Была половина первого, когда они пересекли улицу и, взойдя по ступеням к центральной двери, проследовали внутрь. По мраморному полу вестибюля туда и сюда сновали люди, возвращаясь с ланча, спеша на деловые встречи; некоторые, наоборот, стояли в ожидании. Под сводчатым потолком висел неутихающий шум голосов, обуви, шаркающей по мрамору.

Он замедлил шаг, пропустив Дороти вперёд, предоставив ей возможность самой разыскать справочный стенд, висевший в стороне от центральных дверей, на боковой стене.

– Это будет «Р» – потому что округ Рокуэлл, или «Б», потому что «Брачное бюро»? – поинтересовалась она, всматриваясь в список кабинетов, когда он остановился позади неё. Тоже пробегая список взглядом, он сделал вид, что ничего не расслышал. – Вот оно! – воскликнула она торжествующе. – Бюро регистрации браков – комната № 604.

Он направился к лифтам, шахты которых располагались напротив входа в вестибюль. Дороти поспешила за ним. Она пыталась взять его за руку, но в ней он нёс чемоданчик. По всей видимости, он не заметил её движения, поскольку не догадался переложить чемоданчик в другую руку.

Один из четырёх лифтов стоял в ожидании и был уже наполовину заполнен людьми. Уже перед самым дверным проёмом он чуть замешкался, так что Дороти вошла в кабину раньше его. Кроме того, он пропустил вперёд пожилую женщину, заслужив её одобрительную улыбку: в бюрократической сутолоке вдвойне неожиданна была галантность молодого человека. Кажется, она была слегка разочарована тем, что он не снял при этом шляпу. Дороти тоже улыбнулась ему, через голову этой дамы, невольно оказавшейся между ними. Едва заметно он изогнул губы в ответной улыбке.

Они вышли на шестом этаже, вместе с двумя мужчинами, несшими в руках портфели, сразу устремившимися по коридору направо.

– Эй, подожди меня! – выпалила Дороти ему вдогонку удивлённым шёпотом, когда дверь лифта с лязгом захлопнулась позади неё. Она вышла из лифта последней, а он – первым. Он повернул налево и прошёл по коридору футов пятнадцать, с таким отсутствующим видом, словно на всём белом свете остался совершенно один. Когда же она нагнала его, он повернулся к ней, притворившись взволнованным. Она весело подхватила его под руку. Через её плечо он видел, как мужчины с портфелями прошли коридор до самого конца и там ещё раз повернули направо, скрывшись за углом.

– Куда ты так бежишь? – решила она подразнить его.

– Извини, – улыбнулся он. – У тебя нервный жених.

Взявшись за руки, они повернули по коридору налево. Дороти вслух читала номера на дверях кабинетов:

– 620, 618, 616… – Им пришлось ещё раз повернуть налево, прежде чем они пришли к комнате № 604, которая находилась на тыльной стороне здания, как раз посредине её. Он подёргал дверь за ручку. Она была заперта. На её матовом стекле было написано расписание работы бюро. Прочитав его, Дороти удручённо застонала.

– Дьявол, – сказал он. – Надо было сначала позвонить. – Он поставил чемоданчик на пол и взглянул на свои часы. – Без двадцати пяти час.

– Ещё двадцать пять минут, – вздохнула Дороти. – Можно было бы спуститься вниз.

– Там такая толпа… – пробормотал он и задумался. – А у меня идея.

– Что за идея?

– Крыша. Давай поднимемся на крышу. Сегодня классный денёк. Спорим, оттуда видна вся округа.

– А разве это можно?

– Если никто не остановит, значит, можно. – Он поднял чемоданчик с пола. – Пойдём, последний раз посмотришь на мир глазами незамужней женщины.

Она улыбнулась, и они отправились в обратный путь вдоль периметра здания, по коридору к шахтам лифтов, и над дверью одного из них уже через несколько секунд горела белая стрела, указывающая вверх.

На четырнадцатом этаже при выходе из кабины опять случилось так, что меж ними вклинились другие посетители, также выходящие из лифта. Они дождались, пока эти люди скроются за поворотами коридора или за дверями кабинетов; потом Дороти заговорщически прошептала:

– Идём. – Ей хотелось, чтоб их прогулка была похожа на приключение.

Опять им пришлось описать этакую скобу по коридору вдоль периметра дома, до комнаты № 1402, напротив которой они обнаружили дверь с надписью «Лестница». Он толчком распахнул её, и они вошли на лестничную площадку. Со вздохом дверь закрылась за ними. От площадки отходили два марша черной металлической лестницы: один вёл наверх, другой – вниз. Тусклый свет проникал сквозь пыльное остекление крыши. Они пошли наверх – восемь ступеней, поворот, ещё восемь ступеней – и оказались перед металлической дверью, выкрашенной тёмно-бурой краской. Он потрогал ручку.

– Закрыто?

– Не думаю.

Он навалился на дверь плечом, попытался толкнуть её.

– Так ты испачкаешь свой костюм.

Снизу дверь поддерживала широкая балка, что-то вроде огромного порога высотой в целый фут, выступающего далеко вперёд и, потому мешающего надавить на дверь как следует, всей массой. Он поставил чемоданчик на пол, прижался плечом к двери и толкнул её опять.

– Может, спуститься вниз и подождать, – предложила Дороти. – Эту дверь не открывали, наверно, уже…

Он стиснул зубы. Уперев левую ногу боком в основание порога, он качнулся назад, а затем со всею силой ударил плечом в дверь. И она подалась, со скрежетом приоткрылась. Прогремела цепь противовеса. В образовавшуюся между дверью и косяком щель ударил полуденный свет, просто ослепительный после сумрака лестничной шахты. Где-то суматошно захлопали крыльями голуби.

Перенеся чемоданчик через порог, поставив его так, чтобы не задеть дверью, он распахнул её настежь и повернулся к ней спиной. Протянув одну руку к Дороти, другой он обвёл простор, открывшийся пред ними, – подобные пассы мог бы изобразить метрдотель, приглашая посетителя к самому почётному в ресторане столику. Одарил её, в шутливом поклоне, самой обворожительнейшей из своих улыбок:

– Прошу вас, мадмуазель.

Оперевшись на его руку, она грациозно переступила порог, шагнув на чёрную, залитую гудроном поверхность крыши.

Он нисколько не нервничал. Был момент, когда он не мог открыть дверь, близкий к панике, но она рассеялась в то же мгновение, когда дверь уступила напору его плеча. Сейчас он был спокоен и уверен в себе. Всё шло как по маслу. Больше не будет ошибок, и никто не помешает ему. Он это просто знал. Он не ощущал такой лёгкости – Боже! – со школьных лет!

Он прикрыл дверь, но не до конца – оставил между нею и косяком зазор в полдюйма, чтобы не пришлось снова с ней возиться на обратном пути. На это у него просто не будет времени. Он нагнулся, ещё раз передвинув чемоданчик, так чтобы потом подхватить его на ходу, другою же рукой распахивая дверь. Выпрямляясь, он почувствовал, как от этого движения чуть съехала вперёд шляпа у него на голове. Он снял её, любопытствующе покрутил в руках, положил на чемоданчик. Господи, он ничего не оставлял без внимания! Любой другой наверняка бы облажался на таком пустяке, как эта шляпа. Скажем, вместо того, чтобы снять её, просто бы поправил, а потом от ветерка или резкого движения она вообще свалилась бы с головы и отправилась в свободный полёт – прямо к лежащему внизу телу. Бам! Это всё равно, что прыгнуть вдогонку самому. Да, всякий другой, но не он; он всё предвидел, ко всему подготовился. Вмешательство сил природы, разный дикий вздор, способный испортить великолепнейший план, – и он всё учёл заранее. Господи! Он пригладил волосы рукой, жалея, что здесь нет зеркала.

– Погляди-ка сюда!

Он обернулся. Дороти стояла в нескольких футах от него, зажав аллигаторовую сумочку под мышкой, положив руки на бортик, высотой примерно ей до пояса, ограждающий крышу по периметру. Он встал у неё за спиной.

– Ну не прелесть ли это? – спросила она. Они находились на тыльной стороне здания, обращённой на юг. Перед ними раскинулся город, ясно и чётко видимый под лучами ослепительного солнца. – Смотри, – Дороти указала на расползающееся пятно зелени вдали. – Это же кампус. – Он положил руки ей на плечи. Она накрыла его ладонь своею рукой в белой перчатке.