Почти стемнело, когда мы приземлились. На выходе из вертолета меня встретил охранник и проводил к Черчу в кабинет. Тот не кинулся меня обнимать и вообще не выразил особых эмоций, лишь окинул оценивающим взглядом с ног до головы. Затем указал мне на кресло, а сам сел за письменный стол. Мой сопровождающий налил мне чашку кофе и удалился, прикрыв за собой дверь.

— Грейс доложила, что никто из отряда «Эхо» не получил повреждений.

Я едва не сказал: «Никаких видимых повреждений», но промолчал, поскольку не хотел показаться банальным. Однако Черч понял мою мысль и закивал.

— И вам удалось захватить пленника.

Я ничего не ответил. Он, конечно, знал про Олли — ему наверняка передали, — тем не менее решил этого не касаться.

— Что теперь будет с детьми?

— Все они переправлены в больницу под охраной ФБР. Бюро взяло на себя проблему установления их личностей. Некоторые настолько травмированы, что не могут даже назвать свое имя. Ни один ребенок не помнит, как его схватили. У нескольких на коже свежие ожоги, похоже, от тейзера, так что, вероятно, всех их забирали в бессознательном состоянии и без всякой системы.

— Эксперименты над детьми выставляют все дело в совершенно новом свете.

— Именно, — подтвердил он, — и я хочу услышать от вас подробный пересказ того, что сегодня произошло, капитан, только сначала вы должны навестить крабовый завод. Как скоро вы сможете выдвинуться туда?

— Полагаю, противник на другом объекте не сразу узнает о нашем рейде, — сказал я. — Спутниковая связь не работала, так? К тому же вы повредили все телефонные кабели. Уже вечер, переговоры между вражескими группировками сведены к минимуму. Думаю, мы нанесем следующий удар завтра в полдень.

— Почему не прямо сейчас? Оружия у нас достаточно, чтобы войти жестко.

Я отрицательно покачал головой.

— Существуют три причины, по которым не стоит делать этого сегодня. Первая: необходимо допросить пленного. Вторая: на мясоупаковочной фабрике оказалось полно детей. Кто, мать его, знает, сколько гражданских лиц томится на крабовом заводе? Если вломиться туда, как Джон Уэйн, [19]то много невинных людей будет убито.

— А третья причина?

— Поскольку объект закреплен за отрядом «Эхо», я не хочу, чтобы кто-нибудь еще направлял наши действия. Послушайте, вы наняли нас, чтобы мы стали первыми. Что ж, вы получите то, за что заплатили. Смотрели запись с камер на наших шлемах? Наверняка. Значит, понимаете, через что мы прошли там. Ребята у меня и вправду крепкие. Может, отряд «Альфа» и считается элитой или еще какой хренью, однако они не спешили на базу. Им следовало бы прибавить шагу. Дело приняло серьезный оборот, а тут поди дождись их.

— Грейс Кортленд и Гас Дитрих превосходные агенты. Такие же высококлассные, как и все бойцы команды «Эхо», — сказал Черч. — Вернее, были… до определенного момента… Но после случая в больнице Святого Михаила они до сих пор выказывают признаки потрясения. В последние два дня эффективность их строевой подготовки снизилась на четырнадцать процентов, заметно ухудшилась и боевая готовность. Ничего такого не наблюдалось прежде.

Теперь мне все стало ясно. Я отставил чашку и уперся локтями в стол.

— Значит, мы поняли друг друга?

— То, что вы видели в Делавэре, доказывает лишь одно: мы не поспеваем за ними. Я хочу, чтобы зачистку на крабовом заводе произвели сегодня ночью. Прямо сейчас.

— Не выйдет. Мой отряд нуждается в отдыхе. Вы говорите тут о снижении боевой эффективности, так вот — поставьте лучшую команду в критические условия, и вы ее лишитесь. Измотанные люди не смогут выкладываться полностью. Усталость их убьет. Двенадцать часов сна, и завод будет зачищен.

— Два часа сна, и они узнают задание в вертолете.

Спустя минуту я произнес:

— Давайте так. Я говорю с учеными. Затем мы отправляемся, но через три часа. Это не подлежит обсуждению.

Я не поведу людей на бойню. Лучше уж сам подохну.

На мгновение воцарилась пауза. Казалось, Черч обдумывает мои слова.

— Ладно. — Он взял ванильную вафлю и указал на блюдо. — Угощайтесь.

Я выбрал «Орео».

— Наша цель — разведка или выжженная земля?

— Моим ученым требуется информация. Нужны компьютеры, лабораторное оборудование, образцы патогенов… необходимо оставить место нетронутым.

— На поддержку какого рода мы можем рассчитывать?

— На рабочую, — отрывисто заговорил Черч. — Отряд «Альфа» придет первым, если вы позовете. Истребители F-18 в воздухе, вертолеты для спешной эвакуации — если станет совсем горячо. Ударные отряды особых войск окажутся внутри через десять минут. Национальная гвардия в полной готовности. В случае пожара — преимущество на нашей стороне. Если периметр будет пробит, мы, скорее всего, применим тактику выжженной земли.

Он не стал уточнять, что, когда возникнет брешь в обороне, нас спалят заживо вместе с врагами. Вряд ли моя команда успеет выйти наружу. И хотя на его месте я сам отдал бы такой приказ, радости у меня в душе не прибавилось.

— А что там с пленником? Я думал, вы его уже вовсю допрашиваете.

— Было бы здорово, — согласился он, — но у него в грудной клетке засели две пули. Он сейчас в операционной. Мне сообщат, когда его состояние настолько стабилизируется, что он сможет отвечать на вопросы.

— А что, если раньше на него нападет та контролирующая болезнь?

— Тогда вы доставите мне другого пленного с крабового завода. Это очень важно.

— Понял. — Я допил свой кофе. — Ладно, ведите меня к вашим чокнутым ученым.

Склад ОВН, Балтимор.

Вторник. 30 июня, 21.20

По дороге в лабораторию Черч сказал:

— Доктор Санчес согласился, на определенных условиях, помочь нам преодолеть нынешний кризис.

— И какие же у него условия?

— Он пробудет здесь столько же, сколько вы. Очевидно, полагает, что вам необходим под рукой лечащий врач, — Черч, кажется, веселился. — Майор Кортленд спешно вводит его в курс дела.

— Но Руди не боец.

— Мы все служим как умеем, капитан. Кроме того, ваш друг может оказаться крепче, чем вы думаете.

— Я не говорю, что он хлипкий. Но не желаю видеть, как вы вкладываете оружие ему в руки.

— Ясно, ясно.

Мы вошли в громадный погрузочный док, который еще недавно был закрыт стенами со всех сторон. В сыром воздухе стоял густой запах побелки и бетона. Здесь же выстроился ряд огромных трейлеров, какие обычно используют под временные офисы на строительных площадках. Черч объяснил мне, для чего предназначался каждый. Криптография. Слежение. Оперативники. Компьютеры.

Мы миновали один прицеп, на двери которого черными квадратными буквами было написано: «Двенадцать».

О нем Черч ничего не сказал. Рядом несли караул четверо вооруженных солдат. Двое охраняли подступы, двое не сводили глаз с единственной двери; среди выложенных полукругом мешков с песком торчал пулемет на треноге, его злобное черное дуло смотрело на вход в трейлер.

Я замедлил шаг, нахмурился, ощутив витающее в воздухе напряжение, и почувствовал, как невидимая ледяная рука коснулась сзади моей шеи.

— Черт, — пробормотал я. — У вас тут ходячие покойнички?

— Ну да, — ответил он негромко. — Здесь же, помимо прочего, находится и хирургическое отделение, где лежит пленный. Ну а если отвечать на ваш вопрос конкретно, их у нас шестеро.

— Таких, как Джавад?

Лицо Черча словно окаменело, когда он сказал:

— Все они стали бродягами после больницы Святого Михаила. Один врач, трое гражданских, двое агентов ОВН.

— Боже мой!

— На сегодняшний день трое из них отправлены в бруклинское отделение для изучения. Остальные в трейлере.

— Для изучения? Но… вы же говорите о собственных людях!

— Они мертвы, капитан.

— Черч, я…

— Они умерли.