— Да, агент Вагнер. Этот ваш ЦП… ЦПП… удивительная штука. Я бы сам от такого не отказался. Как я уже говорил вам вчера, спасибо за помощь. А теперь до свидания.

Как говорится, яснее некуда.

— Детектив, — мягко произнес Брейди, — я не уполномоченный от ФБР. Мое присутствие не должно вас пугать.

— А я что, выгляжу сильно испуганным? — Линдси чуть подался в сторону Брейди.

— Нет, дело в том…

— А чем конкретно вы занимаетесь, агент Мур? Вы тоже «робокоп»?

— Вы когда-нибудь имели дело с уголовно-следственным анализом ФБР?

— С этими вашими профилями? Так вы профилировщик? — выкатил глаза Линдси. — Ох, имел я… с ними дело. Мало того что я должен был заполнить вопросник на двадцать страниц, я еще обязан отсылать факс с каждой бумажки, относящейся к делу, за исключением разве что той, которой следователи подтирались. Отчет о вскрытии вам подай, протоколы допросов, баллистическую экспертизу, карты, версии, фотографии… Все это я должен предъявить местному уполномоченному от ФБР, чтобы хоть два слова сказать всемогущему профилировщику. Мне уже сейчас пасть на колени?

— Может, как-нибудь в другой раз, — ответил Брейди. — Так много информации требуется, потому что заранее никогда не знаешь, что именно объединяет разные преступления, какие сведения станут ключом к шифру. Играет преступник в шахматы, в шашки или в «Темницы и драконы»? Пьет он молоко или пиво? Бегает за женщинами или сам одевается в женское платье? Чем вы тут подтираетесь, нам до лампочки, но иногда мы можем вам сказать, чем подтирается ваш преступник.

Не отводя взгляда от глаз Линдси, он показал на Алишу.

— Цифратор места преступления — сокращенно ЦМП, кстати, который разработала агент Вагнер, может избавить от половины бумажной работы, что так вас обременяет. Сколько времени сейчас уходит на эти бумаги и ожидание ответа от профилировщиков, неделя? Если вы вообще его получаете. Целая вечность. А если речь идет о пропавшем ребенке? А если преступник продолжает убивать людей? А пресса, общественность и начальство все это время вас теребит. ЦМП может сократить этот цикл вдвое и высвободит силы для таких дел, до которых раньше руки не доходили. Не знаю, может, агент Вагнер чем-то вас обидела вчера… — продолжал Брейди. — Так разве тем, что она женщина и прекрасный специалист. Вы сами сказали, что работа, которую она вчера проделала, вам помогла — могу поспорить, что не просто помогла, а оченьпомогла. Я понимаю ваши притязания, честь мундира и все такое — но сейчас не тот случай. Хотите верьте, хотите — нет, но мы здесь чтобы помочь вам, и с вашей стороны бить нас по рукам ни за что ни про что будет последним делом.

Брейди тоже подвинулся вперед во время этой речи, и их лица разделяло расстояние сантиметров в пятнадцать. И Линдси, сделав вид, что поправляет ремень, отступил. Переведя взгляд с Брейди на Алишу, он улыбнулся.

— Вы два сапога пара. Вот опять меня то ли отругали, то ли нет — не поймешь…

— Родители с вами тоже так мучились?

Линдси озадаченно уставился на Брейди. Уголки рта у того медленно расползались в улыбке.

— А-а! — Линдси рассмеялся. — Приколисты. Нет, я все понял, но пустить вас шастать по месту преступления не могу. Вы что-нибудь там ненароком испортите, а мне отвечать…

В этот момент из дома донесся громкий голос — какой-то мужчина орал что-то по поводу прав и доказательств.

— Подождите минутку, — поднял палец Линдси и пустился рысью вверх по ступенькам к входной двери. Когда детектив открыл ее, крики стали на несколько децибел громче, затем дверь захлопнулась.

— Прекрасная речь, — похвалила Алиша Брейди.

— Если бы она еще и произвела впечатление, — скривился тот.

— Не расстраивайся. Ему просто попала вожжа под…

На лестнице опять появился Линдси, за ним полицейский в форме вел лысоватого мужчину лет сорока.

— Погодите-погодите… — повторял тот.

Линдси, приближаясь, сделал агентам знак, чтобы те посторонились.

— У меня в машине фотоаппарат, позвольте мне сделать несколько снимков… — повторял мужчина, пока полицейский препровождал его по аллее в сторону шоссе.

— Прошу прощенья, — сказал, подходя, Линдси. — Вот несносный тип!

— А кто это? — спросила Алиша.

— Джеффри Леб. Муж убитой.

— Муж? Мне казалось, они развелись.

— Разойтись разошлись, но процедура развода не была завершена. Мы сдуру попросили его приехать осмотреть дом: не пропало ли что-нибудь.

Алиша кивнула: это была обычная процедура.

— Он что-нибудь приметил?

— Он приметил дом, который можно продать. Больше ничего. Было видно, как на него снисходит эта идея: ходил по дому и повторял: «Мы еще не развелись. Это мое, здесь все мое». Хотел уже сегодня пригласить сюда риэлтора. Очень ему не понравилось, когда мы сказали, что еще пару недель никого сюда не пустим.

— Детектив, я хотел бы с ним поговорить, — произнес Брейди и направился было вслед за удаляющейся парочкой.

— Не надо этого делать! — Линдси остановил Брейди, дотянувшись до его руки.

— Почему?

— Прежде всего, потому, что не хотелось бы его спугнуть.

— Что значит — спугнуть?

— На данный момент он наш главный подозреваемый.

— Вы шутите! На каком основании?

Отвечая, детектив смотрел на Брейди, в самом буквальном смысле задрав нос.

— Я, конечно, извиняюсь, что заступил на вашу территорию, но имеются свидетельства: убийца приготовил себе сэндвич.

— Ну да, — Брейди помнил по записи — хлебные крошки, упавшие в лужу крови на столе.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, но разве это обычно не указывает на то, что преступник был знаком с жертвой и чувствовал себя в ее доме… как дома? — поднял брови Линдси.

— Как правило, это так, но…

— А разве особо жестокие покушения не совершаются родственниками или так называемыми возлюбленными?

— Да, это часто бывает, но в данном случае все указывает на то, что преступление связано по крайней мере еще с четырьмя убийствами в двух штатах. Вы хотите сказать, что всех их убил муж Синтии Леб?

— Надеюсь, вы слышали про преступников-подражателей?

Брейди уставился на Линдси, временно утратив дар речи. Алиша тоже была в замешательстве. Кто-кто, а Линдси должен был знать, что в прессу о каждом из «убийств Пелетье» проникли только самые скупые сообщения. Во всех случаях главные подробности не предавались огласке, например, участие животных в убийстве, которое связывало все пять случаев нагляднее, чем что-либо другое. Как мог подражатель узнать об этом и, главное, имитировать? Он что, тоже чисто случайно держит собак, приученных обездвиживать жертву?

— И все же я хотел бы с ним поговорить, — произнес Брейди. — Вы не можете мешать мне беседовать со свидетелем.

— Только не на месте преступления — тут я за все отвечаю.

На дороге, словно вмешавшись в их спор, зарычал мощный мотор.

— Это, конечно, его авто «кризиса середины жизни», — бесстрастно заметила Алиша.

Так и оказалось: на дороге, нервно рыча на повышенных оборотах, мелькнул красный «корвет». Из-под его бешено вращавшихся колес летел гравий.

— Вы хотя бы опросили его? — с отвращением спросил Брейди у детектива.

— Нет, я пригласил его на «тапперуэровскую вечеринку» [10]моей жены.

— Может, перешлете нам хотя бы стенограмму беседы по электронной почте? — Агент из последних сил старался быть вежливым.

— Может, и перешлю. Адрес какой?

Брейди вытащил визитку из внутреннего кармана куртки.

— Буду очень благодарен.

— Хотя бы…

— Детектив, — вмешалась Алиша, — агенту Муру очень нужно осмотреть место преступления. Он ради этого встал в три утра, чтобы как можно быстрее прилететь сюда.

Посмотрев на выражение лица Линдси, она вспомнила, что тот вообще не спал прошедшей ночью, и поняла, что режим сна Брейди, равно как и бюджет ФБР, интересует его не больше, чем продолжение певческой карьеры Лучано Паваротти. Но детектив снова удивил ее.