− Вас срочно требует к себе командир. − сказал лейтенант Шессель. − Все ваше подразделение. Он сейчас тям, в левом крыле.

− Странно. − сказал Хилкинс. − А почему нет приказа по рации?

− У него нет связи.

− Я же только что с ним говорил, он мне ничего не приказывал, лейтенант Шессель.

Это было самое натуральное предательство. Все подразделение оказалось связано и переправлено в левый флигель. Рядом был грузовик, в который и затолкали всех.

− Что это за шутки, Шиссель? − спросил Хилкинс.

− Скоро узнаешь. − ответил лейтенант, захлопывая дверь фургона.

Машина унеслась с базы и вскоре семерых человек вывели из нее. Рядом был небольшой самолет. Всех позадили внутрь и машина взлетела. Семеро спецназовцев были связаны. Рядом была вооруженная охрана, которая не дремала и постоянно следила за семеркой.

− Не понимаю. Что это значит? − спросил Хилкинс.

− Молчать! − приказал один из солдат.

Самолет летел куда-то несколько часов. Наступил рассвет и все поняли куда попали. Внизу уже была не Галлия, а Великий Союз.

− Дьявольщина! − воскликнул Айд.

− Ну мы и влипли. − сказал Хилкинс.

− Молчать! − закричал солдат и ударил Айда прикладом.

Все замолчали. Самолет вновь продолжал мерно гудеть, а затем послышались изменения и машина пошла вниз. Она приземлилась на какой-то базе, где семерых человек встретили солдаты армии Великого Союза и несколько генералов.

− Вот и подарок ко дню рождения Генерального Секретаря. − сказал один из генералов.

− А сначала мы их хорошенько поджарим. − сказал другой.

Семь человек оказались в тюрьме. Их рассадили в разные одиночные камеры и начали допросы. Несколько дней семерых людей пытали без причин и спрашивали, спрашивали, спрашивали. Их пытались заставить подписать отказ от своей страны и заявление о предоставлении политического убежища.

Наконец, наступил день, когда допровы прекратились. В течение двух дней всех семерых кое как привели в порядок, а затем усадили в машину, которая под большой охраной отправилась в столицу.

Семерку провезли в Кремль и она предстала перед Генеральным Секретарем.

− Как я рад вас видеть снова! − воскликнул он и хлопнул в ладоши. − Вот теперь мы устроим настоящую Мировую Революцию!

− Вас окружают предатели. − сказал Айд.

− Нет. Теперь я не куплюсь на эту удочку. Вы заплатите за все! Вы!.. − Он перешел на крик и еще долго ругался, прежде чем приказал отправить семерых человек в камеру пыток. − А вы, товарищ генерал, ищите тех двоих! − прокричал он кому-то из генералось.

− Мы их ищем… − ответил тот понуро.

Семерка вновь оказалась в камерах, но на этот раз вместе. Каждый день над ними издевались без всяких причин. Иногда на это представление приходил смотреть сам Генеральный Секретарь и тогда мучители были особенно усердны.

Им ломали кости, затем лечило, затем снова ломали. Их жгли, пытали холодом и голодом. Их душили в газовой камере…

− Нравится? − со злорадством спросил Генеральный Секретарь. − Сегодня к вам присоединится еще один ваш дружок.

В клетку, где находились семеро человек втолкнули еще одного. Его лицо было в крови, у него так же были перевязаны пальцы и он упав еще какое-то время лежал на полу. Помочь ему встать было некому, потому что у семерки были переломаны руки.

Человек кое как поднялся и сел около стены. Его было не узнать.

− Что же ты молчишь? − спросил Генеральный Секретарь.

Восьмой узник только что-то проговорил на айцехском. Но это был не Лебедев. Кем был этот человек стало ясно только через несколько часов, когда кто-то принес воду и его окунули в таз. Садист продержал его так пока он не начал дергаться, а когда отпустил, человек начал хватать воздух.

Перед семеркой был Президент Айцеха.

Никто ничего не сказал на это. Айд лишь кое как сумел изобразить на лице улыбку, а затем она исчезла, когда его ударили в живот.

Сколько это продолжалось никто не знал. Дни и ночи слились в один сплошной кошмар. Он продолжался и продолжался. В какой-то из дней рядом в камере появилось несколько других человек. Их так же пытали и мучали. Восьмерым узникам от этого стало несколько легче. Палачи занимались другими. Это было ужасное ощущение. Люди в клетках каждый раз замирали и смотрели на входящих садистов. И те и другие думали лишь о том, что бы мучения достались другим.

А садисты, зная это, перед самым началом играли со своими жертвами, заставляя их выбирать кому достанутся пытки в этот раз. Они не соблюдали очередности и пытали то одних, то других, то обоих вместе.

Так же, как всегда в подвал пришли люди. Восьмерых человек вывели и подняли наверх. Им ничего не говорили, а лишь засунули в машину и та куда-то поехала. На какое-то время восьмерка получила отдых, а затем их бросили в барак, где было множество других людей.

Никто ни с кем не говорил. По бараку ходили солдаты и пресекали все попытки переговоров. Людям не давали вставать. Им лишь иногда приносили воду и кто-то из узников ходил по бараку, разнося кружки с водой. Какой-то день был объявлен банным. Людей заставили раздеться, а затем пришли солдаты со шлангами и начали поливать узников холодной водой.

Вновь шло время. Молчание и постоянная ходьба рядом солдат могла свести с ума. Постоянное лежание на спине. Вода и иногда хлеб. Люди совершенно обессилели от голода.

Вновь была мойка из шлангов и после нее всех подняли и заставили выходить из бараков. Рядом был загон со свиньями. Нескольких человек отделили от всех и бросили туда. Животные налетели на обессилевших людей и загрызли их на глазах остальных…

Людей повели дальше и подвели к новому загону. В нем были тигры, которые с горящими глазами смотрели на людей и кидались на решетку. Из группы вывели восьмерых. Ими оказались семеро спецназовцев и бывший Президент Айцеха. Восьмерку подвели к краю. Солдаты уже были готовы их столкнуть вниз к хищникам, когда поступил новый приказ. Восьмерку отправили назад и повели куда-то дальше.

Их запихнули в грузовик и машина поехала куда-то из лагеря.

Их выгрузили посреди какого-то леса. Солдаты смеялись, а затем машина уехала, оставив людей одних. Они еще долго смотрели на дорогу, по которой уехал грузовик.

Хилкинс знаком показал идти к деревьям и шесть человек пошли за ним. Еще один двинулся позже вслед. Они прошли какое-то расстояние. Хилкинс показал на плоды, висевшие на дереве. До них было сложно добдаться и каждый пробовал залезть на дерево. Больные руки и пальцы не давали этого сделать.

Амила подобрала какой-то упавший плод и начала его есть. Все сразу же поняли что делать и вскоре уже сидели с опавшими на землю плодами.

Они не говорили несколько часов. Айте стало плохо и ее стошнило. Хилкинс вновь поднялся и заставил встать всех, в том числе и Айту. Он ничего не говорил и лишь знаком показал, что надо идти.

Люди пошли и добрались до небольшого ручья. Все напились и сели около воды.

Подходил вечер. Восемь человек вновь сидели вместе. Они прижались друг к другу и накрылись сухими листьями, опавшими с деревьев.

Стояла осень.

Просыпаться утром было тяжело, но люди все же поднялись. Их поднял Хилкинс, а затем к нему присоединился Айд. Они делали все так же молча. И вновь восемь человек брели через лес. Они нашли фрукты и принялись за еду. Когда каждый съел по два, Хилкинс заставил всех оставить остальные.

− Нельзя много. − сказал он так, словно выдавливал из себя эти слова. Его не послушал только айцехиец. Держать человека не было сил и он съел несколько плодов, после чего схватился за живот.

Хилкинс подошел к нему и что-то сделал. Человека начало тошнить и вся еда вышла наружу.

− Нельзя много. − сказал он. − Это смерть.

В следующий раз айцехиец послушал его. Прошел еще один день. Людям стало несколько легче.

− Они не отпустили нас. − сказал Хилкинс вечером. − Через несколько дней начнется охота. Нас будут травить собаками и стрелять как зверей. Отсюда нет выхода. Это зона, окруженная со всех сторон проволокой.