездки сюда, — сказал он, как бы подводя итог. — Скажите, как я мог бы уговорить вас вернуться обратно в Америку, к прежней жизни? Что я должен сказать?
— К какой прежней жизни? — спросила в ответ Алиша. — Все пошло вверх тормашками. Нам опасно там находиться.
— Вам и здесь опасно находиться. И станет гораздо опасней, если вы будете продолжать поиски человека, ответственного за серийные убийства и покушения на вас.
— А что нам остается делать? — спросил Брейди. — Если мы выследим его, у нас появится хоть какой-то шанс выжить — и дальше жить нормально.
— Скорее всего вы лишь ускорите свою смерть.
— Что ж, пусть так, — твердо сказал Брейди.
— Мы готовы, — согласилась Алиша.
Амбрози посмотрел на них, оценивая их решимость, потом подвинулся на своем жестком насесте, глубоко и медленно вздохнул.
— Что вы сделаете, если найдете этого человека? Убьете его?
— Да, — не колеблясь, ответил Брейди.
— Если только, — быстро переглянувшись с напарником, добавила Алиша, — не соберем в ходе расследования достаточно доказательств, чтобы привлечь его к суду по закону. Нам понадобятся свидетельства, достаточные, чтобы доказать, что наши действия были оправданы, и чтобы власти любой страны обязаны были его арестовать. — Она снова взглядом обратилась к Брейди, ища его поддержки.
Он, подумав, кивнул:
— Судя по тому, что раньше представится: возможность убить его или посадить, реабилитировавшись при этом самим.
Странно, что они не сформулировали свои намерения прежде. Они действовали, следуя своим профессиональным навыкам, шли по следу, не задумываясь о том, что будет дальше. В нормальных обстоятельствах они должны были бы задержать того, к кому вел этот след, и передать властям. Но без права на арест — что им оставалось? Брейди нисколько не стеснялся своих намерений и в глубине души надеялся, что шанс пустить пулю в голову парню, который во всем виноват, представится раньше. Ему стоило только вспомнить лицо сына, когда тот выглядывал из своего убежища: слезы на щеках, дрожащие от страха губы — страха не за себя, а за отца.
Кардиналу Амбрози, очевидно, не приходилось служить в органах правопорядка, но он был явно прирожденным детективом и даже мог бы возглавить следственную группу. Он умел заставить человека думать.
— Что вам удалось узнать у Малика? — спросил Амбрози.
— Он говорил о каких-то человеческих жертвоприношениях, — на лице Алиши появилось отвращение. — О детях, которых он сам убивал. По-моему, он был сатанистом.
— Это меня не удивляет, — сказал Амбрози.
— Что вы имеете в виду? — спросил Брейди. — Вы его знали?
— Лично нет. Наслышан. Видите ли, по-моему, я знаком с человеком, которого вы ищете.
— Что? — подскочила на месте Алиша. — Кто это? Отец Рендалл?
— Нет, не он. Но доскажите свою историю до конца. Малик сказал что-нибудь еще?
Агенты одновременно опустили головы, пытаясь вспомнить что-нибудь еще.
— Что-то про ужастики, — пробормотала Алиша.
— А точнее? — подался вперед Амбрози.
— Какие-то страшные видения, — вмешался Брейди. — Он еще несколько раз повторил: «Кара! Муки!»
Тут кардинал Амбрози заулыбался так, что, казалось, сухая хрупкая кожа на его щеках вот-вот потрескается.
— В чем дело? — спросила Алиша.
— Да вы практически знаете имя своего врага.
— В смысле?
— Не «кара-муки», дорогие мои, а Скарамуцци. Люко Скарамуцци.
Брейди повторил фамилию вслух. Да, если учесть акцент и действие наркотиков, Малик говорил именно это слово. Без сомнения.
— Кто он такой? — спросил Брейди у кардинала. — Я никогда про него не слышал.
— Не удивительно, что не слышали… пока. Это восходящая звезда современной мировой политики. Обаятельный, способный человек, полный новых идей. Но Америка такая большая и эгоцентричная страна, что зарубежному политику нужно подняться несколько выше, чтобы американцы стали обращать на него внимание. Пока он итальянский посол в Израиле. Но тем не менее… — Амбрози снял с языка табачную крошку, внимательно посмотрел на нее и потер пальцами, чтобы стряхнуть ее. — Однако вам грозит не его политическая, а иная ипостась: дело в том, что он — по крайней мере, как он сам полагает — антихрист.
— Я так и знала, что будет что-нибудь в этом роде! — хлопнула себя по ноге Алиша. — Все к этому шло…
— В смысле — антихрист? — спросил Брейди так же недоверчиво, как если бы старик сообщил им: Скарамуцци — это Санта-Клаус. — Из Откровения Иоанна?
— Вот, кое-что вы знаете. А что про него написано, вам известно?
— Считается, что он явится из той страны, которая разрушила Иерусалим, то есть из Римской империи. Политический деятель, который возвысится над многими народами. Очень коварный: он будет внушать людям доверие, но при этом строить против них всяческие козни.
— А для этого он должен быть очень обаятельным, не так ли?
— Мне известно еще кое-что, — вдруг сказала Алиша. — «Он явится из моря для того, чтоб встали рати на брегах его…»
— Это из фильма «Предзнаменование», — отмахнулся Амбрози. — Это автор придумал. Но стихи верно отражают цель пришествия антихриста на землю. Помните дальше?
— «И брат пойдет на брата своего, пока в живых не будет никого».
— Именно.
— Но как же человек может претендовать на звание антихриста, пока не начнет исполнять библейские пророчества? — спросил Брейди.
— Дело в том, что Священное Писание — не единственный источник пророчеств. Пророчество — это откровение Господне о грядущих событиях. Некоторые весьма уважаемые в христианском мире теологи, например Августин и Ориген, полагали, что Господь и в дальнейшем приоткрывал завесу над будущим перед отдельными людьми, обычно во сне. Небиблейские пророчества не подрывают авторитет Библии как целостного и безупречного Слова Божьего. Они скорее свидетельствуют о непрерывном участии Бога в нашей жизни. Богословы нередко ищут в небиблейских документах свидетельства о воле Божьей и о том, чему суждено быть.
Старик не без труда опустил со скамьи на пол одну ногу, затем другую. Спустившись, потер затекшее седалище.
— Идемте за мной, — сказал Амбрози, вышел из-за скамьи и направился к каменному алтарю.
Зайдя вслед за ним за алтарь, Брейди увидел, что задняя стенка у этого сооружения отсутствует: алтарь оказался полым внутри. В полу под ним открывалось прямоугольное черное, как лужа нефти, отверстие. Амбрози достал миниатюрный фонарик, включил его и осветил уходившие вниз ступеньки.
