Теперь, мама, поговорим по душам. Ты знаешь, некоторые люди, когда очень бывают чем-то удивлены, имеют привычку поднимать бровь, сейчас все объясню.

Значит, ты говоришь, Наташа поздравила тебя с праздником? Весьма… Весьма… Впрочем — нашим не лучше. Так говорится в таких случаях. Если разобраться, то все вполне естественно. Раньше она имела возможность передавать приветы через меня, теперь… соответственно. Ты думаешь, такого же внимания удостоена Толина мама?.. Точных сведений не имею, но зато имею все основания думать, что поздравление было только тебе. 0:1 в третьем тайме!»

Это восклицание твое, если говорить возвышенно, я понимаю как «всплеск надежды в море сомнений». Сомнений, которые увез с собой: Сима даже не проводила, а Наташа прислала то новогоднее письмо… Но ты ошибался, сын. Оказалось, Наташа поздравила Толину маму тоже.

«…Вот так и живем. О жизни своей осталось написать только, что все нормально, оформление ленкомнаты близится к концу, так что скоро получу возможность окунуться в свою работу в электролаборатории. Бешеными темпами учу в свободное время электротехнику и все время вспоминаю, куда я задевал свой конспект по этому предмету. Поскольку вы не возражаете, чтобы я обращался к вам с просьбами, использую сию возможность и прошу вас заглянуть в тумбочку под радиоприемником. Вроде бы он там был, этот злодей-конспект. Если обнаружите, не сочтите за труд выслать, ась? Приметы: общая тетрадь формата меньше обычного, такая квадратненькая, коричневого цвета, в дерматиновом переплете. Если нет в тумбочке, не ищите нигде понапрасну — все равно не найдете.

Напишите, регулярно ли получаете мои письма. Пишу я довольно стабильно, так что вот-с.

Передавайте привет всем. Целую. Ваш Саша.

Р. S. Да, еще: вышлите, сделайте милость, пару чистых общих тетрадей, а то с этой копеечной мелкотой Камского ЦБК (гордитесь: Камского!) возиться надоело».

«1 апреля.

Начинаю традиционно с извинения, т. к. и на сей раз вы много от меня не услышите, кроме разве той новости, что через два дня вышлю вам небольшую кучку фотографий, кои я сам вчера ночью самоотверженно печатал. Напечатал бы еще, да бумаги не хватило…

А ты, мама, поменьше беспокойся о том, чего бы мне выслать полакомиться. Пока ничего. Здесь всего хватает, не то что в Перми. Там, поди, и «белил цинковых густотертых» нет? А у нас навалом.

В общем если говорить серьезно плюс если вы того желаете, то можете (разрешаю) выслать ну конфет, что ли. Только не очень «экстравагантных», а лучше из тех, что подолговечней (подешевле в смысле). В армии, видите ли, развивается способность оценивать все абсолютно количественно, а не качественно. В армии даже фотопленку после проявления закреплять не надо, так толковал мне вчера один друг. Так-то. Будьте здоровы! От Сяси письмо давно уже получил, а коварное время не дает возможности до сих пор ответить. Передайте, что скоро напишу.

P. S. «Основнуху» забыл: если посылку отправлять мне решитесь, запихните уж куда-нибудь промеж гвоздей пару пачек пермского «Севера». А то тут дрянь страшная».

«7 апреля.

В сем послании отправляю обещанные фотографии. От мамы сегодня еще письмо получил и коротко отвечаю на вопросы:

1. Насчет работы с током. Не бойтесь, ток у нас в лаборатории за «решеткой», к нему не подойдешь, а если и потребуется подойти, есть все средства защиты.

2. Насчет безопасности дежурства на улице. Тоже можете быть спокойны.

3. Есть ли в нашей местности какие-нибудь опасные насекомые? Есть. Шакалы иногда забредают. Воробьев до лешего. Остальных насекомых пока что не встречал, да и старослужащие об этом ничего толком не знают.

4. Еще раз о посылке. Писал уже. Ежели захотите, можете выслать чего-нибудь на зуб положить. По возможности глюкозного.

5. Разрешаете писать реже, т. к. у меня времени нет. Такое дело не пройдет, мне самому реже писать неинтересно. По возможности буду писать чаще.

Извините за столь официальные ответы, но время не позволяет мне долго думать над слогом писем…»

«11 апреля.

Вчера получил папино письмо, полное радостных известий, а сегодня — бандероль. Очень благодарен за все, особенно за конспект, т. к. на этой неделе начнутся зачеты, вернее, даже экзамены… Спасибо за самоотверженные поиски конспекта, так «мудро» спрятанного мною.

«Родники» полистал, только читать основательно пока некогда, но скоро прочту непременно.

Полистал также и «чистую общую тетрадь в клеточку» и, можете себе представить, нисколько не удручен тем, что она в клеточку. Хуже, когда небо бывает «в клеточку». А тетрадь ничего. Тетрадь не небо. Так что пусть мама зря не тревожится, что тетради в оную самую, в клеточку то есть, мне не сгодятся. Очень даже…

Не пугайтесь стилем предыдущего абзаца, ибо я решил хоть немного написать в стиле Шолом-Алейхема, сборник рассказов которого, взятый в нашей библиотеке, я недавно «проглотил». Зашел, понимаете ли, в первый раз в библиотеку, и не то чтобы зашел, а так — заглянул. Стоит, понимаете ли, библиотека, и кто ее знает, зачем она стоит. А раз она стоит, почему же я должен мимо пройти, скажите мне на милость… Вот я и думаю, почему бы мне туда не зайти, даже не то чтобы зайти, а так — заглянуть. А уж если я что подумаю, то, пока не сделаю, не успокоюсь. Вот и решил зайти, даже не то чтобы зайти, а так — заглянуть. «Такой уж я человек, и деньги для меня — тьфу. И все такое прочее… Но я вовсе не об этом хотела…»

Ну как-с? Похоже на оригинал? Серьезно говоря, захотелось мне до ужасти перечитать «Мальчика Мотла», а прочитав его, не удержался от прочтения всей книги. Замечательно все-таки пишет, что ни говори…

Всем большой привет. Да, совсем забыл: еще от Гоши письмо получил. Нет, ничего особенного, так просто сообщил. «Такой уж я человек, и деньги для меня — тьфу. И все такое прочее. Но я вовсе не об этом хотела…»

До свидания. Ваш Саша».

«20 апреля.

Здравствуйте, дорогие…

Давайте поговорим, что ли, а то я с вами давненько обстоятельно не балакал. Есть о чем написать.

Сейчас сижу в лаборатории и отдыхаю после трудового дня. Доканчивал сегодня весенний марафет, начатый вчера с ребятами… Окошечки вымыли — залюбуешься. Так чисто, что вчера один парень (довольно раззявистый, кстати), не заметив стекла, решил выглянуть в окошко и… пробил его калганом. Ни одной царапины не получил, но зато весь вечер вытряхивал стекла из прически: Ухохотались страшно. Пострадавший тоже хохотал. Так что мы сперва не могли понять, отчего у него этот смех, даже начали побаиваться за сохранность его разума. Ничего, отошел.

Вообще вчера денек был отличный во всех отношениях. Утром этот самый «пострадавший» получил из дому посылку с разными разностями, мы его сразу же «арестовали» и увезли сюда, в лабораторию, где и прикончили его посылку, запивая все без разбора чаем, даже сигареты. Прислали ему 30 пачек «Шипки», а к вечеру у него осталось 15. Выходит, каждый из нас по 3 пачки выкурил. Страшновато даже как-то задним числом, ей-ей.

Утром же еще один друг (тот самый младший сержант, с которым я сфотографировался, помните?) получил бандероль — сплошь сигареты… Не успели доесть первую посылку, ввалился еще один друг с ящиком, так что мы без перекура вшестером оглушили и этот божий дар.

Сегодня, разумеется, из всего остались только сигареты.

Не помню, о каких из трех последних событий я писал вам, поэтому пишу о всех трех:

1. Не знаю, за какие «грехи» выбран членом совета нашей ленкомнаты.

2. Предоставили мне возможность удивить своей тупостью всех юристов в округе и для осуществления сего замысла избрали народным заседателем Военного трибунала. Хи-с…

3. К моей «стипендии», весьма скромной, накинули монету по тому случаю, что я поставлен в лаборатории на ефрейторскую должность. Правда, я не заметил, как деньги ушли неизвестно куда, оставив от себя 6 коп. Неплохо, правда? Основной «прогар» получился, конечно, на литературе. Выписал на третий квартал то же, что и на второй. Вот сейчас хожу и думаю, в какую сторону выкинуть остатние 6 коп. Четвертая задача древности…