Заговорил Иззи:

— А знал ли ты человека, которого называли «м-шии-хаа»?

Натан Ли был удивлен и внезапностью вопроса, и серьезностью Иззи. Затем до него дошло, что тот ставит ловушку.

— Да, — ответил Бен.

— Ты видел его?

— Мессий было много…

Иззи облегченно рассмеялся. Бен как будто не обиделся. Наоборот, его удивило веселье Иззи.

— Что с тобой произошло под конец проведенного на Голгофе года? — спросил Натан Ли.

— Ушел.

— И потом вернулся.

— Не ранее чем минуло десять лет.

— Зачем вообще было возвращаться на это место?

— В самом деле, зачем? — проговорил Бен.

Он провел рукой поверх пламени.

Натан Ли глянул на Иззи. По выражению лица переводчика было видно, что он не верит в этот вздор про мессий. Бен отмалчивался добрую минуту. Натан Ли не торопил его. Пусть рассказ идет своим чередом. Но он тоже не верил.

Наконец Бен продолжил:

— Я вновь ушел странствовать. Думал, что больше никогда не вернусь в Иерусалим. Но земля словно сжалась. Тропа моя описала круг. Не знаю, как это произошло. Глаза были широко раскрыты. Ноги слушались меня. Тем не менее однажды я вновь очутился там. На этот раз и для меня нашлось дерево.

Проговорив буднично и сухо последние слова, он встал и двинулся вокруг костра, направляясь к двери.

— А ты думал, что именно так и должно было случиться? — спросил его Натан Ли.

Ясность. Покой. Бог.

— Нет. Ни минуты, — ответил Бен. — Я тогда огляделся вокруг… Сверху мир так прекрасен. Я понял, что встреча с Богом всего лишь начало. Никогда я не хотел уходить. — Сквозь пламя костра он посмотрел на Натана Ли. — Но иногда ты должен отдать свою жизнь, чтобы спасти ее.

Октябрь

К полудню родившийся в долине шквал обрушился на столовую гору. Гроза изгнала птиц с неба, а людей — с улиц. Рокотал гром, вились по небу змеи молний. Град сыпал горохом в окно спальни.

Натан Ли и Миранда едва ли заметили ненастье. Последнее время они почти перестали выходить из ее дома. Им казалось: «Альфа» — это место для антракта, уголок, где можно перевести дух. Чтобы потом вновь находить друг друга здесь.

Сидя на нем верхом, она глядела вниз, словно с огромной высоты. Он все тянулся к ней, а она опускалась к нему, пригвождая его к месту. А он вновь поднимал ее ввысь…

А гроза бушевала в унисон с ними. Они и закончили вместе — и ливень, и они. Вскоре выглянуло низкое солнце и разбросало по долине краски.

Ночь не торопилась приходить. Натан Ли и Миранда отдыхали друг у друга в объятиях и смотрели в окно, нежно переговариваясь, с наслаждением обоняя друг друга и обмениваясь мыслями. В море он открыл для себя, насколько стремительны там закаты и восходы: будто кто-то включал и выключал освещение. Здесь же, в горах, свет мешкал. И цедил цвета, как остывший мед.

Под лоскутным одеялом их руки бродили всюду, не торопясь и не ограничивая себя, запоминая ориентиры: округлость бедер, укрытые волосами впадинки и ложбинки, холмики и бугорки. Пальцы бесконечно путешествовали вдоль позвоночников. Запретная страна теперь принадлежала им.

Вот только времени для этого не было ни у одного из них. Есть более важные приоритеты. И десять лет разницы в возрасте. Он был слишком стар для нее — на целую жизнь. Ей едва исполнилось двадцать, почти что девушка-подросток. Оба по натуре одиночки. Это временное соглашение, уверяли они друг друга. «Я оставлю тебя», — говорили оба. Но сейчас им казалось: это будет длиться вечно.

Наконец стало темно, как и положено ночью. Выглянули звезды. Они провалились в забытье, согревая друг друга.

Обоих разбудил телефон. Миранда потянулась за трубкой.

— Да, — сказала она. — Да, он здесь, капитан, — произнесла одними губами Миранда, внимательно слушая.

— Что сделал? — наконец спросила она. — Он рехнулся? Мы что, их плохо кормим?

«Их», — подумал Натан Ли. Что-то с клонами. Он припомнил разговор о побеге. Наверное, один из них полез на стену. Кто же это? Снова Бен?

Миранда бросила взгляд на часы.

— Ну что ж, ничего не поделаешь, — сказала она капитану. — Мы же знали: это когда-нибудь случится. Что сказать? Никто не примет всерьез. — Капитан продолжал говорить. Она села и нагнулась над телефоном, длинная спина была голой. — Это шутка? Как такое могло случиться?

Капитан продолжал рассказывать.

— Ладно, не берите в голову, — отрывисто сказал Миранда. — Мы выходим.

Она повесила трубку.

— Тебе понравится, — сказала она, вставая, чтобы одеться. — Один из наших заблудших возомнил себя Спасителем. — Она бросила Натану Ли его рубашку. — Слово сказано. В камере нашего подвала объявился Иисус Христос.

— Приехали, — обронил Натан Ли, когда они с Мирандой подходили к «Альфе».

Перед зданием лаборатории колыхалась небольшая толпа. Само по себе это не предвещало ничего дурного. Остряки Лос-Аламоса уже давно бились об заклад, как скоро кому-нибудь придет в голову объявить, что кости «Года зеро» принадлежат Царю царей. Город обладал своей квотой тех, кого Иззи называл «чудилами»: то были безумцы, мятежники и не в меру суеверные. Одна только преданность рациональной науке не давала гарантий против их время от времени повторяющихся иррациональных выкрутасов. Особенно в это страшное время, когда был вполне возможен всплеск истерии. Однако в собравшейся толпе не чувствовалось никакого возбуждения.

Было очень рано, темно и холодно. До восхода солнца оставалась пара часов. Люди были в парках и свитерах; несколько пожилых женщин из Восточной Европы — в платочках, наброшенных ради возможной встречи с Иисусом. Одна держала у груди закоптелую русскую икону, подвернувшуюся весьма кстати. Толпу составляли преимущественно лабораторные техники и ночные гуляки, и это немного успокаивало.

— Эй, Миранда, Натан Ли, привет! — окликнул их молодой человек.

Микробиолог из соседнего кабинета. Любитель побросать «летающую тарелку» после ланча.

— Что вы здесь делаете? — поинтересовалась у него Миранда.

Вопрос касался и всех остальных.

— Да вот, услышали новость.

Молодой человек был взвинчен.

— Вы сейчас должны находиться в постели, — сказала она собравшимся. — Или работать.

— А мы можем увидеть его?

Миранда изумленно взглянула на микробиолога:

— Вы в своем уме?

Парень стушевался и отступил в толпу.

Натан Ли взял Миранду за руку и повел внутрь.

— Нет, ты слышал? — жаловалась она. — Только посмотри на них. Они разве не знают, что это «утка»?

— Погоди, — сказал он. — Давай сначала выясним, что стряслось. Уверен, есть объяснение.

Капитан ждал их у себя. Окно его кабинета выходило на площадку перед входом, где быстро росла толпа. Двое его людей сидели бок о бок: крупный Техано и худощавый Росс. Натан Ли знал обоих. Он никогда не видел Росса таким бледным.

— Расскажите им, — велел капитан.

Он был недоволен. Черная Библия лежала на столе, заложенная желтым карандашом.

— Сидим мы в мониторной, — начал Росс и покосился на своего напарника, на лице которого отражалось явное нежелание иметь со всем этим дело. — Слышу, зовет один из пациентов. Засек время инцидента: два часа двадцать пять минут.

— Какого инцидента? — спросила Миранда.

— Он сказал «Эль-ии, эль-ии…» — Росс помедлил и смущенно взглянул на Натана Ли. — А остальное я не могу произнести. Я этих ребят не понимаю, зато хорошо знаю свой экземпляр Библии. Я проверил. Он произнес это дословно.

— Вы вообще о чем? — спросила Миранда.

— «Лаа-ма-сабок-тами», — процитировал Натан Ли.

— Точно, — кивнул Росс. — Слово в слово.

Натан Ли взял со стола Библию, распахнул ее на заложенном карандашом месте, нашел отрывок и протянул книгу Миранде.

— То, что вопрошает с креста Иисус, — пояснил он. — «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» [74]