Джим поднял пирожное, которое было похоже на божью коровку. Тельце — красное с черными пятнышками и черная мордочка. Тесс сделала глазки из белой глазури, красный носик и белоснежную улыбку. И еще она сделала зеленую черепашку с ножками и головкой. Но ее главной удачей было пирожное-корзиночка, украшенное ярко-желтым улыбающимся цыпленком с закрытыми глазками и маленькими крылышками.

— Ты можешь открывать свое дело, — сказал Джим, рассматривая корзиночку, украшенную розовыми и желтыми маргаритками.

— Нет, — медленно ответила Тесс, — мне нравится, когда вокруг меня крутится много мужчин. — Она взяла пирожное, которое собиралась украсить, и посмотрела на Джима: — Как ты думаешь? Может, я попробую сделать пчелку?

— Я уверен, что бы ты ни сделала, все будет хорошо, — сказал Джим, глядя на Джоселин, которая взбивала миксером пюре из шпината. Они уже несколько дней трудились, занимаясь приготовлением пирожных, и все были поражены, до чего же хорошо получается у Тесс окончательная стадия с глазурью.

В первый день, когда Джим приступил к работе, они с Джос не нашли в саду Люка. Тогда Джим вместе с Джоселин поехали к нему домой, чтобы взять его пикап. Дом Люка был красивый, хотя и небольшой. Джос не знала, что ожидала увидеть, но не надо быть экспертом, чтобы понять, что такой дом стоит денег. Окна с двойными рамами из пород твердого дерева, крыша из шифера. Когда Джос заглянула за угол, то увидела позади дома замечательный сад.

— Я так понимаю, что ты не бывала здесь прежде, — сказал Джим, набирая код, после чего дверь гаража открылась.

— Нет. А в городе говорят, что бывала?

— В этом городе говорят все, что угодно.

— Так, — сказал он, заглядывая в гараж, — Люк забрал машину.

— У Люка грузовик и легковушка?

Джим бросил на нее быстрый взгляд, но не ответил.

— Он, должно быть, поехал в Уильямсберг, повидать деда.

— Я думала, его дед умер.

— Он тебе это сказал. Да?

— Да, — осторожно ответила Джос, усаживаясь на переднее сиденье грузовика. Что за секреты окружают деда Люка?

— Я думаю, он поехал навестить другого деда, отца моей жены.

— О, — только и сказала Джос. Как она и подозревала, в гараже было три мотоцикла: грязная «хонда», старый индийский мотоцикл и блестящий красный «кавасаке». Джос хотела побольше расспросить о Люке, но Джим, казалось, не желал больше говорить о сыне. Он вообще не хотел ни о чем говорить, и они ехали молча.

— Люк попросил, чтобы я организовал в субботу большую вечеринку, где ты будешь продавать пирожные по двадцать пять долларов за штуку. Или что-то в этом роде. Мне это нравится. Тебе что-то нужно для этого, какие-то приспособления, инструменты?

— Если за это не надо платить, — не задумываясь, сказала она.

— Как ты отнесешься, если я предложу тебе рассрочку на 18 месяцев?

— Принять такие условия — значит продать душу дьяволу.

Джим хмыкнул:

— Хуже, чем дьяволу! Я заложил свою душу одной торговой компании… Ну, так как насчет плиты с шестью горелками, грилем и двумя духовками? Тебе подойдет?

— И какова ее мощность?

— По крайней мере шестнадцать тысяч.

— Я сказала бы, что это неудивительно, что вы так преуспели в своей работе. Вам ничего не стоит соблазнить любую женщину.

Он привез ее на большой склад около Ричмонда и познакомил с мужчинами, которых была сотня, не меньше, и все они когда-то учились у Джима и до сих пор смотрели на него с нескрываемым трепетом. Джим был региональным менеджером всех юго-восточных штатов и всегда устраивал ежегодные распродажи, предусматривающие скидку в 4 %.

Джоселин он предложил огромную плиту с небольшой вмятиной сзади. А также морозилку, цена которой была снижена из-за ее бледно-желтого цвета.

— Цвет масла, — сказала Джос.

— В этом-то и проблема, — кивнул Джим. — Сегодня люди не хотят думать о масле, они хотят думать о салате. — И то, как он произнес это, заставило ее рассмеяться.

К тому времени как они вернулись в Эдилин-Мэнор, на подъездной аллее стояли три автомобиля.

— Похоже, моя жена делает все, чтобы от меня избавиться, — сказал Джим. — Может, нам с тобой организовать совместный бизнес?

— И что мы будем делать? — спросила Джос.

— Я еще не решил, но если что-то придумаю, дам тебе знать.

— А как насчет Люка? Может, вам двоим стоит…

— Мы убьем друг друга в первую же неделю. Он предпочитает работать один.

— Но работа садовника не приносит больших денег. Я не риелтор, но его дом выглядит так, словно стоит доллар или два.

— Ему нужно время, чтобы зализать раны, — сказал Джим, вылезая из грузовика. — А вообще-то он замечательный. Я вижу, что ты ему очень нравишься. Я никогда не видел его таким печальным, как сейчас.

Джоселин сидела в грузовике и смотрела на Джима, который вошел в ее дом. Печальный? Из-за чего Люк так несчастлив? Он никогда не казался ей печальным.

В следующую минуту рыжеволосая женщина, которая приходила накануне, открыла багажник своей машины и вытащила огромный миксер. Джоселин выпрыгнула из пикапа Люка.

— Позвольте помочь вам. — Она взяла у женщины большую коробку.

— Я видела вас в церкви, но не уверена, что вы помните меня. Я Мейвис…

— Мама Кена?

— Да, — улыбнулась она. — А куда вы ездили с Джимом?

— За покупками. Их доставят завтра.

— Ха! Я знаю Джима Коннора, вот увидите, они будут тут через минуту. Этот человек уже провел нам газ. Вы правда собираетесь открыть магазин в Эдилине? И будете продавать пирожные по всей Америке, принимая предварительные заказы?

Джоселин потребовалось время, чтобы переварить вопрос.

— Нет, я не собираюсь всю оставшуюся жизнь потратить на изготовление корзиночек с глазурью. Вообще-то я хотела бы написать историю Эдилина. Я знаю много секретов, которыми хотела бы поделиться с миром.

Выдавив дежурную улыбку, Мейвис направилась к дому.

— На вашем месте я не стала бы ни с кем делиться секретами, не то вы найдете мышьяк в своем собственном пирожном, — бросила она через плечо.

Джос последовала в дом. «Интересно, — подумала она, — как это ей удалось задеть меня одним замечанием?»

Мейвис оказалась права, и ее предсказание исполнилось пару часов спустя. Джим нахмурился и спросил, почему девушки так долго делают такую простую работу.

— Сотрудники вздохнули с облегчением, когда он вышел на пенсию? — шепнула Джос, обращаясь к Тесс.

— Конечно, они рыдали. Он выжал из них все, что мог.

— Как ты со своими адвокатами.

Тесс пожала плечами:

— Иногда я просто с ума схожу от кучи бумаг. Было бы интересно заняться чем-нибудь другим.

Сначала некоторые женщины из церкви останавливались посмотреть, что происходит, а затем то одна, то другая предлагали свою помощь и пытались украшать корзиночки, но, слыша строгие приказы Тесс и Джима, все помощницы быстренько ретировались.

— Видишь, что мне приходится терпеть, — сказала мать Люка одной из женщин.

В конце концов на кухне остались только Тесс, Джим и Джоселин. Джоселин делала тесто, пекла корзиночки, затем ставила их в холодильник, а потом Тесс принималась украшать их. Джим был уверен, что теперь у женщин есть все, что им нужно. Тесс вскоре убедилась, что ей не нравятся кондитерские мешки из пергамента, поэтому Джим заглянул в Интернет и нашел для нее огромные матерчатые сумки. Они также заказали несколько кондитерских шприцев, пищевые красители, розовые лепестки — все доставили в больших коробках. На дне лежал DVD-диск, объясняющий, как пользоваться всем этим инвентарем. Тесс использовала свой портативный плейер и, включив его, быстро усвоила все уроки.

На второй день появился Рамзи с кейсом, полным бумаг, а также с перечнем вопросов для Тесс. Большинство вопросов начиналось со слов: «Где?..»

Тесс выкладывала крылышки бабочки на пергаментном листе. Когда они подсохли, она осторожно отлепила их и закрепила на одном из пирожных.

— Я не знаю, — сказала она Рамзи, — попроси кого-нибудь из девушек поискать. Или они еще не научились читать?