Вот что вспоминает об образе Мадонны Сьюзен Макмиллан: «Она использовала нижнее белье в качестве верхней одежды, чтобы провоцировать мужчин. И поверьте мне, когда парень увидит на улице девчонку в одном кружевном бюстгальтере, он не станет задумываться, а что она хотела этим сказать».

Разумеется, Мадонне безумно нравилось то раздражение, которое она вызывала в ревнителях моды, подобных Сьюзен Макмиллан. Именно к этому она и стремилась, ради этого она и работала… И она знала, что ее имидж производит сенсацию не меньшую, чем та музыка, которую она записывала. Мадонна считала, что чем больше ругают ее стиль в прессе, тем больше поклонников она приобретет — особенно в среде бунтующих подростков. Молоденькие девочки, которых пресса скоро прозовет «хотелками» («Мы хотим быть Мадонной»), стали носить серьги в виде крестов и перчатки без пальцев. Они завязывали нечесаные волосы шарфами и чулками — и все благодаря видеоклипам Мадонны. Ее успех основывался на том же самом, что привлекало к ней внимание в детстве, — она стремилась совершать поступки, которые шокировали людей и вызывали раздражение, требующее выхода. О ней говорили. Мадонну не волновало, что именно, ей просто нужно было, чтобы о ней говорили.

Мадонна выбрала для себя имидж эгоистичной, вульгарной и сексуальной женщины. Этот образ еще лучше, чем ее музыка, соответствовал ее неуемной жажде славы и желания быть у всех на устах. И Мадонна не фальшивила и не притворялась. Она была совершенно органична. Мадонна одевалась в то, что находила в своем шкафу, набитом дешевыми вещами с распродаж. И ее образ оказался как нельзя лучше соответствующим времени.

«Как ты думаешь, моя мать гордилась бы мной?» — спросила она у Джона Бенитеса после выхода ее дебютного альбома.

«Господи, Мадонна, конечно же, да, — ответил он. — Посмотри, чего ты достигла. Подумай обо всем, что ты сделала. Любая мать гордилась бы тобой».

«А мой отец?» — улыбнулась Мадонна.

«И он тоже, — убежденно сказал Бенитес. — Тони счастлив, и ты это знаешь».

«А впрочем, — махнула рукой Мадонна, — это совершенно неважно».

Мадонна и Джон Бенитес наслаждались успехом совместного проекта, но очень скоро романтические отношения между двумя творческими и эмоционально неуравновешенными людьми стали принимать характер соперничества. «Так бывает, — говорит Бенитес, пытаясь объяснить проблемы, возникшие между ним и Мадонной. — В шоу-бизнесе такое не редкость. Она хотела быть звездой, но и я тоже хотел собственного успеха. Постепенно наши отношения изменились».

«Я — никогда не видела подобных стычек, — вспоминает Эрика Белл. — Бенитес был довольно маленьким, 5 футов 6 дюймов (168 см) роста. Он носил волосы до плеч. Нельзя сказать, что у него была фигура атлета, но Мадонне никогда не нравились мускулистые мужчины. Она всегда предпочитала мужчин латинского типа. Он был очень темпераментным, страстным… Как она.

Я помню, что, когда он ушел от нее, она буквально сошла с ума. Она бросилась на пол, рыдала и стонала, билась, словно в истерике. «Что с ней?» — недоумевала я. Мадонна говорила мне, и я точно знала, что она уже сделала от Бенитеса три аборта. Она не делала из этого секрета. Все ее друзья были в курсе. Она любила Бенитеса, но в то время не хотела иметь детей. «Я не могу пожертвовать карьерой ради ребенка, — говорила она мне. — Я эгоистка. Единственный человек, о котором я способна думать, кроме себя, — это Бенитес».

Хотя Эрика Белл утверждает, что Мадонна сама говорила ей об этом, но все же вряд ли Мадонна могла сделать три аборта. Те, кто был с ней знаком, утверждают, что она всегда пользовалась контрацептивами. И тем не менее в своих интервью Мадонна утверждает, что «пресса знала, когда я делала аборты», подчеркивая, что подвергалась этой процедуре не раз.

Мелинда Купер, работавшая помощницей менеджера Мадонны Фредди Деманна, подтверждает, что один аборт Мадонна действительно сделала. «Мадонна очень любила Бенитеса, — вспоминает Мелинда. — Но она хотела делать карьеру, да и он тоже. Поэтому аборт был неизбежен».

Купер утверждает, что Мадонна позвонила Фредди, чтобы сообщить ему, что она беременна и не собирается оставлять ребенка. Фредди согласился, что сейчас неподходящее время для беременности, и Мелинда все организовала. Мелинда вспоминает, что беременная Мадонна «боялась до смерти. Она не хотела, чтобы ее отец или кто-нибудь из членов семьи узнал о том, что она сделала аборт. Я сама отвезла ее к доктору. Это была непростая поездка. Мадонна очень нервничала, принималась плакать. Я знала, что она приняла сознательное решение, что сейчас в ее жизни просто нет места для ребенка. «Я просто не могу быть матерью, — сказала она мне. — По крайней мере, сейчас». Но тем не менее ей очень хотелось выйти замуж за Бенитеса».

«Мы действительно собирались пожениться, — вспоминает Бенитес, рассказывая о своем двухлетнем романе с Мадонной. — Но стоило подумать об этом, как становилось ясно, что наш брак невозможен. Не думаю, чтобы она могла быть моногамной, по крайней мере, в тот момент. Нет, тогда это для нее было абсолютно исключено».

Вспоминает Мелинда Купер: «Бенитес идеально подходил Мадонне. Она с ума сходила от него. Думаю, она всеми силами пыталась привлечь его внимание. Она была готова сделать все, что угодно, лишь бы он относился к ней так, как она этого хотела, даже если для этого нужно было заставить его ревновать».

И действительно, живя с Бенитесом, Мадонна начала встречаться со Стивом Ньюменом, редактором небольшого журнала «Fresh 14». После того как он поместил фотографию Мадонны на обложке своего журнала, между ними завязались романтические отношения.

«Я сказал, что не стану встречаться с ней, если она будет продолжать встречаться с другими мужчинами, — вспоминает Стив. — И она ответила: «О, наши с тобой отношения для меня важнее всего на свете!» Я был совершенно ошарашен, хотя прекрасно знал, что она еще не рассталась с Бенитесом. Я считал, что она знает, что делает. Он был в прошлом, я — в настоящем… По крайней мере, тогда я так думал».

Как-то раз утром разъяренный, взбешенный Бенитес вломился в квартиру Ньюмена и обнаружил там женщину, которую он безуспешно искал весь вечер и всю ночь. Было совершенно ясно, что его подружка и Стив Ньюмен только что занимались любовью. Бенитес с холодной яростью повернулся к Мадонне, выволок ее в соседнюю комнату, и через мгновение там разразилась настоящая гроза. Ньюмен вспоминает: «Она кричала: «Если бы не я, ты сейчас был бы полным ничтожеством. Это я сделала тебя, Джон! Ты был никем, пока я не пришла и не изменила твою траханую жизнь!» И он орал ей в ответ то же самое. Они никак не могли решить, кто из кого сделал звезду.

Я знал, что Мадонна по-прежнему влюблена в него, но я любил ее. Она была невероятно сексуальной партнершей, очень страстной, всегда готовой к экспериментам. Но в ней было и другое. Она была удивительно соблазнительной сама по себе. Удивительное чувство — быть рядом со столь агрессивной женщиной, женщиной, которая знает, как добиться успеха в жизни. Она завораживала меня своими разговорами. Мне нравилось даже просто наблюдать за ней».

Когда Бенитес наконец ушел, Мадонна заметила, что Стив Ньюмен стоит у окна и смотрит на город, вероятно, раздумывая о судьбе их отношений. Она подошла к нему и коснулась его плеча. Когда он обернулся, она упала в его объятия и разрыдалась. «Она крепко обняла меня, — вспоминает Стив, — и время словно остановилось. Я любил ее. Я просил ее не губить меня. Я сказал: «Послушай, не делай со мной того же, что с Бенитесом». И она ответила: «Нет, Стив, ты же совершенно другой!»

Она плакала и просила прощения. «Я люблю тебя, — сквозь слезы сказала она, — и только тебя одного».

Я взглянул в ее прекрасные глаза и увидел в них настоящую любовь. Мадонна выглядела такой потерянной и убитой. Я чувствовал, что должен позаботиться о ней. Что я мог сделать? Просто ждать и смотреть, как сложатся наши отношения. Больше мне ничего не оставалось».