Приёмник разразился ностальгически старомодными хрипловато-прозрачными аккордами оркестрового вступления, перешедшими в глуховатый фон к сахарному голоску певицы – маленькой девочки.

Улыбнувшись, Эллен направилась в ванную. От кафеля стен отражалось звонкое эхо барабанящей, наполняющей ванну, струи воды. Она стряхнула с ног тапочки, а халат повесила на крючок рядом с дверью. Затем, потянувшись вперёд, перекрыла воду. Во внезапно установившейся тишине стал слышен тоненький голосок юной певуньи, просачивающийся через дверь из комнаты.

– Алло? – голос был женский.

– Алло, – ответила Эллен. – Могу я поговорить с Дуайтом Пауэллом?

– Нет, его нет.

– Когда он должен вернуться?

– Я не могу сказать точно. Я знаю, что он работает в заведеньице Фолджера неподалёку, в свободное от занятий время, но я не знаю, до которого часа он там будет.

– Это ведь вы сдаёте ему комнату?

– Нет. Я невестка домовладелицы, пришла сделать уборку. Миссис Хониг в Айова-Сити со своей ногой. Она порезала её на прошлой неделе, и случилось заражение. Мужу пришлось отвести её в Айова-Сити.

– О, простите…

– Если вы хотели что-то сказать Дуайту, я могу написать ему записку.

– Нет, спасибо. У нас с ним занятие через пару часов, так что я его увижу. Ничего срочного.

– О'кей. До свидания.

– До свиданья.

Эллен повесила трубку. Совершенно определённо она не собиралась дожидаться возвращения домовладелицы, чтобы с ней поговорить. Она была уже более или менее убеждена, что именно Пауэлл был любовником Дороти; опрос домовладелицы стал бы всего лишь формальностью; удостоверяющих вину Пауэлла сведений вполне можно добиться от его друзей. Или от него самого.

Она задумалась, что представляет собой то «заведеньице», где он работает. У Фолджера. Должно быть, это рядом с кампусом, раз он ходит туда во время трёхчасового окна между занятиями. Если бы это был какой-нибудь магазинчик, где он обслуживает посетителей…

Она взяла в руки телефонную книгу, нашла страницу с фамилиями на букву Ф и пробежала по ним взглядом.

Это оказалось между Двадцать восьмой и Двадцать девятой улицами, на относящейся к деловой части города стороне авеню, противолежащей кампусу: приземистое кирпичное строение с длинной зелёной вывеской вдоль свеса крыши – «Аптека Фолджера»; буквами поменьше «Лекарства по рецептам»; и ещё мельче «Бар». Помедлив перед стеклянной дверью, Эллен пригладила свою чёлку. Затем, вся подтянувшись, будто перед выходом на сцену, толчком распахнула дверь и вошла внутрь.

Бар находился слева, с зеркалами в хромированной оправе и облицовкой из серого мрамора; вдоль стойки выстроились высокие табуреты с круглыми обтянутыми красным кожзаменителем сиденьями. Полдень ещё не наступил, так что всего несколько посетителей сидело на ближайших из табуретов.

Дуайт Пауэлл стоял за стойкой, в изящном белом морском обеденном кителе и белой бескозырке, плывущей по белокурым волнам его замечательных волос подобно опрокинувшемуся вверх дном кораблю. Его мужественное, с квадратной челюстью, лицо исхудало, и теперь он носил усы, тонкую тщательно подбритую полоску бесцветных, практически, волос, заметную только по отблеску света на ней; очевидно, он отпустил их какое-то время спустя после того, как была сделана та фотография, которую показывал Эллен декан Уэлш. Пауэлл был занят выдавливанием взбитого крема из металлического баллончика на порцию тягучего на вид сливочно-фруктового мороженого. Судя по угрюмым складкам у его губ, это занятие не нравилось ему.

Эллен направилась к дальнему концу стойки. Поравнявшись с Пауэллом, ставящим чашечку с мороженым перед посетителем, она почувствовала на себе его взгляд. И продолжала шагать дальше, глядя прямо перед собой, к секции никем не занятых сидений. Сняв пальто, сложила его и вместе с сумочкой поместила на один из свободных табуретов, а сама уселась на соседний. Положив ладони на холодный мрамор стойки, она принялась изучать собственное отражение в зеркальной стене напротив. Убрав руки со стойки, взялась за подол своего серо-голубого свитера и подтянула его на себе поплотнее.

Пауэлл приблизился к ней по проходу за стойкой. Поставил перед Эллен стакан воды и рядом положил бумажную салфетку. Серые тени залегли под его тёмно-синими глазами.

– Итак, мисс? – сказал он низким голосом. Их взгляды встретились, и он тут же потупился вниз.

Он посмотрела на зеркальную стену перед собой, на прикреплённые к ней картинки с образцами сэндвичей. Прямо перед ней стоял гриль.

– Чизбургер, – сказала она, опять посмотрев на него. И он смотрел на неё тоже. – И чашечку кофе.

– Чизбургер и кофе, – повторил он и улыбнулся. Улыбка вышла натянутой и сразу погасла, как если бы такое упражнение было непривычно для мускулов его лица. Он повернулся к стойке спиной, открыл шкафчик под грилем и достал оттуда пластинку мяса на листке вощёной бумаги. Захлопнув шкафчик ногою, он шлёпнул мясо на гриль и снял с него вощёную бумагу. Мясо зашипело. Затем достал круглую булочку из ящичка рядом с грилем и длинным ножом начал разрезать её пополам перпендикулярно её оси. Она могла видеть его лицо в зеркале. Он заметил, что она наблюдает за ним, и улыбнулся ей. Она слабо улыбнулась в ответ: мне всё равно, хотя, нельзя сказать, мне абсолютно всё равно. Разрезанные половинки булочки он положил выпуклой стороной вниз и повернулся к Эллен:

– Кофе сейчас или позднее?

– Сейчас, пожалуйста.

Он извлёк из-под стойки желтовато-коричневую чашку, блюдце и ложечку. Сервировал всё это перед нею и отошёл по проходу на несколько шагов, чтобы вернуться со стеклянным кофейником. Принялся медленно наполнять чашку дымящейся жидкостью.

– Вы учитесь в Стоддарде?

– Нет, я не…

Поставив кофейник на мрамор стойки, свободной рукой достал из-под стойки стаканчик сливок.

– А вы? – спросила Эллен.

Он кивнул.

На другом конце стойки один из посетителей постучал ложечкой о стакан. Пауэлл направился туда, снова угрюмо поджав губы.

Он вернулся минуту спустя, прихватив лопаточку и перевернув ею жарящуюся на гриле ветчину. Снова открыв шкафчик под грилем, он взял оттуда ломтик американского сыра и положил его сверху на мясо. Они посмотрели друг на друга через зеркало, когда он укладывал на разложенные на тарелке половинки будущего чизбургера дольки маринованного огурца.

– Вы здесь впервые, не так ли, – сказал он.

– Да, я второй день в Блю-Ривер.

– А-а. Собираетесь надолго остановиться или проездом? – Он говорил медленно, как охотник, неотвратимо приближающийся к своей добыче.

– Надолго. Если смогу найти работу.

– Какую же?

– Секретаря.

Он повернулся к ней, держа в одной руке лопаточку, в другой – тарелку.

– Это будет не сложно найти.

– Ага.

Он немного помолчал.

– Откуда вы?

– Из Де-Мойна.

– Там было бы проще найти такую работу, чем здесь.

Она покачала головой.

– Все девушки едут в Де-Мойн в поисках работы.

Повернувшись опять к грилю, он взял пластинку ветчины на лопаточку и поместил её на одну из половинок разрезанной булочки. Затем поставил тарелку перед Эллен и достал из-под стойки бутылочку кетчупа.

– У вас здесь родственники?

Она покачала головой.

– Не знаю в городе ни души. Кроме женщины в агентстве по трудоустройству.

На том конце стойки опять зазвенела ложечка о стекло.

– Дьявол, – пробормотал Пауэлл. – Может, моя работа вам подойдёт? – И поплёлся прочь.

Он вернулся через несколько минут и принялся скрести поверхность гриля краем лопаточки.

– Как чизбургер?

– Замечательно.

– Хотите что-нибудь ещё? Ещё кофе?

– Нет, спасибо.

Гриль был идеально чист, но он продолжал скрести его, наблюдая за Эллен через зеркало. Она промокнула губы салфеткой.

– Счёт, пожалуйста, – сказала она.