Весьма удивился, когда прочел в вашем письме, что морозы у вас были до 40°. У нас и таких не было, а сейчас вообще почти весна. Совсем тепло, всю дорогу солнце.
Мама! Я еще, можешь себе представить, не забыл, что 28-го у тебя день рождения. Так вот, поздравляю тебя и желаю тебе всего лучшего: здоровья, радости и счастья во всем. Извини за столь скромное поздравление, но здесь даже открыток нельзя купить, чтобы посильней как-то отметить это дело. А все оттого, что пока еще нельзя ходить в увольнение. Вот «ужо» пойду, тогда «напокупаюсь»…
Целую крепко. Саша».
«24 февраля.
Время так быстро летит, просто ужасть! Бегал-бегал, глядь, уже четыре дня, как не писал вам. Перед праздником мне работенки хватало до отбоя и даже дольше: выпустили кучу стенгазет. Поработал я «в порядке». Кроме почерка моего понадобились обществу, видите ли, мои сочинительские способности, и за неимением в роте достойного стихоплета я подвизаюсь теперь в сей почетной должпости. Сатирические стишки сочинять — делать нечего. Это вам не философия. Почитал я творения здешних поэтов-юмористов и пришел в некоторую озадаченность. ИI после «долгих споров с самим собой» (так бы стоило написать, но это пеправда, хотя и возвышенно) вежливо предложил конкурс, после которого поэты стали почему-то поумереннее в излиянии своих талантов. На одного «друга» состряпал стишок в размере есенинского «Заметался пожар голубой…», так этот «друг» вторую неделю на меня «зуб точит». Но не бойтесь, не наточит, ибо в следующей газете я ему «зубы выбью».
Праздник провели отлично. Ходили 22-го в Дом офицеров, вчера в казарме до отбоя пели песни. Добыли баян, гитару и барабан. И бесплатное приложение к ним: баяниста, гитариста (его роль «по жребию» мне досталась, общество сочло мои способности пригодными для дерганья струн) и ударника. Перепели кучу песен. Все на высшем уровне. Вот и все пока…
Целую. Ваш Саша».
«1 марта.
Благодарю за перевод. Завтра пойду на почту, получу, а после запой устрою. Чайный. В столовой.
Как вы отметили мамин день рождения? Я его отметил… довольно-таки своеобразно: стоял дневальным. Нес вахту, так сказать. Кантовался всю ночь перед дверями спального помещения…
Благодарю вас за отличное несение «книжной службы». А если тамошние «союзпечатные» продавцы будут сопротивляться в отношении 6-го тома Грина, объявите им от моего имени пять суток гауптвахты. В честь 8 марта.
Числа 8—10-го будем принимать присягу.
Усе пока. Бувайте здоровы.
Ваш Саша».
«4 марта.
Поздравляю маму и Лину с Днем 8 марта, желаю здоровья и всяческих радостей в жизни.
Вторую неделю охочусь на здешней почте за открытками к празднику, но мне упорно предлагают вместо них оберточную бумагу, а оная мне не нужна.
Письмо это, по всей вероятности, опоздает, прошу за сие извинить: занят крепко. Не очень-то беспокойтесь моей занятостью, т. к. я не устаю. Точно. Все нормально и даже лучше, чем вы предполагаете.
Извините, пора сворачиваться. Надо накатать еще кучу подобных поздравлений…
До свидания. Целую. Ваш Саша».
«8 марта.
Мама, ты уже второй раз напоминаешь мне, чтобы я не забыл написать бабушке. Не думайте обо мне слишком плохо. К 8-му отправил…
Вчера получил письмо от Гоши. Весьма обстоятельное. Еще раз благодарю за ваше беспокойство о книгах для меня. Да! Постойте. Самое главное забыл: про погоду написать. Сегодня утром еще до подъема вышел подышать воздухом и сразу, хотите — верьте, хотите — нет, «почуял» весну. Теплое (градусов 20 морозу, не больше) утречко, солнце, пташки поют. Идиллия. На душе веселей сразу стало. Впрочем, у меня всегда хорошее настроение.
Хватит-ся. Буду Гохе письмо катать сейчас…
Ваш Саша».
«11 марта.
Пришли два письма от вас. На все вопросы отвечать не могу — времени в обрез. Скажу только, что все нормально. Кроме учебы начал практически уже осваивать новую специальность: хотят сотворить из меня электрика.
Что ж, попробуем свои силы на этом поприще. В воскресенье напишу покапитальней. Извините, время — деньги, как говорится. До свидания…»
«13 марта.
Здравствуйте… Накопилась куча вопросов ваших, на которые пора отвечать. Хотя бы коротко. Всю дорогу занят. Два раза в неделю аудиторные занятия, в остальные дни — работа. Осваиваем специальности. Сейчас я, правда, от работы освобожден, недели на 2–3 очевидно, т. к. мои «таланты» понадобились опять… Работа предстоит солидная.
Мама, ты опять спрашиваешь про вещи. Я уже ответил тебе: я или вещи. Ты даже грозишься командиру написать. А он здесь при чем? Я ж без вещей сюда (в эту часть) приехал. Большой привет. Плюньте на них ради всего святого, освободите меня от частнособственнических инстинктов. Это главная просьба. Только так…»
Вот уж и рассердился. А надо ли, сын? Что вещи?! В них ли дело! Да кто-то из знакомых сердобольно посоветовал: добивайтесь, дескать, а то, знаете… примета нехорошая. В другой раз мама не обратила бы на такой совет внимания. Но когда на душе тревога — оба сына в солдатах, а на земле-то вокруг неспокойно, — какой болью не переболит сердце, чего только не передумает мать!
Однако просьба сына для нее — все. И больше в письмах к тебе она ни словом не помянет о вещах.
«…Бывают ли для нас концерты? А как же ж! Концерты и спектакли. Дна часа назад вернулся со спектакля областного драмтеатра «Чти отца своего». Ничего сварганили. Капитально.
Да, забыл о самом главном. Вчера получил три бандероли от вас. Громадное спасибо. С ходу принялся за папин роман и при недостатке времени даже успел прочесть больше половины. За сутки. Благодаря умению экономить время (это, кстати, умение, которое получаешь в армии). Грина дал «в аренду» другу каптенармусу…
Сегодня в честь воскресенья кое-кто, и я в том числе, бегал на лыжах 10 километров. Ничего прошли. Даже при моих неспособностях к беготне прошел за 53 минуты (на 2 минуты больше нормы). Если учесть еще, что шли не по снегу, а по траве и земле да плюс ко всему без лыжни, которая на здешних ледяных корочках невозможна, то мы — герои. Ну скажете «нет»? Герои.
В общем, все отлично, не беспокойтесь…»
«16 марта.
Поскольку есть свободное время, использую его для сообщения вам о моей драгоценной шкуре. Жив, здоров, позавчера получил ваше письмо с выписками из «Крокодила», над которыми сообща посмеялись. Хором.
Папа, ты просишь написать кое-что из моих поэтических творений. Должен тебя разочаровать, и вот почему: на всей нашей стенной печати пишется обязательно четыре слова: «Из части не выносить». Извините, но… комментарии излишни.
Вот и все. Еще раз благодарю за книги. Ваш Саша».
Кажется, я понимаю теперь, зачем понадобилась тебе снова моя книга. Я пытался рассказать в ней историю большой и безответной любви. И, значит, надеялся ты отыскать там хоть отголоски своей собственной боли. А нашел ли? Помог ли я тебе, сын?
«23 марта.
Здравствуйте, дорогие…
Первым делом отвечу на мамины вопросы, которые имеются в полученном сегодня письме. 1. Приходится ли отдыхать во время и после дневальства? Осмелюсь доложить, что означенное дневальство есть наряд, а находящимся в наряде спать положено не более четырех часов в сутки, а в некоторых случаях сия цифирь падает до нуля. Таков закон, и мне от него нисколько не хуже живется. В конце концов, спать много — вредно. Дежурю ли я на улице? Вопрос своевременный, ибо мое письмо было написано наспех как раз из-за того, что мы срочным порядком отправлялись в караул. Вопрос этот задан был, очевидно, из опасения, не слишком ли «тепло» стоять, так я понимаю? Не бойтесь, тулуп кое-что значит даже в наш атомный век…
