— Нет, — быстро проговорил Мартин и обвел глазами покои, как будто боялся, что кто-то может услышать. — Нет. Здесь не могу.

Колокол перестал звонить.

— Я приеду очень скоро. Мы встретимся где-нибудь в укромном месте и поговорим. — Эскен улыбнулся и потрепал племянника по плечу. — Хорошо, Мартин?

Тот, помолчав, кивнул.

— Вот и отлично. А сейчас я должен идти. — Он снова ободряюще улыбнулся и направился к двери.

Ананьи, Италия 7 сентября 1303 года от Р.Х.

Ночь выдалась безлунная. Воины двигались по каменистой дороге, окутанные бархатным мраком. Стук копыт трех сотен коней приглушала густая пыль, однако скрыть звяканье сбруи и доспехов было невозможно. Оно эхом разносилось в тишине, и все были готовы к тому, что в любую минуту в городе на холме зазвонит колокол. Но их тревога оказалась напрасной. Ананьи окружали высокие стены, построенные еще римлянами и надежно защищавшие горожан от возмущавших тишину ночных звуков. Так что к воротам Туфоли заговорщики пришли незамеченными.

Вытянув шею, Ногаре наблюдал, как двое рыцарей, которых Скьяра Колонна послал вперед, подъехали к сводчатым воротам. Через короткое время один из них подал знак. Скьяра с улыбкой надел шлем и пришпорил коня. Увидев никем не охраняемые открытые ворота, люди облегченно перевели дух. Скьяра выхватил из консоли на стене факел и, вынув из стремени ногу, ударил деревянную створку. Ворота со скрипом раскрылись шире. Следом за ним в город вошла вся группа.

Здесь они перестали таиться. Скьяра хотел, чтобы городской люд знал, кто пришел и зачем. Перекрыв стук копыт, его голос разорвал тишину.

— Добрые люди Ананьи! Просыпайтесь! Вставайте! По повелению короля Франции мы пришли арестовать и увезти на суд еретика папу Бонифация!

Ставни и двери в палаццо нижнего города, многие из которых принадлежали кардиналам Священной коллегии, начали открываться. Простые горожане тоже просыпались и выходили, накинув плащи. Вслед за рыцарями размашистым шагом шли воины с шипящими факелами в руках, неожиданно превращая ночь в день. В небо с криками взлетали потревоженные птицы.

— Поднимайтесь! Просыпайтесь! Мы пришли арестовать еретика папу!

Как только стоявшие в дверях горожане поняли, что странное войско не намерено причинить им вреда, страх на их лицах сменило любопытство. Некоторые еще прятали под половицами золото и драгоценности, но большинство вышли на улицы, ошеломленно глазея на процессию рыцарей, выглядевшую подобно торжественному ходу на день Всех Святых. Скоро за неизвестными рыцарями последовал людской поток. Некоторые не успели переодеться и вышагивали в ночных рубашках. У церкви Скьяра рявкнул приказ, и несколько воинов ринулись, оттеснив в сторону испуганного священника. Минуту спустя на башне громко зазвонил колокол.

На востоке за черными холмами уже начало светлеть небо. Народ все прибывал. Райнальд оказался прав, подумал Уилл. Бонифаций действительно нажил здесь себе много врагов: кто был обижен за большие поборы, кто за отказ в какой-то просьбе, а кто припоминал, как один из племянников будущего папы дразнил его сына. Еще при подходе к Ананьи Ногаре повторил Уиллу и гвардейцам их задачу: держать папу подальше от Скьяры Колонна. Следить, чтобы его не убили.

Уилл продолжал надеяться, что на обратном пути в Париж папу каким-то образом удастся освободить. При приближении ко дворцу он молился, надеясь увидеть облаченное в белые мантии войско, но ставни на всех окнах были закрыты. Скьяра свернул на рыночную площадь, где уже собралась большая толпа — тысяч пять, а может, и все шесть. Никто в Ананьи не желал пропустить такое важное событие.

В центре площади рядом с колодцем, окруженный десятком воинов, стоял высокий здоровяк с бородой в форме трезубца. Поверх кольчуги на нем красовался пурпурный плащ. И все его воины надели такие же плащи. Это был капитан папской гвардии Годфри Бусса.

Райнальд спешился первым. За ним остальные. Уилл протиснулся, постаравшись оказаться позади Ногаре. Скьяра пришлось возвысить голос над шумом толпы.

— Мы не видим света в окнах дворца. Папа во дворце?

Годфри повернул к нему мрачное лицо.

— Думаю, да. Мои гвардейцы вчера вечером надежно закрыли ворота. Правда, сейчас они почему-то не откликаются.

— Ты думаешь, Бонифаций еще там? — подал голос Райнальд.

— Во дворце определенно есть люди. Но должно быть, папу предупредили, и он притаился. Наверное, донес кто-то из моих.

— А кто его защищает? — спросил Ногаре.

— Оставшиеся верными гвардейцы. Там есть еще слуги, родственники, два кардинала. Большинство членов Священной коллегии находятся в Риме. Трех кардиналов, наших союзников, я предупредил, и они вчера покинули Ананьи.

Молчавший все это время Скьяра неожиданно протиснулся к колодцу и взобрался на край.

— Люди Ананьи! — крикнул он в мгновенно затихшую толпу. — Я Скьяра Колонна, брат Пьетро и племянник Джакомо, кардиналов, незаконно смещенных узурпатором, называющим себя папой Бонифацием. На самом деле он еретик и богохульник.

По толпе пронесся ропот. Родители поднимали детей на плечи, чтобы те могли получше рассмотреть.

— Мы явились сюда арестовать его именем короля Франции, но он заперся во дворце, чем подтвердил свою виновность. Добрые люди, помогите привести злодея к правосудию. Я обещаю раздать вам все сокровища из папских сундуков! Вы станете сегодня богатыми, о чем никогда даже не мечтали.

Наступившая затем тишина вскоре сменилась яростным ревом. Уилл чертыхнулся, наблюдая, как толпа ринулась к папскому дворцу, готовая снести ворота голыми руками. Скьяра спрыгнул с колодца и вскочил в седло, давая команду своим людям.

День тянулся. Солнце накаляло белые стены, за которыми располагались резиденция папы, дома его родственников и собор. Сзади отвесно возвышалась скалистая гора. Ворота дворца были по-прежнему заперты. Серьезно повредить их толпе не удалось, и больше туда никто не ломился. На земле у ворот валялись трупы. Молодая женщина лежала скорчившись у стены. Убившая ее стрела торчала из груди как черный восклицательный знак.

События развивались стремительно. Весть о возможности ограбить папский дворец молниеносно разнеслась по городу, и на штурм ворот отовсюду хлынул народ. Горожане соперничали друге другом за право первыми завладеть богатствами папы. Они спотыкались, падали под ноги напирающей сзади толпы, не слушая яростных призывов Скьяры Колонна и Годфри Бусса. Остановил неуправляемую массу алчущих сокровищ людей только град стрел, обрушившийся с крепостной стены.

И тогда штурм сменился беспорядочным бегством. Первыми отошли конные рыцари, следом воины, подняв над головами щиты. Так что основную тяжесть ответной атаки защитников дворца приняли на себя безоружные и необученные жители Ананьи. Те, кому посчастливилось вовремя уйти, укрылись за площадью. Скьяра самообладания не потерял и быстро перегруппировал своих людей.

Когда рассвет окончательно вступил в свои права, громкий голос из-за стены потребовал объяснения причины вторжения. Ответить собрался Скьяра, но Ногаре его опередил. Ухватившись за возможность обрести контроль над ситуацией, он вышел на усыпанную мертвыми телами улицу без щита и оружия.

— По повелению короля Франции Филиппа Красивого, — выкрикнул министр, — Бонифаций подлежит аресту за ересь. Он должен покориться, и мы доставим его на суд в Париж.

— Нам нужно время обсудить положение, — отозвался голос из-за стены.

— Мы будем ждать, когда отслужат Нонну, [22]— ответил Скьяра, подъезжая к Ногаре. — Пусть к тому времени папа Бонифаций восстановит Джакомо и Пьетро Колонна в Священной коллегии. Затем передаст папскую казну кардиналам и отдастся во власть Франции.

Сейчас все ждали назначенного срока. Скьяра между тем послал воинов разведать район вокруг дворцовых стен, а озлобленные горожане, насчитывающие несколько тысяч, не думали разбредаться. Штурмовать дворец они теперь не отваживались, потеряв при первой атаке больше дюжины, но надежда обрести папские сокровища по-прежнему жгла душу. И в страстном желании разбогатеть, что совсем недавно им было торжественно обещано, люди с воплями ринулись по улицам Ананьи к палаццо кардиналов. Из нижнего города донеслись крики, затем потянуло дымом. Там начались погромы.