[Fam., VIII, 6]

Рим, февраль 50 г.

Целий Цицерону привет.

1. Тебе, не сомневаюсь, сообщено, что Аппий обвинен Долабеллой889 совсем не вследствие той ненависти, которую я предполагал. И ведь Аппий — не глуп: как только Долабелла явился в суд, он вошел в Рим и отказался от притязаний на триумф890. Этим поступком он пресек толки и показался более подготовленным, нежели надеялся обвинитель. Теперь он на тебя возлагает величайшую надежду. Знаю, тебе он не ненавистен. Насколько ты захочешь его обязать, от тебя зависит. Если бы у тебя в прошлом не было столкновения с ним891, ты мог бы свободнее решить насчет всего дела. Теперь, если ты оценишь свое законное право с точки зрения высшей истины, тебе будет нужно остерегаться, как бы не показалось, что ты недостаточно просто и искренне отбросил вражду. Но в этом отношении если ты захочешь чем-нибудь услужить, то это будет для тебя безопасно; ведь никто не скажет, что приязнь и дружба отпугнули тебя от исполнения долга.

2. Мое внимание привлекло то, что в промежутке между требованием суда892 и обвинением от Долабеллы ушла жена. То, что ты поручил мне при своем отъезде893, я помню; чтò я написал тебе, ты, полагаю я, не забыл. Теперь не время рассказывать больше. Одно могу посоветовать тебе: если это тебе понравится894, все-таки в настоящее время совершенно не показывай своего отношения и выжди, как для него окончится это судебное дело; словом, тебе будет неприятно, если что-либо разнесется. Далее, если помешает какой-нибудь намек, то станет яснее, чем следовало бы или было бы полезно. Ведь он895 не сможет молчать о том, что окажется таким благоприятным для его надежды и что при завершении дела придаст ему столько блеска; особенно раз он таков, что если бы знал, что говорить об этом гибельно, все-таки едва бы удержался.

3. Помпей, говорят, очень старается в пользу Аппия, так что он, полагают, намерен послать к тебе одного из сыновей896. Здесь мы всех оправдываем, и все постыдное и бесчестное, клянусь, ограждено. Но консулы у нас в высшей степени заботливы: до сего времени не могли провести ни одного постановления сената, кроме как о Латинских празднествах.

4. У нашего Куриона трибунат леденеет. Но невозможно передать, в каком застое здесь все. Если бы я не сражался с лавочниками и смотрителями водопровода897, то государство охватила бы сонная болезнь. Если парфяне вас совсем не разжигают, то мы здесь от стужи застываем. Тем не менее Бибул каким-то образом без парфян на Амане потерял несколько когорточек; так об этом известили.

5. Я написал тебе выше, что Курион очень мерзнет; он уже пылает; ведь его разрывают раскаленными щипцами, ибо он, не добившись введения дополнительного месяца898, легкомысленнейше перебежал на сторону народа и начал говорить в пользу Цезаря, и выдвинул закон о дорогах899, вполне напоминающий земельный Рулла, и закон о продовольствии, обязывающий эдилов отмеривать. Этого он еще не сделал, когда я писал первую часть письма.

Очень тебя прошу — если ты что-нибудь сделаешь для Аппия, что потребуется, расположи его в мою пользу. Что касается Долабеллы, советую сохранить себе свободу действий: такое твое поведение способствует и тому делу, о котором я говорю, и твоему достоинству, и мнению о твоей справедливости. Позорным для тебя будет, что у меня не будет греческих пантер900.

[Fam., VIII, 7]

Рим, 50 г.

Целий Цицерону привет.

1. Как скоро ты желаешь оттуда уехать, не знаю; что касается меня, то чем счастливее ты до сего времени действовал, тем больше, пока ты будешь там, я буду мучиться из-за опасности войны с парфянами — как бы какой-нибудь страх не прекратил этого моего смеха. Это более краткое письмо я неожиданно даю спешно уезжающему письмоносцу откупщиков; твоему вольноотпущеннику я накануне дал написанное более подробно.

2. Но нового не случилось решительно ничего; разве только ты хочешь, чтобы тебе писали о том, о чем ты, конечно, хочешь: молодой Корнифиций помолвлен с дочерью Орестиллы901: Павла Валерия, сестра Триария, без причины расторгла брак в тот день, когда муж должен был приехать из провинции. Она собирается выйти за Децима Брута; украшения она отослала. В твое отсутствие случилось много невероятного в этом роде. Сервий Оцелла никого не убедил бы в том, что он блудник, если бы его на протяжении трех дней дважды не застали. Ты спросишь, где? Где я, клянусь, менее всего хотел бы. Оставляю тебе кое-что, чтобы ты спросил у других. Ведь я отнюдь не против того, чтобы император902 расспрашивал одного за другим, кого с какой женщиной застали.

[Fam., III, 7]

Лаодикея, февраль 50 г.

Марк Туллий Цицерон шлет привет Аппию Пульхру.

1. Когда у меня будет больше досуга, напишу тебе подробнее. Это пишу неожиданно, после того как встретил в Лаодикее рабов Брута и они мне сказали, что спешат в Рим. Поэтому не даю им никаких писем, кроме писем к тебе и Бруту.

2. Послы из Аппии903 передали мне от тебя свиток самых несправедливых жалоб на то, что я своим письмом, по твоим словам, воспрепятствовал возведению ими построек; в том же письме ты просил меня поскорее предоставить им возможность строить, чтобы их не застала зима, и в то же время ты крайне резко сетовал на то, что я запрещаю им взыскивать налог904, пока я не разрешу, ознакомившись с делом; это был какой-то способ создания препятствий, так как я, по твоим словам, мог ознакомиться только по возвращении из Киликии к наступлению зимы.

3. Выслушай ответ на все и пойми, справедливо ли твое недовольство. Во-первых, после того как ко мне обратились те, кто заявил, что с них взимают невыносимые налоги, что за несправедливость была в моем письменном распоряжении не производить их, пока я не ознакомлюсь с обстоятельствами дела? Допускаю, что я не мог до наступления зимы; ведь ты так пишешь, как будто для расследования я должен был приехать к ним, а не они ко мне. «В такую даль», — говоришь ты. Как? Вручая им письмо, в котором ты уговаривал меня не препятствовать им возводить постройку до наступления зимы, разве ты не думал, что они поедут ко мне? Но как раз в этом они поступили смешно; ведь письмо с просьбой позволить вести работы в течение лета они мне передали после зимнего поворота солнца. Знай: тех, кто противится налогу, гораздо больше, чем тех, кто хочет, чтобы его взимали, и я тем не менее готов сделать то, чего ты, как я полагаю, хочешь. О жителях Аппии достаточно.

4. Я слыхал от Павсания, вольноотпущенника Лентула, моего посыльного905, что ты сетовал на то, что я не выехал навстречу тебе. Значит, я отнесся к тебе с пренебрежением, и ничто не может меня превзойти в надменности! Когда твой раб явился ко мне почти во время второй стражи906 и сообщил, что ты приедешь ко мне в Иконий перед рассветом, но неизвестно, по какой дороге (а их две), я послал навстречу тебе по одной дороге твоего близкого друга Варрона, а по другой своего начальника мастеровых Квинта Лепту. Я велел им обоим спешно возвратиться ко мне от тебя, чтобы я мог выехать навстречу тебе. Лепта примчался и сообщил мне, что ты уже проехал мимо лагеря. Я поспешил в Иконий. Остальное тебе уже известно. Я ли не вышел навстречу тебе? — Прежде всего Аппию Клавдию, затем императору, затем по обычаю предков, затем — и это главное — другу, особенно когда в подобных случаях я склонен поступать даже много внимательнее, чем требует мое почетное звание и достоинство? Но довольно об этом.