— Слушай, никогда не думала, что можно просто так что-то есть без приправ! — восхитилась я, растягиваясь во весь рост на одеяле. Веисталь улыбнулся, глядя на улицу. Громадная молния ударила совсем рядом, впрочем, не попав ни в одно дерево. На какой-то миг лицо Хэнеана осветилось странным светом, от чего оно стало еще более загадочным и нежным.

— Ничего, это от голода. А вот попробовала бы ты те же самые грибы на полный желудок, то сочла бы их абсолютно несъедобными, — хмыкнул приятель, снова садясь поближе к огню.

— Значит, мне повезло, что я оказалась голодной! — философски пожала я плечами. Костер внутри пещеры светил ровным красноватым светом, качественно обогревая ее. Ничего не хотелось делать. Я вслушивалась в треск поленьев, в мягкий шорох ветра снаружи, вдыхала, доносившийся снаружи запах мокрой земли и свежей травы. И думала о том, что мне никогда не было так хорошо, как сейчас. Хэнеан сидел напротив, изредка отрывая взгляд от языков пламени и подмигивая мне. Я глядела на огонь, пытаясь полностью раствориться в его магическом оранжевом сиянии. И не могла. Потому что еще больше мне хотелось смотреть на парня. Постепенно глаза начинали закрываться. Свет молний больше не тревожил, раскаты грома начинали убаюкивать. Я потянулась всем телом, прикрыла глаза и провалилась в глубокий сон.

Проснулась я посреди ночи, осмотрелась, сначала не понимая, где нахожусь. Дождь кончился, и на небе выглянула вполне яркая луна. Ее косые лучи падали внутрь пещеры, выхватывая своим серебром из темноты отдельные предметы. Костер почти погас, и только на полу еще тлели красноватыми искорками головешки. Тишина окутывала со всех сторон. Но даже мысль, что я сейчас нахожусь посреди леса ночью, меня не напугала. Потому что была еще одна, от которой я настойчиво пыталась отделаться, пока не поняла, что не смогу. Где-то в траве, перед самой пещерой пела цикада, небо усеяли звезды, видные даже через плотную завесу макушек деревьев. Природа, уставшая за день, теперь отдыхала. Лишь только ночные птицы, да насекомые не спали. В чаще заухала сова. Сон упорно не шел. Голова была на удивление трезвой и чистой, как трава, растущая снаружи. Я медленно перевела взгляд на спящего веисталя. Парень спал прямо на мху, широко раскинувшись во сне. Под лучами луны, лицо его казалось неживым, словно гранитным. Единственное, что отличало его от мраморной статуи, были рассыпавшиеся в беспорядке пряди светлых волос, так и норовивших прикрыть половину лица, да еще легкое, мерное дыхание. Теперь я не ощущала ни капли смущения или боязни, как перед Тертеном. Нет, на этот раз я не сомневалась в своих внутренних ощущениях. Ощущение безмерного покоя, защищенности. Ощущение, что я не одна…

— Хенеан, — тихо позвала я приятеля. Тот медленно открыл свои золотистые глаза, спросонья глубоко выдохнул и приподнялся на локте, всматриваясь в мое лицо.

— Что? — немного озабоченно спросил он.

— Ты… — я запнулась, не зная, что придумать или сказать. Я сама не понимала, зачем мне надо было будить его посреди ночи. Пытаясь найти менее дурацкую причину, я только как рыба, выброшенная на берег, беззвучно открывала рот. Но веисталь вдруг улыбнулся непривычно-ласковой улыбкой. Я почувствовала, как в висках начинают все более громко стучать отзвуки сердца, а в глубине подсознания созревать еще не оформившаяся, но уже ясная мне догадка. Догадка, что скажет в следующий момент веисталь, и что отвечу я. Обязательно отвечу, потому что по-другому и быть не могло.

— Трис, зачем мы бегаем друг от друга? Я решился, я знаю, что это очень глупо. Я не надеюсь ни на что… — голос его становился все тише, слова он выстреливал с такой поспешностью, будто боялся, что я его прерву. Но я не собиралась этого делать. Я и так все поняла, почувствовав, как сразу теплеет на душе. Хэн осекся, глядя мне в глаза. Он выглядел растерянным, но так же, как и я, неимоверно счастливым.

— Я тоже, — только и ответила я, одним рывком бросаясь к Хэну. Он схватил меня в охапку, и, не давая очухаться, не давая сказать ни одного лишнего слова, поцеловал.

— Я ничего не понимаю… — только и ответила я.

— Нечего понимать… все просто. Просто мы теперь будем всегда вместе, — буднично пояснил веисталь. Я только уткнулась ему в плечо, вдыхая странный, свежий запах горькой травы и морского бриза. Теперь до меня дошло, что я была очень не права в отношении любви…

Парень совсем уже мягко провел рукой по волосам и тонкими пальцами пробежал ниже, по спине, от чего по ней пошли холодные, но до безобразия приятные мурашки. Он смотрел на меня прямо, открыто, я только глупо улыбалась. Пока не почувствовала, как меня несет каким-то странным потоком. Я почти не ощущала ничего происходящего вокруг, только его пальцы, которые, казалось, были везде. Мерное дыхание перешло в поверхностное и прерывистое. Все мысли смешались в одну кашу, не давая голосу здравого смысла крякнуть какую-нибудь глупость. Неожиданно стало холодно. И только после того, как я почувствовала, что Хэнеан целует меня в плечо, поняла, что, похоже, деваться больше некуда. Как ему удалось развязать все эти несколько десятков тесемок, ума не приложу. Отбросив ко всем чертям мораль и глупые предрассудки, я растеклась в его объятиях, как мороженое.

— Мелитриса, какая же ты сумасшедшая! — шептал веисталь, и я уже не соображала, откуда доносится его голос. Хэнеан заполнил все помещение, став воздухом, став теплой пеленой. Я только хотела чмокнуть его в нос, не попала и снова почувствовала огненный поцелуй где-то в районе краешка губ.

— Хенеан!

— Какая же ты… Как же я тебя люблю! — я почти ощутила, как по щекам бегут счастливые слезы. И как эта ночь превращается в короткий миг, возможно единственный, возможно последний, но зато настоящий.

Проснулась я оттого, что Хэн поцеловал меня в шею. Сначала я хотела спросонья отогнать его, и только потом вспомнила, где я и что вчера было. Солнце нежно ласкало голые ноги, чуть прикрытые легким покрывалом, невесть откуда взявшимся в пещере. Где-то недалеко заливалась какая-то птичка. Я потянулась, ощущая каждой мышцей сладкую дрожь. Но раскрывать глаза пришлось, хотя и очень не хотелось. Я боялась, что сплю, и если открою глаза, этот сон куда-то испариться. Но сон не ушел, он стал явью, светящейся тысячами капелек росы на траве у входа, струящейся солнечным лучиком и смотрящий на меня глазами веисталя. Увидев, что я проснулась окончательно, парень улыбнулся, но не сказал ни слова. Я тоже не знала, что мне говорить. Я не понимала, как теперь мне жить дальше. Как мне теперь жить, осознавая, что я в ответе за него, что я должна за него теперь бороться не только, как за друга, преданного и настоящего, а как за самое дорогое и любимое существо на свете. Но все же молчание не могло быть вечным. Поэтому я брякнула первое, что мне пришло на ум:

— Хэн, сколько сейчас время? — парень удивленно приподнял бровь, кончиками пальцев продолжая гладить меня по волосам.

— А что, ты куда-то торопишься? Решила побыстрее улизнуть от меня? — я только покачала отрицательно головой, прикрывая глаза.

— Нет, теперь мне некуда торопится. Просто я даже не знаю, что мне говорить. Это все так странно, словно я пересекла какую-то невидимую грань, оказалась в совершенно другом мире, словно я дошла до какой-то точки. Точки совершенно нового отчета, — начала я разбирать свои чувства. Хэнеан задумчиво посмотрел на меня, потом перевел взгляд на сияющую красками лесную полянку.

— Мелитриса, тебе не надо ничего придумывать, что-то искать в своих словах. Мы с тобой просто сделали то, что должны были. Мы, наконец, встретились, нашли друг друга и стали единым целым. Или это не так?

— Хэн, я кажется, и правда, влюбилась, — скорее для себя произнесла я, до конца понимая только сейчас этот факт.

— Я за тебя рад! — прыснул веисталь, — И за себя тоже!

— Хэн, я только одного не понимаю, — я все-таки решила перейти ближе к делу, садясь на одеяле и только сейчас начиная краснеть от неловкости и повыше натягивать легкое покрывало. Парень ничего не произнес, лишь слегка улыбнувшись, и приобнимая меня, — Почему ты считаешь, что мы не сможем ничего доказать?