Элен поняла, что против воли улыбается во весь рот, и смутилась, хотя ее улыбки не видел никто, кроме кота. Всю жизнь она помнила заповедь о том, что нельзя крутить романы на работе, тем более с собственным начальником. Но как тут устоять? Марсело — настоящий Антонио Бандерас с дипломом журналиста. К тому же в ее жизни так давно не было мужчин старше трех лет! Последний приятель сказал Элен перед тем, как расстаться, что с ней «хлопот не оберешься». А Марсело, похоже, не из тех, кто пасует, встретившись с трудностями. И потом, как раз с женщинами, с которыми «хлопот не оберешься», и стоит иметь дело.

Элен соскребла вилкой с кусочков курицы острый соус и придвинула тарелку Орео-Фигаро. Кот задрал хвост и, громко мурлыча, принялся за еду. Элен подождала, пока кот доест, убрала со стола, сложила счета в плетеную корзинку. Рекламу она выкинула в мусорное ведро. Туда же полетел и листок со снимком похищенного мальчика. Перед тем как закрыть крышку, она в последний раз посмотрела в голубые глаза Тимоти Брейвермана.

Вдруг Элен явственно услышала слова покойной матери: «Ты слишком много думаешь». Голос мамы слышался отчетливо, как будто она стояла где-то рядом. Но Элен не считала себя какой-то особенной. Ей казалось, что много думают все женщины — устроены так, вот и все.

Она загрузила посуду в посудомоечную машину, нажала кнопку «Пуск» и выкинула фото мальчика из головы. Как здорово, что у нее такая замечательная кухня! Прочная столешница, белые шкафчики с застекленными дверцами, расписанные вручную ромашками и маргаритками, розовато-белые стены. Настоящая девичья кухня, недаром цвет называется «Золушка». Вот только прекрасного принца поблизости что-то не видно.

Элен вытерла стол, заперла дверь черного хода и выкинула использованный бумажный фильтр из кофеварки. Затем откинула крышку мусорного ведра, собираясь отправить в него размолотые остатки пищевых отходов из дробилки под раковиной. И снова наткнулась на взгляд Тимоти Брейвермана, выбивший ее из равновесия.

Сама не зная почему, она торопливо вынула листок из мусорного ведра и сунула в карман джинсов.

Будильник зазвонил в шесть пятнадцать. Элен вскочила с постели, не зажигая света, пошатываясь, босиком побрела по холодным плиткам в ванную и включила душ. Горячая вода немного взбодрила ее. Хорошо, конечно, жить в доме со всеми удобствами, но по утрам об этом как-то забываешь. Утром нет времени благодарить судьбу за свое везение.

В семь она была полностью готова. Теперь можно будить Уилла и одевать его. Занятия в подготовительной группе начинаются в половине девятого. Конни приедет в полвосьмого, накормит Уилла завтраком и отвезет в школу. Элен передаст ей сынишку на бегу, как эстафетную палочку. Для работающих мам каждое утро — забег на длинную дистанцию, и они достойны золотой медали просто за то, что живут.

— Солнышко, просыпайся! — Элен включила бра с нарисованным на абажуре мультяшным слоненком Бабаром. [1]

Уилл продолжал крепко спать, приоткрыв рот. Элен прислушалась к его дыханию: нос как будто заложен. Она осторожно пощупала сынишке лоб: горячий. Элен сурово приказала себе не психовать. Если твой ребенок когда-то был серьезно болен, ты продолжаешь волноваться за его здоровье всю оставшуюся жизнь.

— Уилл! — прошептала она.

Может, не стоит сегодня посылать его в школу? Мальчик дышал с трудом; щеки в тусклом свете ночника казались бледными. Курносый нос — как будто уменьшенная копия ее собственного носа. Многие не сомневались в том, что Уилл ее родной сын, что очень нравилось Элен. Вдруг она подумала: интересно, а Тимоти Брейверман тоже похож на свою мать?

Она потрогала Уилла за плечо. Малыш не шелохнулся. Элен решила, что сегодня он обойдется без занятий в своей подготовительной группе. Учится он неплохо. Сейчас дети вырезают бумажные снежинки; ничего страшного, если Уилл пропустит денек. Элен не стала целовать сынишку, чтобы не разбудить его. Вместо этого она погладила Орео-Фигаро, спавшего в изножье детской кроватки. Кот уютно свернулся клубочком. Она выключила свет, на цыпочках вышла из детской и вернулась к себе в комнату. Неожиданно у нее появилось пятнадцать минут свободного времени, которые можно посвятить себе.

Когда Элен спустилась вниз, ее встретила Конни.

— Выглядите просто супер! — с улыбкой заметила она, выходя из столовой.

Элен улыбнулась. Она с толком потратила неожиданно появившиеся у нее четверть часа. Выбрала приталенный бежевый вельветовый пиджак, который очень шел ей, а джинсы заправила в коричневые замшевые сапожки. Еще она успела высушить феном волосы, сделать макияж более тщательно, чем обычно, и завинтить крышку на флаконе с жидкой подводкой для глаз. Утром она пойдет в кабинет к Марсело, вот только пока не решила, как лучше с ним держаться — сексуально, деловито или и так, и так.

— По-моему, у Уилла небольшая температура. Пусть сегодня побудет дома.

— Правильное решение, — одобрила Конни. — На улице минус семь.

— Вот ведь!.. — с досадой воскликнула Элен, открывая дверцу шкафа в прихожей и снимая с плечиков черный пуховик. — Посидите с ним дома, отдохните. Может, почитаете?

— Почитаю. — Конни поставила на пол большую сумку со своими вещами и достала оттуда сложенную пополам газету. — Читала вашу статью о старике, который дрессирует голубей. Мне понравилось.

— Спасибо! — Элен натянула пуховик, с трудом просунув руки в рукава. Наверное, зря она решила надеть толстый пиджак.

— Знаете, все мои знакомые няни читают ваши статьи. Я среди них вроде как знаменитость!

— Продавайте автографы, — с улыбкой посоветовала Элен.

Коллеги Конни с большим интересом относились к журналистке и матери-одиночке, усыновившей ребенка. Иногда Элен чувствовала себя похожей на героя песенки из детской передачи «Улица Сезам». Она была «не такой, как все».

— Вернетесь как обычно?

— Да. Спасибо вам за все. — У Элен привычно защемило в груди. — Ох, как плохо, когда я утром не успеваю с ним попрощаться. Вы уж поцелуйте его за меня, хорошо?

— Конечно поцелую. Не волнуйтесь. — Конни взялась за дверную ручку.

— Передайте, что я его люблю.

— Будет сделано. — Конни открыла дверь.

Элен нехотя вышла за порог. В лицо сразу ударил порыв холодного ветра. Небо свинцовое, низкое. Как было бы хорошо вернуться в тепло, отправить Конни домой и самой заботиться о сынишке! Особенно теперь, когда он заболел. Но входная дверь за спиной уже захлопнулась, и она осталась на крыльце.

О Тимоти Брейвермане она не вспомнила ни разу — до тех пор, пока не приехала на работу.

Элен шла осторожно, чтобы не пролить горячий кофе из бумажного стакана. Помахав ламинированным пропуском перед лицом охранника, миновала проходную. Сегодня она намерена писать статью, которая станет продолжением прошлой публикации. Однако, пока она шла по полутемным коридорам старого здания, в котором работала, мысли ее почему-то все время крутились вокруг похищенного Тимоти Брейвермана.

Их редакция располагалась в огромном светлом зале размером с целый городской квартал, с высоченным потолком в три этажа. Свет проникал в помещение через высокие окна, защищенные старомодными жалюзи. С потолка свисали синие баннеры с названиями отделов: «Городская хроника», «В стране», «Деловые вести», «Сегодня в мире», «Новости онлайн», «Производственный отдел». Элен направилась было к своему рабочему месту, но сразу заметила, что все сотрудники столпились перед кабинетом редактора. Кабинеты начальства располагались по периметру и отделялись от общего зала застекленной перегородкой.

Сейчас все окружили Марсело.

Ох, не к добру это!

Элен поймала на себе взгляд подруги, Кортни Стедт. Та отделилась от всех и направилась ей навстречу. Кортни почти никогда не изменяла своему любимому «походному» стилю одежды. Вот и сегодня она облачилась в темно-зеленую флисовую курточку и джинсы. Но не одежда подруги насторожила Элен, а угрюмое выражение ее лица. Обыкновенно Кортни, будучи душой редакции, обо всех заботилась, всегда помнила, когда у кого день рождения. На вечеринках она угощала коллег огромными домашними пирогами. Она всегда была приветливой и доброжелательной, неизменно излучая здоровый оптимизм. Раз уж Кортни обеспокоена, значит, точно что-то случилось.