С 1852 года Сапожниковы исполняли почетные и выгодные заказы – изготовлялись ткани для отделки дворцов, облачение духовенства для коронации императоров, военные знамена и штандарты. Мастерские Парижа и Лондона закупали у них ткани для пошива модной одежды и для отделки мебели.

После смерти Александра Григорьевича (в 1877 году) главой фирмы стал Владимир Григорьевич. В. Г. Сапожников был членом попечительских советов Практической академии, Строгановского училища и других учебных заведений. В 1909 году стал потомственным дворянином, в 1910 году – действительным статским советником

С. И. Мамонтов был человеком радушным и старался помогать всем, кто нуждался в помощи.

В 1887 году художник В. А. Серов признавался в одном из писем: «Пишу я лица – портреты и по заказу и по собственному желанию.

…Живу я у Мамонтовых, положение мое… некрасивое. Нахлебничаю? Но это не совсем так – я пишу Савву Ивановича, оканчиваю и сей портрет будет так сказать оплатой за мое житье, денег с него я не возьму».

Сохранились и карандашные наброски Серова, и его живописная работа о которой шла речь в письме, – портрет Мамонтова

Петь Савва Иванович любил с детства. Пел и в гимназии, и в университете, и на домашних концертах, за что не раз подвергался отцовской критике. Учился пению в Италии. А в 1885 году основал первую в России частную оперу, которая так и называлась – Московская частная русская опера. Для того чтобы компаньоны не посчитали его за транжиру, первый год Опера существовала под чужим именем и именовалась Частной оперой Короткова.

Сперва в здании театра в Газетном переулке, где выступала мамонтовская опера, пели все больше итальянцы, однако через пару лет труппа стала почти полностью российской. Театр закрылся в 1886 году, ввиду полной его убыточности: москвичи смотреть новую оперу не пошли.

Свой оперный эксперимент Савва Иванович повторил через шесть лет. В 1894 году Частная опера Мамонтова была возрождена. Теперь Савва Иванович набрал великолепную труппу; «абрамцевские» художники – Васнецов, Поленов, Коровин, Левитан и Серов – создали для него прекрасные декорации; Римскому-Корсакову были заказаны две оперы – «Царская невеста» и «Сказка о царе Салтане». В 1896 году на Нижегородской ярмарке Савва Иванович встретил 23-летнего Федора Шаляпина, певца «с приличным, но совершенно неотесанным голосом», работавшего тогда в Мариинском театре. В том же году Мамонтов пригласил Феденьку (как он называл Шаляпина) в свой театр. «Не знаю, был бы ли я таким Шаляпиным без Мамонтова», – писал много лет спустя великий бас. Да, Мамонтову были обязаны многие. «Постоянное общение с Саввой Ивановичем и его друзьями было для меня, молодого художника, настоящей школой», – признавался Коровин, которого Мамонтов поставил главным художником своего театра.

Избалованной московской публике голос Шаляпина, музыкальные эксперименты Римского-Корсакова и декорации Поленова пришлись по вкусу. Народ в оперу пошел. И ходил в нее пять лет. До 11 сентября 1899 года. О том, что случилось, – отдельный рассказ.

Савва Иванович стал настоящим российским железнодорожным магнатом и, как следствие, одним из богатейших людей империи. В 1872 году он купил контрольный пакет акций Московско-Ярославской железной дороги и повел ее на север – к Костроме и дальше до Архангельска. Одновременно он получил концессию на строительство Донецкой каменноугольной дороги, движение по которой открылось в 1882 году. В 1894 году его посетила идея, казавшаяся многим совершенно безумной: протянуть дорогу до Мурмана (Мурманска).

Новая идея требовала вложения колоссальных финансовых средств, и для того, чтобы их получить, Савва предложил российскому правительству выкупить у него Донецкую дорогу. Правительство согласилось, заявив, что часть оплаты будет произведена натурой, а именно: Мамонтову предлагалось взять по сходной цене полуразваленный казенный Невский паровозный завод. Соглашение было подписано в 1896 году. Началось строительство первой северной железной дороги.

Строительство продвигалось с трудом. Кредиты получать было все сложнее, правительственные чиновники все чаше воротили нос, ревизоры дневали и ночевали в дирекциях компании. «Я как-то не пойму, – жаловался Савва Иванович своему другу художнику Коровину, – есть что-то новое и странное, не в моем понимании. Открыт новый край огромного богатства. Строится дорога, кончается, туда нужно людей инициативы, нужно бросить капиталы, золото, кредиты… а у нас все сидят на сундуках и не дают деньги… Заказы дают, торгуясь так, что нельзя исполнить. Мне один день стоит целого сезона Оперы».

А летом 1899 года министерство финансов уполномочило чиновника особых поручений Хитрово провести полный аудит мамонтовской компании. Чиновник справился с этим делом настолько блестяще, что Плевако на процессе сказал о нем: «Удивительно, как много говорит о человеке фамилия». В результате аудита выяснился вопиющий факт: оказалось, что хозяева фирмы – сам Мамонтов, его сыновья Всеволод и Сергей, брат Николай, дворянин Арцебушев и купец Кривошеин – совершили страшное преступление, а именно вложили в восстановление Невского паровозного завода 9 000 000 рублей, взяв их из кассы железной дороги, что было противозаконно. Сразу после обнаружения этого факта и на железной дороге, и на заводе было введено внешнее управление, возглавил которое тот же Хитрово.