Тристан отодвинулся от нее. Джасинда знала, что он смотрит ей в лицо, наблюдает своим проникновенным взглядом, но не открывала глаз, не было сил их открыть. Она могла только ждать…

На щеке почувствовалось дыхание, потом она ощутила, как его губы, касаясь то одной, то другой щеки, осушают своими поцелуями бороздки слез. На какое-то мгновение ее словно парализовало, не было сил шевелиться, она едва могла дышать, незнакомые до сих пор странные ощущения разлились по всему телу Она наклонилась вперед и обвила его шею руками.

Руки Тристана властно сомкнулись вокруг нее, прижимая к себе упругую девичью грудь. Рот жадно приник к губам Джасинды, выпивая до дна сладость ее поцелуя. Несдержанный стон вырвался из груди, когда ее пальцы погрузились в его жесткие взлохмаченные волосы.

Тристан нежно опустил ее на песок. Губы осыпали поцелуями щеку, потом шею. Он с силой прижался к пульсирующей венке на ее шее, спускаясь все ниже к трепещущим округлостям ее груди, скрытой тонкой материей.

– Тристан, – произнесла она и услышала свой охрипший голос.

Он остановился.

– Тристан? – опять шепнула она, любовь и робость боролись у нее в груди.

– Доверься мне, Синда, – сказал Тристан с необычайной нежностью.

Она заглянула в его взволнованные глаза, горящие страстью, и поняла, что не может не верить ему всем сердцем.

– Да, – выдохнула она.

Ее поцелуй, хотя все еще робкий, зажег в нем новый огонь и новые желания. Джасинда бессознательно ощутила это и ответила ему. Она старалась крепче прижать его к себе, обрести то, чего так давно жаждала ее горячая кровь.

Руки Тристана смело двигались по ее телу, возбуждая, увлекая, волнуя. Она едва осознала, как он поднял ее с берега и повел в тень трав, растущих рядом с каменистым склоном. Тристан быстро скинул рубашку и расстелил на земле. Потом бережными, осторожными движениями раздел Джасинду. Она преодолела в себе стыдливый порыв укрыть свое тело от его ласкающего взгляда, когда Тристан опускал ее на землю. Но сама пристально смотрела только ему в лицо. В смущении и в испуге она боялась бросить взгляд на его тело, с которого была сброшена последняя одежда. Тристан лег рядом. Его губы продолжили прокладывать прерванную тропинку поисков и открытий. Она закрыла глаза, и от его прикосновения к груди, с ее губ сорвался легкий стон, потом еще.

Приподнявшись над ней, Тристан осыпал Джасинду дразнящими поцелуями, шептал ее имя, потом поднял голову и с немым вопросом в глазах взглянул на Джасинду. Доверяется ли она ему полностью?

– Да, – ответила она, чувствуя, что скоро желание принадлежать ему разорвет ее на части.

В мгновенно вспыхнувшей страсти они слились друг с другом. Сдавленный крик, в котором смешались и боль, и удивление, и радость, вырвался у Джасинды, она прильнула к нему, понимая, что с этого мгновения они стали частичками одного целого.

Девушка отбросила все мысли и отдалась ощущению головокружительного полета, в которое приводило ее каждое прикосновение Тристана.

Солнце согрело вокруг них песок. Джасинде хотелось мурлыкать, как довольному котенку. Она открыла глаза. Тристан спал, а она наблюдала, как его широкая грудь, покрытая завитками черных волос, то вздымалась, то опускалась. Осторожно ее взгляд двигался ниже, и вдруг остановился, наткнувшись на отвратительный белый шрам, начинавшийся от последнего ребра и проходивший через всю спину. Бессознательно ее рука потянулась к шраму и коснулась его.

– Это появилось во время моего последнего путешествия в Китай, – вдруг сказал он. – Разошлись во мнениях с одним пьяным моряком.

– Ты мог умереть. – Эта мысль испугала Джасинду. – Я никогда бы не встретила тебя. Это ужасно.

Рывком он притянул ее к себе и положил голову на свою широкую грудь, лаская и тихо шепча нежные слова. Джасинда опьянела от блеска его глаз, от тепла, согревающего душу. Леденящий страх, охвативший при мысли о его смерти, исчез. Она рассмеялась, сама не понимая, как соблазнителен был ее гортанный смех.

– Кажется, ты уже совершенно оправился после ранения, господин хороший!

– Совершенно, добрая госпожа!

Его руки обхватили голову Джасинды, приближая к себе ее губы. Какое-то мгновение его язык игриво щекотал их. Она ответила ему тем же, наслаждаясь неясными ощущениями, пронзившими ее. Вдруг Тристан повернулся и лег на бок.

– Нам лучше вернуться, иначе Ида поднимет всех на поиски.

Его глаза пристально смотрели на красивое обнаженное тело Джасинды.

– Мне кажется, ты будешь немного смущена, если тебя обнаружат здесь раздетой.

Джасинда почувствовала, как румянец разливается по щекам, но не от мысли, что их могут увидеть. От вспышки желания – совершенно неизведанного и удивительного ощущения – когда его взгляд снова упал на нее.

Тристан встал сам и, обхватив руками, поднял ее на ноги.

– Пойдем, – скомандовал он и – повел ее по белому песку в воду. Медленно его руки обмывали ее шелковистую кожу.

– Ты так прекрасна, Джасинда, – сказал он с трепетом в голосе.

Она не могла ответить. Казалось, слова застряли в горле. Она молилась, чтобы он прочел сам в ее глазах любовь и преданность ему. Надеялась, что он сможет увидеть тогда, что она тоже считает его красивым.

Он быстро нырнул в соленую воду, споласкиваясь, потом опять взял ее за руку и повел на берег, к разбросанной одежде. Не говоря ни слова Тристан отбросил ногой свою рубашку со следами ее утраченной девственности. Джасинда опустила голову, сердце ее колотилось в висках. Внезапно смутившись, она хотела снова укрыться на его груди. Пока он надевал бриджи, Джасинда нервно натягивала на себя юбку и блузку, подтягивая вверх низкий вырез, который, казалось ей, слишком обнажает грудь.

Тристан перехватил ее руку.

– Не надо. Ты выглядишь великолепно. – Рука его двинулась к ее волосам. Он нежно погладил их пальцами. – Песок, – шепнул тихо.

И опять в голове ее послышались эти сумасшедшие удары. Коленки тряслись. Все произошло так быстро.

Она больше не девственна. Она – женщина и любит этого мужчину, принадлежит ему. В тени этих скал, под всплеск моря она отдала ему себя. Теперь ее жизнь станет совсем другой, и она поняла, чего боялась.

– Идем, – сказал он. – Слова донеслись до нее словно откуда-то издалека. – Мы должны возвращаться на корабль. Сегодня утром отплываем. – Он взял ее за руку и повел вверх по склону.

Джасинда не хотела двигаться с места, и он повернулся к ней.

– Куда, Трис? – спросила она дрожащим голосом. – Куда мы плывем?

– В Константинополь.

– В Константинополь, – повторила она. Тристан подошел к ней, чувствуя ее неуверенность и страх. Поднял ее подбородок, принуждая смотреть ему прямо в глаза. И еще раз попросил:

– Верь мне, Джасинда. Еще чуть-чуть!

Джасинда вздохнула и прижалась к нему. Да, она будет верить. Даже, если он проведет ее через все круги ада, она будет верить ему.

Герцог Локсвоз мрачно смотрел из окна восточной комнаты на лужайку. День омрачали тяжелые дождевые тучи. Деревья и кусты уныло дрожали от холодного ветра поздней осени. Такой пейзаж очень подходил к его настроению.

Если бы он только знал о Джасинде все наверняка. Он написал короткое послание связному Тристана в Константинополе, но ответ от Денни О'Баньона придет не раньше, чем через неделю, если вообще придет. Все это время он надеялся только на одно – что Джасинда осталась с Тристаном на «Танцующей Габриэлле».

Локсвоз отвернулся от окна и подошел к семейному портрету, на котором была его жена Элен, он сам и их дочь.

– Что происходит с этими капитанами кораблей, Фелиция, – спросил герцог, обращаясь к молодой красивой блондинке на картине. – Сначала я потерял тебя из-за Джорджа Дансинга, теперь теряю Джасинду из-за его сына.

Чувства Джасинды к Тристану были несомненны. Локсвоз уверен, что в тот роковой день она поехала за ним в порт. Если бы только это подтвердилось! И если бы не обнаружили тело избитого Джейка, герцог чувствовал бы уверенность в том, что с его внуком она будет в безопасности, Но сейчас, он мог только надеяться на это.