Малин приближается к дереву, и с глаз ее словно спадает пелена.

Она отказывается верить тому, что видит.

Одинокое дерево вовсе не так одиноко. Зеленый автомобиль-универсал с крытым багажником припаркован у дороги, а на снегу, как раз в том месте, где упало тело Бенгта Андерссона, стоит женщина, завернутая в белое. Или нет, на ней совсем ничего нет. Руки женщины подняты, глаза прикрыты.

Она не открывает их, когда Малин подъезжает ближе. Ее лицо неподвижно, а кожа белее снега, волосы между ног неправдоподобно черные. Малин останавливает машину, но женщина по-прежнему ни на что не реагирует.

Или она замерзла?

Мертва?

Она стоит прямо, но Малин видит, как вздымается ее грудная клетка и как вся она слегка покачивается на ветру.

Середина зимы — Малин ощущает это всем телом, выбираясь из автомобиля. Зима берет под контроль чувства, словно возвращая их в некое исходное положение, стирая границы между впечатлением, мыслью и действием. Голая женщина посреди поля. Час от часу безумнее и безумнее.

Щелчок захлопнувшейся дверцы автомобиля — но Малин кажется, будто не ее собственное усилие стало причиной этого звука.

Женщина, должно быть, мерзнет, и Малин молча идет к ней. Все ближе и ближе, теперь их разделяет всего несколько метров. Но глаза женщины по-прежнему прикрыты, и она дышит, подняв руки над головой. Ее лицо совершенно спокойно, а волосы цвета воронова крыла заплетены в косу, свисающую вдоль спины.

Вокруг нее равнина.

Всего лишь чуть больше недели тому назад здесь обнаружили Мяченосца, но заградительная лента убрана, и нападавший с того времени снег не может скрыть мусор, оставленный любопытными: окурки, бутылки, обертки из-под сладостей, коробки из-под гамбургеров.

— Эй!

Никакой реакции.

— Эй!

Тишина.

Эта игра начинает надоедать Малин. Помня рассказ Бёрье Сверда об их с Юханом посещении Рикарда Скуглёфа, она догадывается, кто перед ней.

Но что она здесь делает?

Малин снимает перчатку и с силой щелкает женщину по носу. Один, два раза. Женщина вздрагивает, отскакивает назад и кричит:

— Что вы делаете, черт возьми!

— Валькирия? Я Малин Форс из полиции Линчёпинга. Чем вы здесь занимаетесь?

— Медитирую. И вы помешали мне закончить. Понимаете ли вы, как это чертовски неприятно?

Кажется, до Валькирии Карлссон только сейчас доходит, на каком морозе она стоит. Она огибает Малин и идет к своей машине. Малин следует за ней.

— Почему именно здесь, Валькирия?

— Потому что здесь он был найден убитым, потому что у этого места особая энергетика. Вы тоже должны это чувствовать.

— Немного странно, не правда ли, Валькирия? Вы должны со мной согласиться.

— Нет. В этом нет ничего странного, — отвечает Валькирия Карлссон, усаживаясь в свой зеленый универсал «пежо» и кутая в длинную дубленку голое тело.

— Имеете ли вы или ваш парень какое-нибудь отношение к тому, что случилось с Бенгтом Андерссоном?

«Глупый вопрос, — думает Малин. — Но и глупый вопрос может спровоцировать стоящий ответ».

— Если мы и имеем к этому какое-нибудь отношение, едва ли я стану вам об этом рассказывать.

Валькирия Карлссон захлопывает дверцу, и скоро Малин видит лишь дым, поднимающийся к небу из выхлопной трубы исчезающего у горизонта автомобиля.

Малин поворачивается к дереву.

До него тридцать пять метров.

Она старается выбросить из головы образ обнаженной Валькирии. Ею можно заняться позже, а сейчас надо делать то, зачем она приехала.

Ты там, Бенгт?

И она видит его тело. Синее, раздутое, растерзанное, одиноко раскачивающееся на ветру.

Что надеялись увидеть здесь все эти любопытные?

Парящий дух?

Труп? Почувствовать запах насилия, смерти, такой, какой представляли ее в своих самых кошмарных снах?

Туристы в комнате страха.

Она осторожно приближается к дереву. Пульс ее успокаивается, смолкают звуки вокруг, и жизнь исчезает перед лицом того, что случилось здесь однажды. Она пытается запечатлеть эту сцену где-то в глубине своей души: безликий некто, тело, закованное в цепи, ноги, траверсы, как маленькие луны на звездном небе.

Малин стоит там, где обломилась ветка, где только что медитировала Валькирия Карлссон. Кто-то оставил на земле букет цветов с прикрепленной маленькой открыткой в пластиковой обертке.

Малин поднимает цветы, серые от мороза, читает надпись: «Что мы будем делать теперь, когда некому больше ловить наши мячи. Футбольная команда „Юнгсбру ИФ“, первый состав».

Теперь им его не хватает.

Со смертью приходит благодарность. А после благодарности? Огонь?

Малин закрывает глаза.

Что произошло, Бенгт? Где ты умер? Отчего? Кто возненавидел тебя так сильно, если это была ненависть?

Как бы я ни кричал, ты меня не слышишь, Малин Форс, поэтому не буду и пытаться. Но я стою здесь, рядом с тобой, слышу твои слова, и я благодарен тебе за все усилия и работу.

Но так ли уж это важно, собственно говоря?

Или это самое лучшее из того, чему ты можешь посвятить свое время?

Ее голое белое тело.

Вероятно, она выработала в себе невосприимчивость к холоду. Мне это никогда не удавалось.

Я знаю того, кто возненавидел так сильно.

Но была ли это ненависть?

Вот хороший вопрос.

Может, это было отчаяние? Одиночество? Или злоба? Любопытство? Жертва? Ошибка?

Или что-то совсем другое, худшее?

Есть ли у меня возможность донести свои слова до тебя? Одно-единственное коротенькое слово? В таком случае я бы хотел, чтобы это было слово «тьма».

Тьма, которая возникает в душе, когда та не желает видеть свет в другом человеке, когда она атрофируется и под конец пытается спасти себя собственными силами.

Малин раскачивается вместе с ветром, тянется к сломанной ветке, к той ее части, что зацепилась за дерево, но не достает. И в этот момент, в промежутке, в пространстве между возможностью и желанием, наступает прозрение.

Ведь не все еще кончено для тебя? Или для вас?

Ты чего-то хочешь, тебе что-то нужно, и таким способом ты заявляешь об этом.

Что же это такое, чего ты хочешь? Или чего хотите вы?

Что надеетесь вы получить от голого тела на дереве посреди измученной зимой равнины?

Что же это такое, чего человек может хотеть так сильно?

Прямо напротив шоколадного рая — ослепительно-желтого мощного фасада фабрики «Клоетта», по другую сторону маленького парка стоит ряд домов, построенных в тридцатые годы. Виллы вперемешку с низенькими белыми многоквартирными домами, где каждая квартира имеет отдельный вход. Дом Никласа Нюрена стоит в самом конце улицы, его подъезд — средний из трех.

Малин нажимает на кнопку. Один раз, второй, третий — никто не открывает.

Она звонила ему из машины, и на мобильный, и домой. Не получила ответа, но все же решила попытаться.

Бесполезно.

Его нет дома.

Маргарета Свенссон говорила, что он работает коммивояжером. Представляет продукцию компании «Клоетта», продает печенье. «Вероятно, он у клиента, — думает Малин, — и поэтому отключил мобильник». Она оставляет сообщение: «Здравствуйте, это Малин Форс из полиции Линчёпинга. Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов, перезвоните мне: ноль семьдесят — триста четырнадцать — двадцать — двадцать два, как только получите это сообщение».

На обратном пути в город Малин слушает волну Р-3.

Телезвезда Агнета Шёдин написала еще одну книгу о каком-то индийском гуру, который так много для нее значил.

— В его обществе, — рассказывает Агнета Шёдин, — я становилась целостным человеком. Встретиться с ним значило открыть дверь и получить возможность войти к самой себе.