Оберегая семью от судьбы «лишенцев», он ушел из жизни сам. То был поистине героический поступок веселого, жизнелюбивого человека. Через три месяца после этого события у его жены родилась дочь, которую в честь бабушки назвали Марией.

Сейчас Мария Александровна Сорокоумовская, арфистка, солистка государственной филармонии, с 1963 года заслуженная артистка России, – последняя представительница знаменитого купеческого рода (по мужской линии). И ею, как когда-то и ее предками, восхищаются люди. Борис Шаляпин писал ее портреты, академик Райков в книге «Искусство и сознание» посвятил ей целую главу, поклонники пишут ей письма со стихами, а она старательно продолжает семейные традиции – дает благотворительные концерты и играет на арфе «Воспоминание об Альгамбре», используя гитарное тремоло. Единственная в мире. И мечтает о том, чтобы греческое посольство переселили в другое здание, а в доме по Леонтьевскому переулку устроили бы Музей меха.

В середине 60-х годов прошлого столетия историки усомнились в подлинности сведений о том, что горностаи для царской мантии поставлялись именно миллионщиками Сорокоумовскими – уж больно красиво, с точки зрения тогдашних идеологов, смотрелась версия о принудительном сборе с северных народов особого ясака (мехового налога), приуроченного к коронации. Однако, когда ученые вместе с сотрудниками музея аккуратно отпороли несколько чуть пожелтевших от времени шкурок, на их оборотной стороне обнаружились темно-синие клейма, на которых стояла четкая надпись: Торговый домъ «Павелъ Сорокоумовскiй съ Сыновьями».

Составленъ частнымъ приставомъ 2-го участка Басманной части московской полицiи коллежскiмъ асессоромъ Лычагинымъ Петромъ.

Сего 1864 года, октября м?сяца, 13-го числа въ трактир? «Испанiя» былъ задержанъ городовымъ Алекс?евымъ Петромъ и препровожденъ въ 8-й околотокъ студентъ Московской коммерческой академiи Пращевскiй Петръ. Сей молодой челов?къ, 22 л?тъ отъ роду обвиняется въ томъ, что онъ, будучи въ нетрезвомъ состоянiи, зашелъ въ трактиръ и потребовалъ отъ полового принести ему бутылку шустовской водки. Половой, Андрей Смирновъ, сказалъ, что таковой водки сейчасъ н?ту и предложилъ принести другую, на что Пращевскiй началъ ругаться и ударилъ Андрея Смирнова по лицу, посл? чего былъ схваченъ подосп?вшимъ городовымъ и препровожденъ въ околотокъ. На вопросъ о причин? драки студентъ Пращевскiй заявилъ, что былъ рассерженъ обманомъ вывески трактира, на которой было написано, что это одно из лучшiхъ заведенiй въ город?, въ то время какъ заведенiе, въ которомъ не подаютъ шустовскую водку, которую онъ, Пращевскiй, считаетъ лучшей водкой въ мiрi, никакъ не можетъ считаться лучшимъ.

Въ соотв?тствiи съ уложенiемъ о гражданскiхъ наказанiяхъ на студента Пращевского Петра былъ наложенъ штрафъ 3 рубля въ пользу Смирнова Андрея.

Студентъ Пращевскiй былъ освобожденъ изъ-подъ стражи подъ поручительство Тихомiрова Ивана 14-го октября 1864 года, состоящего приказчикомъ при торговомъ дом? «Шустовъ и сыновья». Т?мъ же Тихомiровымъ Иваномъ были оплачены штрафныя счета, наложенныя на Пращевского.

Во второй половине XIX века в России миллионные состояния делались буквально из воздуха. Бывшие деревенские мужики и их сыновья, совершенно не стеснявшиеся своего низкого происхождения, проворачивали сумасшедшие сделки и получали огромные барыши. Возникали фирмы, через которые прокачивались огромные денежно-товарные массы. Возникали для того, чтобы через год или два бесследно исчезнуть. Сметливый и практичный крестьянский ум помогал найти среди множества решений то самое, единственно правильное, которое быстро приводило на вершину финансового благополучия. Тогда же прогремела на весь мир и фамилия Шустовых.

В 1802 году приехал в Москву из села Дединова Зарайского уезда Рязанской губернии Леонтий Архипович Шустов (в ту пору говорили и писали не Архипович, а Архипов, подразумевая «Архипов сын»). Вольноотпущенный крестьянин из имения генерала Измайлова, окунувшись в московскую суету, довольно быстро освоился с новым бытом и уже в 1811 году получил звание купца третьей гильдии Кошельной слободы Яузской части Москвы. Правда, постоянной торговли у него не было, в городских документах он числился как «неторгующий купец», а основным источником средств к существованию была работа на ниве религиозного просвещения: Леонтий Архипович числился дьячком прихода церкви Николы в Кошелях. Жил он с женой Анисьей Ивановной сытой размеренной жизнью, и к 60 годам Бог подарил ему сына, нареченного при крещении Николаем, в честь Николая Чудотворца.

Очень хочется сказать, что ребенок рос шустрым, не по годам смышленым, но не могу – о раннем периоде жизни основателя знаменитой фирмы «Шустов с Сыновьями» известно мало, почти ничего. Поэтому скажу то, что известно. Скандалистом и дебоширом Николай Леонтьевич не был. В его личном деле, заведенном в губернском полицейском департаменте, написано, что он «под судом и следствием не состоял». Напротив, вел Николай Леонтьевич вполне добропорядочную жизнь городского обывателя и уже в 20 лет, что по тем временам считалось довольно рано, обвенчался с дочерью замоскворецкого купца Аграфеной Алексеевной.

А вот наследника у него долгое время не было. В 1843 году Бог наградил Николая Леонтьевича Шустова дочерью Надеждой, через пять лет жена принесла ему вторую дочь, крещенную Екатериной, еще через пять лет родилась Ольга, а через год, в 1854 году, – Наталья, и только пятым по счету ребенком оказался мальчик, названный в честь отца и отцовского же святого Николаем. В семье Шустовых появился наследник. Ради него уже стоило начинать большое дело, о котором Николай Леонтьевич думал давно.

В Москве второй половины позапрошлого века существовало более трехсот заводов, заводиков и цехов, занимавшихся одним и тем же делом – производством хлебного вина, как тогда называлась обыкновенная водка. Воистину, веселием Руси было есть и наверное долго еще будет питие, а поэтому Шустов-старший, правильно решив, что, поставив на водку, не проиграет, зарегистрировал в 1863 году в Москве компанию – Торговый дом «Шустов с Сыновьями», которая согласно уставу «имела ц?лью производство и продажу дозволенныхъ закономъ спиртныхъ напитковъ». Сыновей к тому времени уже было двое: младшему, Володе, только-только исполнилось 2 года.

Первым предприятием молодой фирмы стал водочный завод, расположившийся в бывшей кузнечной мастерской на Маросейке. Накопленных родителями денег еле хватило на то, чтобы поставить перегонный чан и нанять троих рабочих. Хозяин знал толк в хорошей водке и прекрасно понимал, что если он будет гнать пойло низкого качества, коим была залита тогда вся Россия, то долго его заводику не протянуть. Конечно, свои деньги (и даже с немалым барышом) он все равно бы отыграл, но репутацию фирмы испортил бы навсегда. Поэтому за качеством производимого напитка Николай Леонтьевич следил строго. Так же, как за трезвостью своих рабочих.

Однако на одном только качестве поднять предприятие было нелегко. Рядовой обыватель про новую водку знал крайне мало и предпочитал ей знакомые уже марки. Выходов было два: снижать цену за счет ухудшения качества либо тратить большие деньги на рекламную кампанию. Снижать качество Шустов не хотел, а большими деньгами не располагал. Поэтому им был найден третий путь, оказавшийся вполне успешным.

Через своих знакомых Николай Леонтьевич нашел нескольких студентов, которые за хорошую плату ходили по кабакам и требовали везде подать именно «шустовскую водку». Студентам разрешалось даже немного подебоширить – на сумму не больше 10 рублей. Их заработком был процент от заказов, поступивших на фирму от «окученных» ими предприятий общественного питания и пития. Таким образом, за короткое время все московские кабатчики узнали о существовании весьма недурной и относительно дешевой водки. Дела фирмы пошли в гору, а результатом проведения такой (весьма своеобразной) рекламной кампании стал в 1865 году переезд завода в более просторное помещение на Мясницкой улице, где он просуществовал вплоть до 1880 года.