- В чем дело, Грейс? - спрашивал Пол.

- Мало ли, все-таки Мик... А вдруг там все героином колются или долбятся головами об стенку, или еще что-нибудь в этом роде, а мне надо будет сидеть спокойно и изображать крутую?

Я боялась, что нас отведут в комнату, полную пижонского вида наркоманов, занимающихся извращенным сексом с элегантно одетыми стройными "группиз", накачанными наркотиками, о которых я и слыхом не слыхивала. Пол думал о чем-то своем и не особенно интересовался моим состоянием, поэтому, когда мы позвонили в дверь, я была уже практически в обмороке. Но дома старина Мик представлял собой совершенно другое зрелище: он открыл дверь в дорогом деловом костюме. Я вошла в дом и вздохнула свободнее. Внутри было безукоризненно чисто: дубовый паркет, замечательные восточные ковры, мебель в стиле Людовика XIV и живопись с аукциона "Сотби" на стенах. Мик выглядел ребенком, надевшим вещи отца-богача. Он не предлагал нам наркотиков, только чай. И "группиз" тоже не было. И извращенного секса. И дуракаваляния. Только бизнес.

Мы потягивали чай и обсуждали идею концерта около часа, встреча была сухой и профессиональной, что меня поразило. Казалось, Мик закончил деловой колледж. Кстати, он сразу сказал, что все, о чем мы будем говорить - бизнес. Он был одним из немногих рок-звезд - еще Фрэнк Заппа и Джин Симмонс из "Kiss", - которых ни разу не обманули с деньгами, потому что они всегда пристально следили, чтобы в контракте указывались обязанности менеджеров и фирм звукозаписи.

Типичный разумный бизнесмен.

Те музыканты, которые вовремя не позаботились об этом и не научились играть в игры "людей в костюмах", теперь нанимают юристов-профессионалов, чтобы попытаться вернуть свои деньги и авторские права, а жулики уже забрали деньги и смотались. Честно говоря, если бы не Скип Джонсон - светорежиссер "Starship", мой муж в течение восемнадцати лет и хороший друг по жизни, - я бы пополнила эту компанию неудачников, удивленных, куда это деньги делись. Скип очень внимательно следил за тем, что делают менеджеры, юристы, бухгалтеры и фирмы звукозаписи, и он говорил мне о том, что я упустила, пока "развлекалась". У него была замечательная способность: он мог пить всю ночь, а на следующее утро уже быть на деловой встрече в офисе. Именно поэтому, как и Мик, он до сих пор не имеет недостатка в деньгах.

После того, как Мик рассказал нам о своих мыслях по поводу организации концерта, мы с Полом заверили его, что "наши" люди будут тесно сотрудничать с "его" людьми, и распрощались. Было ощущение, что мы встречались с молодым директором художественного салона, а не с наследным принцем британского гедонизма. Мы думали: "Да, Мик действительно крут, так что все будет отлично".

Ошибались.

Нам хотелось устроить концерт в парке Золотых ворот, но за два дня мэрия Сан-Франциско запретила проводить его там. Следующим вариантом стал гоночный трек Сирз-пойнт, но владельцы запросили сто тысяч долларов залога. Естественно, Джаггер отказался. Наконец мы нашли Альтамонт. Это был ничем не примечательный уродливый, плоский и грязный участок земли - отнюдь не пасторальное местечко. Ехать до него было минут сорок. Несмотря на это, мы с трудом получили разрешение. Позже Пол говорил, что мы выбрали Альтамонт от безысходности.

День концерта выдался пыльным и серым. Было странно играть посреди этого Богом забытого места. Солнце так и не появилось. Согласна, на Вудстоке почти все время шел дождь, но унылость Альтамонта была хуже. Я была во всем синем - очень консервативно, ничего шокирующего, никакого выпендрежа. Мне не хотелось выделяться. Ожидание нового великого события было испорчено постоянными накладками.

Мы прилетели из Флориды, где играли предыдущий концерт, не спали всю ночь, поэтому старались беречь силы для выступления, а не растрачивать их на приведение в порядок своего внешнего вида. За сценой стояла пара вагончиков, служивших гримерками. В них было тесно от участников концерта, техников, менеджеров и "Ангелов Ада", игравших роль охраны. Толпы людей носились туда-сюда, пытаясь создать какое-то подобие порядка; все это больше напоминало шоссе в час пик, чем рок-концерт.

Позже я сказала в интервью: "На Вудстоке, конечно, был беспорядок. Но Альтамонт был просто хаосом!" "Ангелы Ада" перепились еще до начала концерта. "Jefferson Airplane" должны были выступать вторыми, сразу за "Flying Burrito Brothers". Где-то в середине первой песни я увидела, что там, где обычно стоял Марти, происходит что-то странное, но рассмотреть без контактных линз не могла. Я подошла к ударной установке, чтобы спросить у Спенсера, что происходит. Но он только мрачно глянул на меня и молча продолжал играть. Тогда я пошла к Марти, но его там не было. Оказывается, он заметил, как "Ангелы Ада" избивают кого-то из зрителей, и кинулся помочь ему. Только не стоило, наверное, кричать одному из байкеров: "Fuck you!"

- Никто не может безнаказанно говорить "Fuck you!" "Ангелу Ада"! - заорал в ответ пьяный в дым байкер.

- Все равно - fuck you!- повторил Марти.

Наши техники собрались вокруг Марти, и "Ангел" отступил (а потом и извинился). Но проблемы на этом не кончились. Мик Джаггер в черном плаще как раз начал петь "Sympathy for the Devil", когда возникла еще одна драка. "Rolling Stones" еще играли, когда мы сели в вертолет, чтобы лететь в Сан-Франциско. Моим последним воспоминанием об Альтамонте была фраза Пола, выглянувшего из окна, чтобы еще раз взглянуть на толпу зрителей: "Кажется, там кого-то забили до смерти..." К сожалению, это оказалось правдой - парень умер в больнице от многочисленных ранений.

Ральф Глизон, журналист "San Francisco Chronicle", писал: "На двадцать четыре часа мы собрали все проблемы общества в одном месте: перенаселение, насилие и бесчеловечность. А причина этому - деньги, власть и самомнение".

В 1967 году, когда был застрелен Че Гевара и все с упоением слушали "Sergeant Pepper's Lonely Hearts Club Band", наш альбом "Surrealistic Pillow" добрался до третьего места в хит-параде "Billboard". Нас начали приглашать в разнообразные телешоу, но хилые динамики телевизоров еще не могли воспроизвести наш мощный звук. Соответственно, музыка казалась хаотичной и скрежещущей. Нам же хотелось, чтобы люди слышали настоящий звук, полный спектр частот рока, а не бульканье и трещание слабеньких динамиков.

Но раскрутка на телевидении и радио помогает продавать записи - "поэтому мы пойдем туда и хорошенько себя отрекламируем!".

Я нигде не видела столько косметики, как в гримерке "The Smothers Brothers Comedy Hour" - любой тон, от черного до белого. Я и так была бледновата, поэтому добавлять еще белого не стала. Зато черный... Вот он, правильный цвет для "White Rabbit". Хотя, кажется, мне не хотелось выглядеть смешной, наоборот, как можно реальнее. Проблема была в том, что я довольно угловатая и некрасивая, поэтому никто даже не заметил, что у меня какой-то особенный грим, никто не писал гневных писем типа: "Что у вас там такое происходит?" Наверное, они решили, что это у меня загар такой или что у них что-то с телевизором. Иногда этих тыквоголовых трудно удивить...

Пока мы жили в Лос-Анджелесе, участвуя в телепрограммах, играя концерты и записываясь, мы почти все свободное время проводили в Лорел Каньоне. Пасторальные пейзажи Каньона привлекали многих музыкантов, уставших от плоского Голливуда. Там жили Грэм Нэш, Джони Митчелл, Фрэнк Заппа, Стивен Стиллз - и сотни других. Ребята из многих групп вечером садились в свои спортивные машины и, обычно заправившись кокаином, неслись по Малхолланд-драйв на какую-нибудь вечеринку.

Дом Фрэнка Заппы, куда я иногда заезжала, был похож на королевство троллей. Там гуляли растрепанные женщины в античных нарядах, а голые дети бегали туда-сюда, мешая Фрэнку, сидевшему возле нагромождений электроники, рассказывать о своих последних мыслях в области сатирической рок-музыки "для хиппи с оркестром". Фрэнк не принимал наркотиков и всегда высмеивал ту самую контркультуру, которую сам же помогал создавать. Художники в Сан-Франциско рисовали плакаты с цветами, девушками и индийскими мудрецами в нирване, а ему нравилось другое. На первом им нарисованном постере был изображен он сам на унитазе со спущенными штанами. Вот это по-моему, это смачно.