Такая мысль всегда его огорчала, а уж сегодня в особенности.

Универмаг внезапно показался пустынным и тоскливым. Взыгравшее было настроение вновь испортилось.

Он сердито поджал губы, вспомнив о Бетани с ее глупыми эсэмэсками и звонками. Они всегда его раздражали, а сегодня вообще помешали чему-то важному.

Разочарованно вздохнув в который раз, Алекс побрел сквозь стайки женщин, слетевшихся в «Риджент-центр» на шопинг. Он рассеянно вглядывался в лица, безотчетно выискивая беглянку. Наконец, сделав круг по всему пассажу, он вновь очутился возле художественного салона, так и не найдя предмета своих поисков. Каким-то шестым чувством он понимал, что старается напрасно.

Охваченный новой мыслью, Алекс кинул взгляд сквозь витрину, решив, что девушка могла, к примеру, зайти внутрь, чтобы поближе ознакомиться с его картиной. Что, если он просто этого не заметил? Может, она и впрямь хотела получше разглядеть его работу? В конце концов, пейзажик вроде бы ей понравился…

Оглядывая зал, он так и не нашел свою загадочную даму, однако мистер Мартин поймал его взгляд и вежливо улыбнулся.

Вручную кованные тибетские колокольчики, висевшие на двери, звякнули простенькой, хорошо знакомой мелодией, когда Алекс вошел внутрь. Проходя мимо главных «сокровищ» галереи, он едва удостоил их взглядом. Молодой человек с трудом воспринимал эти поделки как предметы искусства.

Элегантный мистер Мартин, облаченный сегодня в темный двубортный костюм, имел привычку жеманно складывать руки перед собой. Одна ладонь всегда накрывала другую, хотя порядок их расположения менялся несколько раз кряду, пока наконец владелец салона не находил наиболее удобную для себя комбинацию. Ярко-розовый галстук-бабочка пылал у воротничка, подпирая выдающееся адамово яблоко.

— Как у вас сегодня дела, мистер Мартин? Я тут шел мимо, вот и подумал…

— Ах, мне очень жаль, Алекс, но с прошлого месяца никто так и не купил ни одной вашей работы.

Молодой человек закусил нижнюю губу.

— Понятно…

Сесть за руль Алекс не мог — его джип требовал ремонта. Остается, видимо, пешком бродить по городу. К счастью, все нужные места располагались неподалеку. В прошлом году открылось много новых магазинчиков и салонов. Да и к деду можно заглянуть. Бен жил поблизости и, надо думать, все ждал, когда его навестит внук.

Мистер Мартин тем временем изобразил улыбку и доверительно подался вперед.

— Алекс, я вам много раз предлагал: доверьтесь моей интуиции, и я сделаю вам имя… не говоря уже про кучу денег. — Он поднял руку, помахивая худенькими пальцами в сторону полотен, выставленных по центру витрины. — Своими поразительными работами Диллион уже заработал целое состояние. Его скорбь и страдания, вызванные упадком и разрушением экологии нашей планеты, не просто берут за душу, но и заставляют людей выворачивать карманы. Коллекционеры жаждут заиметь работу такого мастера, который способен перенести столь выразительные эмоции на холст. Единение со взглядами прогрессивного художника — это ли не повод для гордости?

Алекс скосил глаз на злые кроваво-красные потеки. Вот уж действительно, упадок и разрушение.

— Я и не знал, что Диллион изобразил здесь именно эти впечатления.

— Разумеется, не знали. А все потому, что вы, Алекс, не хотите прислушаться к моему ценному совету и распахнуться навстречу квинтэссенции иных реальностей, как принято среди по-настоящему значительных художников.

— Мне нравится передавать квинтэссенцию нашей собственной реальности, — ответил Алекс, стараясь придерживаться цивилизованного тона. — Если вы считаете, что покупатели столь заинтересованы в нашей планете, отчего же не показываете им другие мои работы? Я как раз и рисую то, что вижу вокруг.

Мистер Мартин подарил ему свою фирменную снисходительно-терпеливую улыбку.

— Ну как же, Алекс, я все им показываю, просто их больше увлекает собственно художественное видение, а не… а не то, что предлагают ваши работы. Ведь вы ничего не пишете на тему хищнической натуры человека. Ваши полотна милы, но не существенны. Их вряд ли можно назвать прорывным искусством.

— Ясно-ясно.

Если бы мысли Алекса не были заняты другим, он, пожалуй, счел бы себя вправе разозлиться. Впрочем, его и без того угрюмое настроение не позволило ощетиниться на насмешки. Мрачное настроение просто сделало юношу еще более несговорчивым.

— Однако заверяю вас, Алекс, что я действительно выставляю ваши работы под самым выгодным углом. И, как вы знаете, даже добился кое-какого, пусть незначительного, успеха. — Воспоминание о том, что на полотна Алекса порой действительно находились покупатели, сделало улыбку мистера Мартина до невозможности слащавой. Тем более что его салон брал себе сорок процентов от выручки. — Надеюсь, ближе к праздникам ваши работы станут продаваться активнее.

Алекс кивнул, отлично зная, что спорить по поводу взглядов на искусство — дело бесполезное. Здесь только одно играло роль: продаются работы или нет. Кое-какого признания он добился среди ценителей пейзажей. Судя по всему, до сих пор имелись люди, которые хотели видеть побольше полотен, где запечатлена выкристаллизованная красота природы. Та самая красота, которая дарит душевный подъем.

Взять хотя бы ту девушку. Вот ей пейзаж глянулся, да и выглядела она куда более умной, нежели любой из коллекционеров мистера Мартина. Она знала, что ей по сердцу, и не стыдилась в этом признаться. А большинство из клиентов Мартина, к примеру, хотели стороннего совета и объяснений, какая картина им должна нравиться и почему. За помощь эрудита-поводыря в мире искусства они были готовы платить аппетитные суммы.

Кстати, об аппетите. Как-то ведь нужно зарабатывать на пропитание…

— Благодарю вас, мистер Мартин. Я еще забегу.

— Не волнуйтесь, Алекс. Как только я продам какую-нибудь из ваших картин, сразу же сообщу. И пожалуйста, подумайте над моим советом.

Алекс вежливо раскланялся и пошел к выходу. Он знал, что никакой голод не заставит его швырять краску на холст и называть это искусством.

Нынешний день рождения оказался еще более унылым, чем он предполагал. Впрочем, оставалась надежда, что настроение поднимет встреча с дедом.

Алекс обернулся.

— Мистер Мартин… Пожалуй, вот эту я заберу с собой.

Глубокая морщина омрачила гладкое чело хозяина галереи, пока на его глазах Алекс снимал пейзаж с мольберта.

— Заберете? Но почему?

А что здесь такого? Минус одна картина — стало быть, в салоне останется еще шесть непроданных работ Алекса. Вряд ли это можно считать варварским набегом.

— Подарок хочу сделать… Для настоящего ценителя.

Губы мистера Мартина тронула лукавая улыбка.

— Мудрая мысль, Алекс. Порой небольшой презент способен стать тем семечком, из которого вырастает дорогая коллекция…

Алекс выдавил смешок и кивнул, поудобнее пристраивая раму под мышкой.

Он понятия не имел, доведется ли вновь увидеть ту девушку. Наверное, надеяться глупо.

И все же ему хотелось подарить ей этот небольшой пейзаж. Хотелось еще раз увидеть ее загадочную полуулыбку — и если для этого надо пожертвовать одной картиной, то овчинка с лихвой стоила выделки.

Такое чувство, будто зеркала за мной следят, — задумчиво сообщил Алекс, уставившись в пустоту.

Бен бросил косой взгляд через плечо.

— С зеркалами это обычное дело.

— Да нет же, я серьезно. В последнее время почему-то возникло такое странное ощущение…

— Ты просто сам себя видишь в зеркале, вот и все.

— Нет. — Глаза Алекса наконец сфокусировались на лице деда. — Я к тому, что на меня словно кто-то пялится из Зазеркалья.

Бен внимательно посмотрел на внука.

— Из Зазеркалья, говоришь?

— Да.

Интересно, откуда та девушка могла такое узнать?

Алекс начинал всерьез сомневаться в ее реальности. Может, галлюцинация? В голове от такой мысли колыхнулась паническая рябь.

— Александр, не позволяй своему богатому воображению одержать верх, — посоветовал дед.