— А мистер Доу?

— Когда он вчера в офисе поднял свои счета, оплаченные кредиткой «Америкэн-Экспресс», с ним едва удар не случился. Вместо трех тысяч долларов, изначально отпущенных ему компанией, он «потратил» чуть ли не тридцать тысяч. Он в панике связался с нашей бухгалтерией и узнал, что все расходы на счету «миссис Доу».

— Только настоящая миссис Доу никогда не покидала Омаху.

— Да кто ее пустит? На шее три малолетних Доу, регулярные собрания Ассоциации родителей и учителей, футбольные матчи.

— Супруге наш герой разгон устроить не мог, как и своему начальнику не мог пожаловаться. Поэтому свое возмущение он выплеснул на администрацию «Уолдорф». Причем правда выяснилась далеко не сразу, — усмехнулся Рокко. — Чего только мистер Доу не напридумывал — то у него украли ключи от номера, то кредитную карточку, все, вероятно, горничная. Поначалу он эту чушь нам хотел впарить. Но поскольку события совсем свежие, я спросил у бармена, не заметил ли он что-нибудь особенное в тот последний визит мистера Доу в бар, и тот припомнил, что клиент снял какую-то девицу. По словам бармена, мистер Доу уже собирался уходить и болтал с ним о шансах «Корнхаскерс»[89] на следующий сезон, как зашла эта дама. Действовала быстро, и буквально через десять минут мистер Доу уже обнимал ее за талию.

— А как вы все это обобщили?

— Благодаря мисс Купер. Она и ее подружка помогли это сделать.

Я переглянулась с Майком и пожала плечами.

— Я проверил еще два подобных дела. Первый случай произошел с парнем из Канзас-Сити, второй — из Остина. Их тоже надули примерно на такую же сумму. Все случаи объединяет общий знаменатель. По каждому из этих счетов девушка не единожды звонила на ваш номер, мисс Купер. Иногда было по три, четыре вызова за ночь. Мы попросили телефонную компанию проверить этот номер, и выяснилось, что он принадлежит окружной прокуратуре. Мы связались с вашим начальником — его, кажется, зовут Маккинни, — и он предположил, что это может быть кто-то из ваших сумасшедших клиентов. Вы можете объяснить это?

Рокко передал мне распечатку телефонных вызовов, взглянув на которую я не могла скрыть улыбку облегчения.

— Сумасшедшая — точно, но не моя подружка, Майк, — сказала я. — Это Ширли Данциг, она меня еще с той зимы преследует.

— Ты серьезно? С чего ты это решила?

— На прошлой неделе она мне позвонила. Именно ночью оставила несколько посланий. Я уже попросила ребят из нашего управления проверить звонки, поступившие на мой номер. Результаты будут к завтрашнему утру, но это ускорит дело. — Я показала даты выходных звонков, полностью совпадавшие с датами сообщений с моего офисного автоответчика. — Раньше над ней висело только дело о преследовании. А теперь светит, похоже, еще и крупная кража. Точнее, даже три.

— Вы знаете, как ее найти? — спросил Рокко.

— А это узнать не так просто. Она, наверно, потому и прибегала к этим уловкам, что ей было негде жить. Из квартиры Ширли выселили, вот мы и не смогли ее поймать в минувшую зиму. Значит, в течение последних месяцев три недели она прожила у вас? Не пробовали выяснить, в других отелях ничего подобного не было? — обратилась я к Рокко. — Довольно находчиво с ее стороны. Вероятно, переезжала с подобным трюком с места на место. Одну ночь была шлюхой, зато всю неделю королевой.

— Она, вы говорите, тронутая?

— Рокко, она не только психопатка, но еще и вооружена, — предупредил Майк.

— Но об этом лучше не трепаться, — сказала я шутливо, обращаясь к коллеге. — А то Маккинни обязательно подключит к этому делу Эллен Гюншер с ее новым отделом учета огнестрельного оружия.

Ширли Данциг преследовала меня более полугода. Оружие она украла у своего отца, жившего в Балтиморе. Особой она была крайне неуравновешенной, так что вполне могла и применить его.

— У вас на нее есть что-нибудь?

— Разумеется. — Я дала Рокко телефон следственной группы из окружной прокуратуры, которая занималась делом Ширли Данциг. Они с готовностью добавят богатую информацию, собранную людьми из «Уолдорфа», к тому, что сами знали о выходках Данциг за последнее время. — Позвольте спросить, почему вы не связались со мной лично? Так ли уж было необходимо извещать мое начальство?

— Понимаете, я никогда с такими делами не сталкивался, — стал оправдываться Рокко. — А вам эта особа довольно часто звонила. Вот я и подумал, вдруг вы ее подруга. Как я мог догадаться, что она вас преследует?

После этого утреннего звонка Рокко Маккинни мог еще больше укрепиться во мнении, что я не справляюсь со своей нагрузкой. В такой ситуации я могла или поехать в наше управление и потратить время на то, чтобы объяснить ему, что произошло на самом деле, или же действовать согласно намеченным планам. Я не колебалась ни минуты.

— Майк, так мы едем в музей?

И мы вышли на Парк-авеню, где стояла машина Майка.

— Полагаю, должна быть веская причина, почему ты не рассказала мне, что твоя чокнутая Ширли снова на горизонте, — упрекнул меня Майк. — Я хочу знать, что это.

— Послушай, я сообщила об этом ребятам из отдела. Они держат ситуацию под контролем. Данциг ведь не выслеживает меня, не бродит за мной по улицам. Ты всегда преувеличиваешь опасность.

— Ага, какая-то вооруженная пистолетом ненормальная тетка считает тебя едва ли не исчадием ада, знает, где ты работаешь, где живешь, а ты при этом даже не догадываешься, как ее можно выследить, и считаешь, что я не должен беспокоиться? Да я, черт побери, просто обязан об этом знать! — Майк давно не говорил со мной таким тоном.

— Прости. Обещаю впредь держать тебя в курсе. — Я посмотрела на часы. — Итак, в Музее естествознания нам обещана встреча с главными организаторами выставки. Только мы слегка опаздываем, и они, возможно, уже собрались.

— Они сегодня открыты только ради нас?

— Нет, конечно. Музей не работает только в двух случаях — в День благодарения и на Рождество. С кого начнем? Есть идеи? — спросила я.

— Давай для начала просто приглядимся к ним. Посмотрим, какие среди них отноше…

— Между ними.

— Не трать силы и не демонстрируй свое превосходство в грамматике. Ты слишком напряжена перед этой групповухой. Постарайся забыть о том, какой головной боли тебе это стоило в прошлый раз, когда мы проводили нечто подобное, — посоветовал он с усмешкой, и я сразу вспомнила, как проходил допрос в Кинг-колледже в минувшем декабре.

Мы вышли из машины и направились ко входу. На сей раз охранники нас узнали и пригласили спуститься в подвальное помещение, где было назначено собрание. Через лабиринт коридоров и лестниц, снабженных указателями с надписью «Бестиарий», до самого импровизированного конференц-зала нас провел один студент. И наконец мы увидели многих наших знакомых, собравшихся для встречи.

Анна Фридрих, налив себе и нам по чашке кофе, предложила занять свободные места. Я оказалась рядом с Эриком Постом. Он рассматривал какую-то гравюру, обсуждая ее с незнакомым мне мужчиной.

— Здравствуйте, я Александра Купер.

— Ричард Сокаридес, отдел млекопитающих Африки, — представился он.

Пост придвинул мне черно-белый рисунок. Я увидела потрясающее изображение носорога. Все мельчайшие детали его единственного рога, складчатой шеи, массивных ног и тела, покрытого панцирем, были тщательно прорисованы.

— Вы можете себе такое представить, мисс Купер?..

Рассмотрев гравюру, я подумала, что она удивительно подходит для предстоящей выставки.

— Это рисунок Альбрехта Дюрера. Он сделал его у себя на родине, в Германии, в 1515 году. Никаких журналов, или книг, или телевидения, которые помогли бы ему составить представление об этом животном, тогда не существовало. Единственный носорог, которого вывезли в ту эпоху из Африки в Европу, утонул по пути. В своей работе он опирался только на устные описания очевидцев. И при этом до сих пор никому не удалось создать лучшее изображение носорога. Эта бесценная гравюра в моей коллекции. — Я помнила, что Пост возглавлял в Метрополитен отдел европейской живописи.