РОЛЬ От короля до моли, хоть зрячи, всё — слепы, мы все играем роли по милости судьбы. Приманка ли, обманка трепещет на ветру, и сладко жжется ранка, живая поутру. А вечером поглубже уйдя в чужую тень, подумай-ка получше, чем встретить новый день. И прошептав неслышно два слога, как пароль, душою ты продышишь к утру другую роль. 29 июля * * * В душе — предвестие разлуки. Скрежещет время-маховик. Рябина заломила руки, прощаясь с летом в этот миг. А как восторженно и пьяно она могла еще вчера сыграть на лунном фортепьяно твист, рок-н-ролл, et cetera… Сегодня подурнели листья. С осенним возрастом в борьбе ее доверчивые кисти опять протянуты к тебе. Взрывает цепь ассоциаций любви неодолимый пласт, и ты не можешь отказаться от этих торопливых ласк. 31 июля * * * Лес переполнен чертовщиной. Грибами. Ягодой. Орехами. Ты — женщина, а я — мужчина. Вот и приехали. Еще сидим на чемоданах и дурью маемся. А лес бушует без обмана и не ломается. Он ждет нас каждую минуту, заманивая всеми тропками, чтоб сделать сильным лилипута и смелой — робкую. 31 июля КОРА Поглажу дерево рукою, почувствую через кору движенье встречное, такое, чему и слов не подберу. Оно без рук меня обнимет, оно без голоса шепнет, и все печали отодвинет, как будто главное поймет. Не нужно зряшное мусолить, любовь переживет века. Кора шершавая, в мозолях, как будто бабушки рука. 31 июля * * * Пейзаж подмосковный обычен: березы, осины, дубы. И что ты, художник, набычен, неужто страшишься судьбы? От времени сточены зубы и десны — растертые в кровь. А все-таки мы — однолюбы, ты веришь в такую любовь? В любовь к неказистой отчизне, какая с годами сильней, которая больше всей жизни, ведь жизнью обязаны ей. И этот пейзаж подмосковный, такой заурядный пейзаж до слез прошибает невольно и требует взять карандаш. Запомни, запомни, запомни: березы, осины, дубы… Ведь это воистину корни твоей невеликой судьбы. 31 июля ОДА НА СОВЕСТЬ До чего скрипучие полы, расскрипелись пьяно половицы. Да уж, не продать из-под полы, сбрасывая лихо рукавицы, совесть. Незаметно. Воровски. Упиваясь собственным всезнайством. Чтобы позже, мучась от тоски, распроститься с нажитым хозяйством. С нажитым богатством. Ничего человек не унесет с собою. Одного себя лишь, одного. Почему же все берет он с бою? Почему не думает о том, что он наг приходит, наг уходит, вечно скарбом набивает дом и скорбит при нищенском доходе? Но занозы совести остры, не спасут любые рукавицы. Ни рубанки и ни топоры гладко не затешут половицы. Не утешат, не утишут зуд совести, мук нравственных, коллизий вечных и от судей не спасут ни при соц., ни при капитализме. 31 июля ОДА НА НАДЕЖДУ Мне нравится погода без всяческих невзгод, такое время года, когда душа поет. Ликует неба просинь, бликует солнце в глаз… Малеевская осень сегодня началась. Деревья не понуро повдоль дорог стоят, и мощные фигуры писателей хранят. От дождика и града, и всяческих невзгод. Ведь высшая награда, когда душа поет. Когда такое время, когда такая явь. Ты только ногу в стремя попробуй не поставь. Страна, как конь, несется на западный манер и сесть на иноходца сейчас дурной пример. Ликуйте, инвалиды! Ликуйте, дураки! Стремиться в индивиды сегодня не с руки. Аж в воздухе витает особенный миазм, который вызывает наш кап. энтузиазм. Хотели перемены, шептали как пароль, так жмите в бизнесмены, скорей входите в роль! Друг другу продавайте потертые штаны, ведь вы при этом, знайте, надежда всей страны. А что при этом самом одни штаны на всех — молчать… Не имут сраму взалкавшие успех. А что при этом самом все больше алкашей — молчать… Не имут сраму наследники вождей. И все-таки погода сегодня хороша, и радостно природе ответствует душа. И все-таки надеясь на счастия залог, я этою идеей закончу монолог. 1 августа ОДА НА СОСЕДСТВО Мои соседи — простые люди. Они — не писатели, а читатели. Они любовные романы любят, а стихи посылают к чертовой матери. Они не верят пестрым газетам и очень редко — новым вождям. Им бы теплые ватерклозеты и хороший зонтик к осенним дождям. Мои соседи получают зарплату, кстати, очень маленькую, если назвать. Их мучения Понтию Пилату и не снились, когда приходится покупать. Когда приходится заходить в магазины, на базар или вдруг толкнуться в ларьки, оказывается: деньги не из резины, и огорчения бывают горьки. Мои соседи — не самоубийцы, они успокаивают сами себя и снова, Боже, такие тупицы, тупо кино по TV следят. И никто им никогда не поможет, только проповедник помашет рукой… Года за годами — одно и то же. Я восхищен ими. Я и сам такой. 1 августа * * * Летит со всех московских колоколен неугомонный звон на сто колен: рожденный пленным выбирать не волен, рожденный вольным не приемлет плен. 4 августа ДАТЫ В 15 лет — восторг, с самим собою торг, мечта: скорее стать нобелиатом; вот только — по стихам иль все же — по трудам, в которых расщеплен весь мир, как атом? А в 22 уже женат, хотя в душе по-прежнему свободен, как стихия. И в 27 избит не той судьбой, а быт, какой еще бывает быт в России… А в 30 — суета, компания не та и в голове лишь книги или бабы. Дожить до 40, надеясь, что строка останется в истории хотя бы. И снова в 50 одни долги висят, как впившиеся намертво пиявки. Быть может, в 60 издаст Гослитиздат твои двадцатилетние заявки. И если повезет, то в 70 народ тебя на четверть, может быть, узнает. А в 80 — мрак и снова всех собак повесит на тебя печать родная. И гробовой плитой предстанет шрифт литой, и позабудут разом псевдонимы. Весь твой восторг, наив, даст Бог, сдадут в архив и аспирантки будут бегать мимо. Столетний юбилей вдруг званья "соловей поэзии российской" удостоит и лет через 500 случайно идиот тебя прочтет и матерком покроет. А ты не повернешь, не опровергнешь ложь, хоть истина тебе необходима… Так вот она, судьба, поэзии раба и рифм неповторимых господина. Зачем же вновь и вновь взрывается любовь к созвучиям и мучатся подростки, и снова лавр цветет, и новый идиот блаженно рвет его на перекрестке? 5 августа |
