— Отец?..

Затем Экбал понял, что он смотрит не на него.

Должно быть, явился кто-то из талибов, засевших в пещерах к югу от деревни, или снова пришли с маковых полей нанимать на работу. Юноша резко развернулся и протянул руку к пастушьему посоху, но застыл на месте, ощущая, как его собственные черты искажает гримаса испуга.

Перед ним стоял человек.

Нет… не человек. Некое существо в странной одежде: светло-синих штанах и рубахе с короткими рукавами и треугольным вырезом. Экбал смотрел телевизор, бывал в больнице в Балхе, поэтому догадался, что это больничная пижама. Грязная, рваная и заляпанная темными блестящими пятнами влажной еще крови. Кровь была всюду. На одежде пришельца, на руках. На губах. А зубы…

Экбал услышал, как закричал отец, а затем весь мир погрузился в багровое безумие и боль.

Эль-Муджахид удобно устроился в седле квадроцикла, откинувшись на спинку сиденья и сложив на груди мускулистые руки. В трех сотнях ярдов выше по склону крики начали затихать. Последние жители деревни встретили свой ужасный конец. Воин не улыбался, однако ощущал странную радость. Все прошло так гладко и так быстро. Гораздо быстрее, чем в прошлый раз. Четыре субъекта, восемьдесят шесть жителей. Он посмотрел на часы. Восемнадцать минут.

Его рация затрещала, он нажал на переключатель.

— Готово, — доложил лейтенант Абдул.

— Ты проследил, куда направились все четверо?

— Да, сэр.

— А деревенские?

— Пятеро уже ожили, — сказал Абдул, и эль-Муджахиду показалось, что голос помощника слегка дрожит. — Скоро все они встанут.

Воин кивнул самому себе, довольный тем, что Сейф аль-Дин, священный Меч Веры, приведен в движение и ничто не мешает воплощению воли Аллаха.

Грохот ружейных выстрелов в деревне звучал для эль-Муджахида как прекрасная музыка.

Балтимор, Мэриленд.

Вторник, 30 июня, 9.11

Остаток ночи и все следующее утро я занимался поисками информации о Джаваде, двух грузовиках, об ОВН. Но федеральные агенты не явились и не начали колотить мне в дверь. Прошло несколько дней, а мистер Черч так и не проявил себя. Теперь я обладал уймой полезнейших сведений о спонгиформных энцефалопатиях, включая коровье бешенство и фатальную семейную инсомнию, однако кого я мог этим заинтересовать? Браво, Джозеф, я просто горжусь тобой.

Наступил вторник. Я принял горячий душ, надел хаки и гавайскую рубашку, достаточно просторную, чтобы спрятать на поясе пистолет сорок пятого калибра, после чего отправился на назначенную встречу с Руди. Но сначала я остановился у «Старбакса» и купил для своего лечащего врача его дурацкое пойло.

— Прошу прощения, Джо, — сказала Китти, его медсестра, когда я приехал в контору Руди, — но доктор Санчес не вернулся с ланча. Я звонила ему на сотовый и на домашний номер, но везде включен автоответчик. И в больнице его тоже нет.

— Ладно, Китти, вот что мы сделаем… Я заеду к нему домой, посмотрю, что там и как. Позвоню тебе, если ситуация прояснится. А ты позвони мне, если он появится.

— Хорошо, Джо. — Она закусила губу. — Но с ним ведь все в порядке, правда?

Я улыбнулся ей.

— О, наверняка… Мало ли что могло случиться. С ним все будет в полном порядке.

Когда я вышел в коридор, моя улыбка испарилась. Ах, Руди, сейчас неподходящее время для того, чтобы внезапно пропадать. Ведь, по сути, я отправил Черчу через Интернет недвусмысленное сообщение. У меня засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия.

Я вышел из здания и оглядел стоянку. Машины Санчеса здесь не было, но я и не ожидал ее увидеть. Поэтому подошел к своей, отпер замок, открыл дверцу.

И окаменел.

Я выхватил пистолет, еще не вполне осознав, что именно напугало меня. Затем крутанулся на месте, озираясь и прижимая «глок» к ноге. Сердце билось как паровой молот. На стоянке находилось больше пятидесяти автомобилей, и с полдюжины людей направлялись к ним или от них к зданию. Все выглядело как обычно. Я снова посмотрел на переднее сиденье. Там, на водительском месте, лежал аккуратно разрезанный пакетик «Орео». Одного печенья не хватало. Вместо него была засунута визитная карточка Руди.

Убрав пистолет в кобуру, я вынул визитку, перевернул и на обратной стороне увидел незнакомый почерк. Никаких угроз. Только адрес, который я хорошо знал, и одно-единственное слово.

Адрес портового склада, где я в первый раз убил Джавада.

И слово «немедленно».

Балтимор, Мэриленд.

Вторник, 30 июня, 14.26

На дорогу до склада ушло двадцать минут. Все это время в моем сердце пылала жажда убийства.

У въезда на стоянку я остановил машину и огляделся. Это место чертовски изменилось за последние несколько дней. Стояли новенькие тяжелые ворота, которых не было здесь, когда мы участвовали в захвате, а по верху сетчатого забора тянулись кольца колючей проволоки. Внутреннее заграждение выглядело бы вполне безобидно, если бы не металлические таблички через каждые сорок футов, гласившие: «Опасно — высокое напряжение!» Я увидел четверых охранников в одинаковой, явно не военной униформе. Она напоминала форму вневедомственной охраны, но меня их вид не одурачил. Каждого из них выдавала выправка профессионального военного. На определенном уровне подготовки вам уже не скрыть результат под полиэстеровой спортивной курткой и штанами цвета хаки.

Должен признаться, что мне хотелось ворваться стремительно и грубо, надавать этим парням пинков по задницам и внезапно предстать перед Черчем… но я вовремя одумался. Идея была вдохновляющей, но не слишком удачной, и ее осуществление не принесло бы пользы ни Руди, ни мне. Поэтому я подъехал к воротам и позволил охранникам как следует рассмотреть мое лицо.

— Могу я взглянуть на ваши документы, сэр?

Я не стал возмущаться, сунул им свой значок и удостоверение с фотографией. Охранник едва взглянул на них. Он уже знал, кто я такой, и махнул, чтобы я проезжал. Видимо, меня ждали. В боковом зеркале я увидел, как по крыше вышагивает еще один страж порядка. По пути я отметил и другие новшества, например крошечную камеру слежения над входом и кодовый замок, открывающийся пластиковой картой. Дверь склада открылась, не успел я постучать. За ней оказалась одна из самых ошеломляющих женщин, каких я когда-либо встречал. У нее были карие глаза с золотистыми крапинками, подтянутая фигура, где надо сохраняющая соблазнительную пышность, короткая стрижка. Ее одежда не отличалась замысловатостью — черные спортивные брюки и серая футболка без всяких надписей. Никаких букв «ОВН» на груди. Никаких знаков различия. Однако, судя по манере держаться, красотка принадлежала к офицерскому составу. Это можно сразу определить. Из плечевой кобуры у нее торчала рукоятка «ЗИГ-Зауэра» девятого калибра, которая казалась истертой от частого использования.

— Спасибо, что пришли, детектив Леджер, — произнесла она с лондонским акцентом.

На ее лице я заметил следы недосыпа и напряженной работы, глаза покраснели, будто она недавно плакала. Это могли быть и признаки аллергии, однако в данных обстоятельствах мне так не показалось. Интересно, отчего она расстроена. Вполне вероятно, по той же причине, которая вынудила Черча прислать мне приглашение. В любом случае, не надо было быть гением, чтобы понять: не произошло ничего хорошего.

Женщина не назвала своего имени, не отдала честь и не пожелала пожать мне руку. И не потребовала у меня документов.

Поэтому я сказал только одно слово:

— Черч.

— Он вас ждет.

Она провела меня по коротким коридорам в конференц-зал, где наша команда атаковала тех бодрых террористов. Здесь Джавад напал на меня в первый раз. Большой синий контейнер исчез, прошитый пулями круглый стол был заменен казенными конторками и компьютерами. Добрую часть одной стены занимал плоский телевизионный экран. Несмотря на подобную смену декора, в этом помещении мне всерьез сделалось нехорошо. Меня до сих пор беспокоил синяк на руке, оставшийся после укуса. Если бы не кевларовая ткань…