Стоя у окна, Эббот поискал ее взглядом. С годами он все больше скучал по своей мятежной дочери. Пола не удивило, что она не пришла встретить его. Холодная, надменная Миранда, унаследовавшая эти черты характера у отца. Элис прочитала на его лице разочарование.

— Мы найдем ее, — сказала она. — Миранда хочет видеть тебя.

— Не сочиняй, ладно? — попросил он. — Будь уж так любезна.

— Прими ее такой, какая есть, — сказала Элис. — Это будет началом. Попробуй гордиться ею.

— Думаешь, я не горжусь?

— Пол, — сказала она, — Миранда не враг тебе.

— Что?

Но Элис молчала.

Кряхтя под весом оружия и защитного снаряжения, копы сошли первыми и заняли позиции. Как дети на экскурсии, ученые высыпали из автобуса. Нескольким престарелым помогли спуститься по ступеням. Сентябрь только начался, но здесь, на высоте восьми тысяч футов, было прохладно. Они теснились группками, кое-кто кутался в шерстяные пледы с логотипом ранчо Энкантадо.

— С добрым утром, — радостно приветствовал Кавендиш всех сразу.

Он скользнул взглядом по прибывшим, будто считал по головам. Заметил Эббота, Голдинг, признавая их власть.

— Ба! — кивнул ему кто-то в ответ.

Увидев автобус снаружи, пассажиры пришли в ужас от нанесенного ему ущерба.

Кавендишу, казалось, не было до этого никакого дела.

— Давайте за мной, — сказал он. — Вы опоздали. Вот-вот начнется.

— Ведите себя прилично, — громко предупредила какая-то женщина.

— Вот именно, — добавил кто-то еще.

Они задирают его, подумал Эббот. Их гложет любопытство, а они не желают в этом себе признаться. К тому же Кавендиш пугал их. Вновь прибывшие входили внутрь. Кавендиш дождался, пока Эббот помог Элис сойти со ступенек автобуса.

— Все еще выздоравливаем, доктор Голдинг? — любезно поинтересовался Кавендиш.

У него были васильково-синие глаза и длинные черные ресницы. К несчастью, эта благородная красота еще больше подчеркивала искажавшую его лик гримасу страдания. Казалось, что, даже когда Кавендиш чему-то удивлялся, его лицо не выражало ничего, кроме суровости.

Эббот почувствовал, как напряглась рука Элис на его локте.

— Извините, доктор Кавендиш, — ответила она. — Хирурги поспели вовремя. Так что вам придется терпеть меня на работе еще несколько лет.

— Вы не так меня поняли, — сказал Кавендиш. — Воздух здесь разреженный, и новичкам первые дни приходится туго.

— Я не новичок, — ответила она.

«Что происходит?» — недоумевал Эббот.

Их диалог мало напоминал обычные бюрократические трения. Он открыл было рот, но передумал вмешиваться. Это территория Элис, ее норовистый сотрудник, и дело касалось только их двоих. Он отвернулся. Водитель автобуса брызгал спреем для мытья стекол на кевларовые жилеты копов и вытирал их бумажными полотенцами.

— Как сказать… — возразил Кавендиш. — Вы не навещали нас почти полгода.

— В связи с чем приказала каждому отделу отчитываться ежемесячно. А вы это проигнорировали, укрыв свою работу завесой молчания. Я не люблю сюрпризы.

— Верно, — сказал Кавендиш.

Он не желал вянуть на корню. Мечтал заполучить должность Элис или, как минимум, избежать ее надзора. Эбботу было очевидно: этот человек грезил о своем королевстве.

Кавендиш повел их в здание.

Все трое зашли в лифт. Подсвеченная настенная панель демонстрировала: три этажа расположены под поверхностью земли и три над ней. Они опустились на четвертый уровень; не исключено, что существовали и более глубокие. Эббот знал: это не единственное здание с многоуровневыми подвалами. Во времена холодной войны Лос-Аламос и создавали именно с таким расчетом, чтобы здесь можно было укрыться при взрыве термоядерной бомбы.

Лифт доставил их в небольшой выложенный красно-белой кафельной плиткой вестибюль с несколькими дверями. Заметно ощущалось избыточное давление воздушного шлюза. Теплый поток дул Эбботу в лицо, словно тропический бриз. Посередине воздушного шлюза он разглядел нехитрые ультрафиолетовые ворота. Источник омывал каждого посетителя душем низкорадиоактивного излучения, убивая принесенных извне микробов на одежде и коже.

— Родовой зал, — объявил Кавендиш.

Дальняя дверь скользнула в сторону.

Они словно совершали погружение в морские глубины. Помещение представляло собой пещеру тридцати футов высотой, залитую тусклым зеленовато-голубым светом. Две стены занимали рабочие станции, каждая со своим комплектом приставных лестниц и переходных мостков. Вдоль третьей вытянулся ряд застекленных кабинетов, напоминающих ВИП-ложу на стадионе. В центре высился огромный сферический резервуар-аквариум из стекла, усиленного металлическими ребрами жесткости. Воздух ритмично пульсировал.

— Это заключительная стадия работы нашей искусственной матки, — объяснил Кавендиш. — Звук, что вы слышите, идет от монитора, следящего за сердцебиением плода.

Эббот тотчас стал сопоставлять факты. Посчитал пульс: если он и принадлежал человеку, то, во всяком случае, не младенцу. Вода была голубого цвета. Синтезированная амниотическая жидкость, предположил он. На платформе у воды трое мужчин и высокая женщина в гидрокостюмах прилаживали на лица маски и загубники аквалангов. Похоже, в самом деле здесь шла подготовка к родам.

Голдинг выглядела ошеломленной.

— Как вы умудрились все это достать? — потребовала она ответа. — Ничего подобного в бюджете не было.

— Почти все добро насобирал в других лабораторных корпусах мой ловкач-помощник, — ответил Кавендиш. — А у нас было то, что хотели заполучить другие лаборатории. Прямой товарообмен. Без всяких документов и денежных операций. Бюджет не затронут.

— Ваш ловкач?

— Мой специалист по закупкам, если хотите. Я с ним и раньше работал. Он бродит тут где-то рядом, здоровый такой парень. Смышленый, изобретательный. Я решил взять его на борт.

— Это не пиратский корабль, — сказала Голдинг. — Объясните, что здесь происходит.

— Справляемся, используя только подручные средства и ничего больше, — ответил Кавендиш.

Ассистент передал свернутую в трубочку распечатку ЭКГ с отметками карандашом и синими чернилами. Кавендиш развернул ее на коленях и клавиатуре компьютера.

— Мы на финишной прямой, — объявил он Эбботу и Голдинг. — Если вы присоединитесь, будем готовы начинать.

Они перешли железный решетчатый мост и приблизились к остальной группе в кабинках наблюдения на полпути к стене с аквариумом. Зеленовато-синий свет струился по лицу Элис. Послышался всплеск. В ореоле из белых пузырьков появился аквалангист с длинными стройными бедрами.

— А матерью вполне могла быть она, — сказала Элис.

Эббот вздрогнул от удивления, узнав Миранду.

К девушке присоединились остальные ныряльщики. Они образовали круг и, подняв головы вверх, замерли в ожидании. Через минуту в воду опустили плексигласовый контейнер размером с небольшую телефонную будку. Аквалангисты сошлись и быстро открыли контейнер — в нем находился темный, испещренный венами зародышевый мешок с болтающимся витком то ли мягкого кабеля, то ли пуповины.

Работая ластами, пловцы бережно придерживали мешок со всех сторон, бдительно наблюдая за цветными проводами, уходящими к поверхности. Один из них подключен к монитору состояния плода, решил Эббот, остальные передают другую необходимую информацию.

Затем он разглядел, что лежало, свернувшись клубком, в мешке. Элис застонала.

В озаренном подводными светильниками мешке согнувший ноги, скорчившийся силуэт отчасти напоминал роденовского Мыслителя. Ожидание буквально наэлектризовало ученых. Они не отрывали глаз от свободно плавающей утробы. Орган пульсировал.

Насколько мог видеть Эббот, силуэт в мешке выглядел чересчур крупным. Сжавшийся в позе зародыша плод был размером с любого из кружащих вокруг дайверов. Даже неандертальский младенец был в четыре раза мельче. Как они сотворили такого гиганта?

— Кавендиш! — раздался возмущенный возглас из рядов наблюдавших. — Где вы, бога ради!