Лос-Аламос знал о его жертве. Что бы он там, в лагере, ни совершил — Натан Ли сделал это для них. Никто не располагал точной информацией, что произошло, но люди верили в его самоотречение. Натан Ли от их имени поставил веху в эпицентре, совершив акт своего рода картографической доблести. Мерилом их новой надежды был внешний мир с точкой отсчета в том месте, где он сейчас сидел.

Миранда поставила свое кресло боком к монитору — так, чтобы оставаться к комнате спиной. Она села рядом с ним, в нескольких дюймах от экрана. Разрешение картинки выставили на максимум, и все равно он выглядел таким крохотным. Его череп был в несколько пикселей. Сидя здесь, она прикрыла Натана Ли кончиком пальца. Изображение пульсировало.

Он не стал вводить себе «Серум-III». Миранда проверила морозильную камеру: все образцы на месте. Она поняла: через сорок восемь часов после ухода Натана Ли Иззи должен был испустить дух, Окс — отдать приказ о наступлении, а генералы — ответить. Отправившись в лагерь без промедления, Натан Ли упредил грядущие события, по крайней мере некоторые из них.

Иззи умер. Миранда не была уверена, что Натан Ли знал об этом. Несколько часов она наблюдала, как чернота расползается по телу Иззи. И сейчас он не более чем тень на коленях друга.

На соседнем мониторе экранная заставка показывала стремительный полет облаков мимо Маттерхорна. Затем скринсейвер сменил картинку: возник облитый зарей Гранд-Каньон. Водопад на Гавайях. Поля красных маков. Эверест в закатных лучах. Коробка, полная грез. Наконец до нее дошло: ни единой души не было запечатлено на фоне этих красот природы. Компьютер показывал ей Рай до сотворения человека. Она протянула руку и выключила его.

Припасов в городе оставалось еще на десяток лет. При бережливом потреблении хватит на веки вечные. Если чума вновь подступит, они всегда могут использовать «Серум-III». Три года, спорил с ней Натан Ли. Целая жизнь.

Она повернулась к монитору, к своему призрачному возлюбленному. «Сколько же ты будешь сидеть там?» Его руки уже почти не светились. Миранда видела: он замерзал. Ее это возмущало: он ведь знал, как позаботиться о себе. Если уж смог перебраться через Тибет в разгар зимы, этот холод для него — сущий пустяк. Но он все сидел и сидел…

Наконец безучастное наблюдение стало ей невмоготу. Она поднялась. Сжала крепко челюсти. Она решилась.

Натан Ли к этому времени уже наверняка заразился, но она наденет биозащитный костюм. Дороги заметены снегом, но она возьмет армейский грузовик с цепями на колесах. Ради такого случая можно и пешком прогуляться. Всего-то двенадцать миль. Снег не такой глубокий.

У двери ее перехватил капитан. Она даже не заметила, что он был рядом.

— Забудь, — сказал капитан. — Одной жертвы достаточно.

— Я еду за ним, — тоном приказа ответила Миранда. — Он может провести остаток дней в Южном секторе.

— Только это не то, чего он хотел.

— Он вам так сказал?

— У меня есть глаза.

— В любом случае, я его не брошу.

— Миранда, ты нужна нам здесь.

— Тогда отправьте за ним своих ребят.

— Не стоит все портить, — сказал капитан.

Миранде показалось, будто с нее живьем сдирают кожу, настолько она сейчас была ранима.

— Портить? — закричала она. На них оглянулись. Она понизила голос. — Он ведь гибнет сейчас ни за что.

— Ты же знаешь, что это не так.

Капитан опустил ей руку на плечи.

Она решила, что это знак сочувствия.

— Вот только жалеть меня не надо, — проговорила она.

Но он одним движением развернул ее лицом к стене — так непослушного ребенка ставят в угол. И прижал голову к ее виску.

— Мужчина занят своим делом, — прошептал он ей в ухо. Ни капли жалости не чувствовалось в его словах. — А ты займись своим.

Услышав такой выговор, она едва не задохнулась. Капитан не закончил. Он положил руку ей на живот. На утробу матери.

Миранда зарделась. Он узнал ее тайну.

— Он сказал вам перед уходом, — прошептала она.

— Нет, — ответил капитан. — Я же сказал: у меня есть глаза. Моя жена уже давно знает, что ты беременна, а я сомневался. Теперь убедился.

Она боролась и со своей радостью, и с горем — как определить, что есть что?

— Тебе надо подумать хорошенько, — говорил капитан. — Что ты скажешь городу утром? Они захотят узнать, как им жить дальше, чего ждать…

Это Миранде не приходило в голову. Ей надо выйти к людям с чем-то. Победу обязательно надо было провозгласить.

— Да что ж я им скажу? — пробормотала она.

— Расскажи сказку. О будущем. Присочини. Обновленная земля. Новая жизнь, какой видишь ее ты.

Он снял руку с ее плеча, и Миранде показалось, будто она летит кувырком в открытый космос. Уперев ладони в стену, она восстановила равновесие. Затем прижала к жесткой поверхности лоб и выдохнула. Щеки обожгли горячие слезы. Ее била дрожь. Вот теперь пришло время капитану проявить сочувствие. Но он не стал. Никакой жалости. Он просто стоял рядом, охраняя ее слезы.

И тут почему-то взвыли сирены.

Вытирая щеки, Миранда оглянулась и обвела взглядом комнату. Все оторвались от мониторов и нерешительно поднялись с мест, надеясь, что жуткий звук вот-вот стихнет. Но он продолжал звучать.

— Что происходит? — спросила Миранда. — Нас атакуют?

Она поискала глазам штабных офицеров. Может, они объяснят. Но их и след простыл.

Мужчины и женщины заглядывали друг к другу в экраны: никто ничего не понимал.

— Наверное, ложное срабатывание, — предположил кто-то. — В долине никакого движения.

Тем не менее люди потянулись к выходу, неохотно оставляя рабочие места, но все же влекомые сиренами. Они не знали, чему верить.

В коридоре мужчины и женщины устремились к выходам, пожимая плечами и недовольно ворча. Миранда проталкивалась в их потоке к лестнице на крышу. Капитан не отставал. Она взлетела наверх, перепрыгивая через ступеньки.

Крышу заливал свет прожекторов. Снег бриллиантово искрился. Его навалило по колено — больше, чем она предполагала. В бешеной пляске кружились тяжелые белые хлопья. Вдалеке, на краю черного леса, сосны-призраки появлялись и тотчас прятались в клубах метели.

Миранда подошла к краю и посмотрела на город. Он был такой нарядный — весь в праздничных огнях. Трудились мощные снегоочистители с синими проблесковыми маячками. Колонны солдат шли по улицам. Сирены воздушной тревоги поднимали людей из постелей, рвали душу, казалось, они способны разбудить даже мертвых.

Генералы, подумала Миранда. Не наигрались.

Натан Ли поднял голову. Он услышал песню. И открыл глаза.

Мир был черным как смоль. Наверное, он почти достиг дна. Гипотермия была его личной сферой обитания. Будто, медленно всплывая, он обретал сознание.

Кто же это поет? Так красиво…

Долгую минуту Натан Ли вспоминал, где он. Он не видел снега. Не чувствовал тяжести тела. Руки окаменели. Он будто пустил корни в землю. Древний, как святые мощи.

«Ослеп», — подумал он. Потом еще чуть приподнял голову и увидел слабый отсвет далеко на горизонте. «Заря», — улыбнулся он. Ночь отступала.

Песня была без слов. Он прислушался. И понял: «Так это ангелы».

И был свет.

Долину вдруг окатило белым.

Миранда попятилась от вспышки.

Горы вдалеке почернели. И тотчас красным и оранжевым плеснул на них набухающий ядерный гриб. И сразу же умолкли сирены.

Единственное, что она знала об этом, было почерпнуто из кинофильмов. Следом должна прокатиться ударная волна со шквалом и огнем. Дома охватят пожары, вылетят стекла, леса согнутся. А ее плоть растает.

Капитан думал о том же.

— Ложись! — заорал он.

Оба бросились ничком в снег, который лежал на крыше.

Но сюда не долетела ни ударная волна, ни даже слабый ветерок.

Специалисты по вооружению готовились, наверное, не один день. Мощность взрыва была выбрана идеально. Миранда увидела это отсюда, сверху. Основание столовой горы сыграло роль подпорной стены, и ядерный вихрь рванулся через долину на восток, юг и север… прочь от города.