Когда-то давно этот путь был проложен троллями. По горным склонам столетиями маршировали туда-обратно армии свирепых великанов. За время многочисленных войн с гоблинами и друг с другом огромными ножищами тролли выдолбили в твердом камне настоящую дорогу, почти пригодную даже для передвижения верхом. Зимой она превратилась в тропу, занесенную снегом, обрывистую, местами смертельно опасную. Но все же по ней надо было идти, чтобы добраться до цели — до черной башни на покрытом льдом озере. С самого рассвета Элиа и Кадо шли за Орном по старой трольей дороге, а она вела все вверх и вверх. Горы вставали вокруг — серые, угрюмые, недружелюбные. Отвесные, как стены, склоны обступали со всех сторон, закрывая блеклое небо, едва видневшееся где-то наверху. Путники карабкались вверх по этим склонам среди снега и завывающего ветра, и склоны отступали, оказываясь далеко внизу. А впереди уже поднимались другие, такие же мрачные и пустынные. И все начиналось с начала, а конца этому, казалось, не будет. К полудню друзья совсем замерзли и начали уставать. Когда в очередной раз забрались на плоскую вершину горы и нашли небольшую трещину в камне, защищенную от ветра, Орн сказал, что нужно сделать привал, чтобы немного обогреться. Кадо наломал веток хилого кустарника, росшего неподалеку на склоне, и достал из походной сумы небольшой запас угля. Вскоре среди снега и камня заплясал маленький костерок, излучая слабое тепло. Путники обступили огонь, закрывая его от ветра, и протянули над ним руки, согреваясь.

— Осталось немного, — сказал Орн, оглядываясь по сторонам, — Всего-то час или полтора пути. Гвендаль очень удачно нас провел через свой портал. Кроме того, дальше будет легче. Скоро мы поднимемся на ровное плато, и все время будем идти по нему.

— Хорошо, — одобрительно заметил Кадо и продолжил уже другим тоном, не таким безмятежным, — Я все думаю: а что будет, когда мы дойдем?

Вокруг костра установилось молчание. Орн вопросительно глядел на Элиа. Элиа не отвечал, глядя в огонь.

— На самом деле я не думал об этом, — спустя какое-то время признался он, продолжая смотреть на пламя.

— Ну, и правильно, — махнул рукой демон, — Лишние раздумья — лишние сомнения. Лучше действовать по обстановке.

— Я думал о Гвендале, — добавил Элиа, — О том, что он сделал с собой. Не очень-то благоразумно доверять свою судьбу кольцам.

Кадо потрепал его по плечу.

— Об этом тоже не думай, — сказал он, — Это же Чародей. Он обязательно выкрутится. И мы тоже.

Элиа и Орн улыбнулись его словам.

— Без тебя мы бы совсем завяли, — усмехнулся демон, — Нашего Кадо ничто не выбьет из колеи, да?

— Это точно, — подтвердил Кадо и, прищурившись, бросил взгляд на небо, — Вот только… Вы видите, какое солнце нынче странное?

В кабинете Южной Колдуньи было тепло. Стоило Гвендалю там появиться, как в камине загорелся торфяной уголь. Древуны развели огонь для обогрева так быстро и охотно, словно он не внушал им испуга.

— Благодарю, — сказал Чародей на языке древунов, шелестящем, как луговая трава под ветром.

Войдя в кабинет, он бережно опустил Юна на деревянное кресло Южной Колдуньи, а сам подошел к столу.

— Как здесь хорошо, — сказал Чародей, глубоко вдыхая воздух, — Покой и сила всюду. Похоже на то, что здесь есть коррин. Надо это выяснить и спросить совета.

Он поискал взглядом на столе, среди книг и волшебных инструментов, уже заботливо расставленных Боярышником по местам.

— Вот! — обрадовался Гвендаль, увидев накрытый шелком волшебный шар и стоящую рядом шкатулочку с серебряным порошком.

Он откинул покров со стеклянной сферы и рассыпал над нею горсть порошка. Шар заполнился клубами тумана, засветился изнутри, и в нем, переливаясь на свету лазурным оперением, явилась химера.

— Здравствуй, химера, — с почтением поклонился Чародей.

— Здравствуй, Гвендаль Рено, — своим переливчатым голосом ответила химера, — Ты пришел пробудить Колдунов ото сна?

Гвендаль кивнул.

— Тебе понадобится коррин, — сказала химера, устремив на него глубокий, наполненный бирюзовым сиянием, взгляд, — Он у Орешника.

— Спасибо, — поклонился Гвендаль.

— И еще тебе нужен совет, — добавила химера.

— Я его получил, — заметил Чародей.

— Я не о том, как разбудить Колдунов, — сказала женщина-птица и снова обратила на чародея глубокие синие глаза, — Тебе пора спешить. Твое время уже истекло. Еще немного и ты не успеешь.

Гвендаль в это время уже склонился над Юном, собираясь поднять его и отнести в комнату, где спали Колдуньи. Услышав слова химеры, он снова повернулся к шару, но шар уже опять был пуст. Над его прозрачной поверхностью танцевали серебристые пылинки.

Переступая по полу с деревянным скрипом, древуны раздвинули портьеры на окнах, впуская свет. Серый занавес тумана над Нолавой тоже раздвинулся, на какие-то мгновения открывая солнце. Оно виднелось где-то высоко в бесцветных глубинах неба, маяча неясным пятном. Гвендаль минуту постоял у окна, подняв к небу хмурый взгляд. Потом оглядел комнату, превращенную Орешником и его друзьями в опочивальню Великих Колдуний. Северная Колдунья Итэри лежала на кровати одетая, словно лишь ненадолго прилегла отдохнуть и задремала. Хозяйка Туманного острова и Колдунья Запада Арника полулежали в креслах друг против друга и тоже выглядели охваченными внезапной дремой.

— Ничего, скоро вы очнетесь, — сказала Гвендаль и усадил Юна на низкий диванчик в углу комнаты, — Орешник, — обратился он к древуну на Языке Всех, — Мне нужно то, что ты охраняешь. Дай мне это, друг мой.

Лесной житель обернулся на голос волшебника и без колебаний кивнул. Он медленно приблизился и остановился перед Гвендалем, придвинувшись почти вплотную. Чародей провел рукой по коре древуна, прикрыв глаза, точно прислушиваясь. Под его пальцами в коре появилось маленькое дупло. Гвендаль осторожно запустил в дупло руку и достал пергамент с печатью на ленточке.

— Спасибо, — сказал он, кланяясь Орешнику, развернул пергамент и пробежал глазами написанное в нем, — Как просто и остроумно! Только древние умели так бережно обращаться с магическими силами. Надеюсь, и у меня получится. Должно получиться.

Он снял с ленточки на пергаменте печать и положил на ладонь. Орешник, Боярышник и другие древуны молча наблюдали за ним.

— Встаньте вокруг Западной Колдуньи, — попросил их Гвендаль, — Лучше ей быть под охраной, когда она очнется.

Он подул на печать в своей ладони. Воздух вокруг зазвенел. Древуны радостно заволновались, качая ветвями. Печать на ладони Гвендаля дрогнула, приподнялась и снова опустилась. Гвендаль довольно кивнул головой и громко выговорил заклинание на языке Старых Волшебников. Теплая волна прокатилась по комнате. От ее дуновения свечи вокруг постели Северной Колдуньи погасли, а потом снова зажглись одна за другой и замерцали ровным светом. Колдунья Севера сонно вздохнула и провела рукой по лицу.

— Ох, как долго я спала! — сказала она и села.

— Долго, — отозвалась со своего кресла Южная Колдунья голосом столь спокойным, словно пребывание в колдовском сне не подействовало на нее.

Они открыли глаза и встретились взглядами. Гвендаль удовлетворенно улыбнулся, наблюдая за их пробуждением. Заклинание коррина внешне далось чародею из Ильрагарда легко, но, сотворив его, Гвендаль почувствовал усталость. Уступая нахлынувшей слабости, он присел на край диванного подлокотника рядом с Восточным Колдуном. Адиари выпрямилась в кресле.

— Я чувствую прилив силы, — сказала она и огляделась, — Мы вместе.

— Да, — недовольно проворчала Арника, страдальчески морща лоб, — От этого у меня голова раскалывается! Здесь, на Нолаве, сила четырех слишком велика, мне плохо в ее присутствии.

— Может, оттого, что ты переоценила собственные силы? — сказала Адиари и повела рукой, приказывая древунам не отходить от Западной Колдуньи.

— А Юн? — встревожилась Итэри, — Он все спит.