Он покорно приблизился к ней, губы его были сердито сжаты. Она встряхивала измятую пачку, пока оттуда не выскочил белый цилиндрик, а сама думала при этом: «Сегодня вечером или никогда, потому что он больше не назначит свидания Эвлин Киттридж».

– Вот, – предложила она. Он мрачно схватил сигарету.

Она пыталась нащупать ещё одну и, когда ей это удалось, бросила взгляд по сторонам и будто бы только сейчас впервые заметила вентшахту. Встала к ней вполоборота.

– Так это здесь? – Она снова повернулась лицом к нему.

Он прищурился, играя желваками, готовый взорваться.

– Послушай, Эвви. Я же просил тебя не говорить об этом. Сделай мне единственное одолжение. Ну, пожалуйста. – Он стиснул сигарету зубами.

Она не отводила взгляд от его лица. Вытащив сигарету из пачки, аккуратно поднесла её к своим губам, а пачку уронила обратно в сумочку.

– Прости, – произнесла она холодно, зажав сумочку под мышкой левой руки. – Не понимаю, с чего ты так взъелся.

– Да как ты можешь?.. Я ведь знал её.

Она поднесла к его сигарете зажжённую спичку, осветив её оранжевым огоньком его лицо, – сверкнули готовые метнуть настоящую молнию голубые глаза; желваки на скулах чуть ли не прорывали кожу. Дави на него, дави. Сигарета зажглась, и Эллен отняла от неё спичку, продолжая держать её на уровне его лица.

– Ничего ведь не писали, зачем она сделала это, так? – Поморщившись точно от боли, он закрыл глаза. – А я бы даже поспорила, что она была беременна, – сказала она.

Его лицо будто само по себе вдруг вспыхнуло кроваво-красным огнём – столь резкой была перемена света, падающего на него: лучи фонаря на вышке ударили, когда спичка уже почти погасла. И Эллен показалось, что мускулы на его лице в самом деле прорвали кожу, а из распахнувшихся глаз хлынули потоки лавы. Вот! – ликующе подумала она. Вот он, момент! Так будь же, что будет!

– Хор-рошо! – взревел он. – Хор-рошо! Да ты хоть знаешь, почему я не собираюсь об этом говорить? Почему я вообще не хотел сюда идти? Почему не хотел идти в этот чёртов Муниципалитет? – Он отшвырнул сигарету в сторону. – Потому что девушка, совершившая здесь самоубийство, это та самая девушка, о которой я тебе вчера говорил! Та самая, у которой улыбка была похожа на твою! – Он внезапно уставился себе под ноги. – Девушка, которую я…

Фраза оборвалась как под ударом гильотины. Эллен увидела, как его опущенные вниз глаза потрясённо расширились, и тут свет на вышке погас, и только смутные очертания фигуры остались от Пауэлла в наступившей темноте. Неожиданно этот призрак с такой силой стиснул запястье её левой руки, что она чуть не потеряла сознание. Она вскрикнула; сигарета вылетела у неё изо рта. Он принялся выкручивать ей пальцы, сдавив их точно клещами. Сумочка, выскользнув у неё из подмышки, плюхнулась к её ногам. Тщетно она молотила правой, свободной, рукой его по голове. Вонзив большие пальцы в болевые точки её ладони, он пытался её разжать… Так же неожиданно отпустив её, он чуть отступил назад, снова превратившись в неясно очерченный силуэт.

– Что ты творишь? – кричала она. – Что там у тебя? – В изумлении она нагнулась и подобрала валявшуюся у её ног сумочку. Сжала левую руку, тщетно, сквозь боль и гнев, пытаясь снова ощутить то, что ещё только что находилось в ней.

Затем красный фонарь вспыхнул вновь, и она увидела захваченный предмет у Пауэлла на ладони – он склонился над ним с такой сосредоточенностью, будто рассматривал его даже в темноте. Спичечный коробок-книжечку. С отчётливым блестящим тиснением медью: «Эллен Кингшип».

Холод охватил её. Невольно она закрыла глаза, чувствуя, как тошнотворный страх разрастается под ложечкой. Пошатнулась и ударилась спиной о твёрдый край бортика вентшахты.

– Её сестра, – бормотал он, – её сестра.

Она открыла глаза. Он уставился на коробок остекленевшим, непонимающим взглядом. Посмотрел на неё.

– Что это? – спросил он тупо. Вдруг швырнул коробок к её ногам и опять взревел в полный голос: – Чего тебе надо от меня?

– Ничего, ничего, – залепетала она, – ничего. – Взгляд её отчаянно метался по сторонам. Пауэлл стоял как раз напротив лестничного тамбура. Если бы только можно было его обойти. Она начала мало-помалу сдвигаться влево, спиною упираясь в парапет.

Он потёр рукою себе лоб.

– Ты подцепила меня, потом расспрашивала о ней, потом – затащила сюда. – Он повторил вопрос с умоляющими нотками в голосе: – Чего тебе надо от меня?

– Ничего – ни-че-го. – Она продолжала, осторожно переступая, смещаться влево.

– Тогда зачем ты всё это затеяла? – Он подался корпусом вперёд, словно собираясь шагнуть к ней.

– Стой! – закричала она.

Отшатнувшись назад, он замер как вкопанный.

– Если со мной что-нибудь случится, – начала она, заставив себя произносить слова медленно, ровно, – то кое-кому всё про тебя известно. Он знает, что сегодня вечером я с тобой, и он знает про тебя всё, так что если что-нибудь случится, хоть что-нибудь…

– Если что-нибудь?.. – он наморщил лоб. – О чём ты говоришь?

– Ты знаешь, о чём. Если я свалюсь…

– Почему ты должна свалиться? – Он воззрился на неё так, будто не верил собственным глазам. – Ты думаешь, это я?.. – Он судорожно махнул рукой в сторону ограждения. – Иисусе! – прошептал он. – Ты что, с ума сошла?

Футов пятнадцать разделяло их. Она уже больше не прижималась спиной к парапету, постепенно отступая от него, выдвигаясь вперёд, стремясь обойти Пауэлла, чтобы он уже больше не был ей помехой на пути к входу на лестницу. Пауэлл начал медленно поворачиваться на месте вслед за её осторожным перемещением.

– Что значит, «всё знает про меня»? – потребовал он. – Знает – что?

– Всё, – сказала она. – Всё. И он ждёт внизу. Если я не спущусь через пять минут, он вызовет полицию.

Он бессильно хлопнул себя по лбу.

– Сдаюсь, – простонал он. – Хочешь спуститься вниз? Хочешь уйти? Так иди! – Повернувшись к парапету вентшахты спиной, он начал пятиться к нему, направляясь к тому самому месту, где первоначально стояла Эллен, оставляя для неё беспрепятственным путь к отступлению. Встал, облокотившись на каменный бортик позади себя. – Иди же! Давай, иди!

Медленно, недоверчиво она двинулась к дверям тамбура, зная, что он всё ещё способен догнать её, преградить ей путь. Но он оставался неподвижен.

– Если меня могут арестовать, – сказал он, – хотелось бы знать, за что? Или это уже чересчур с моей стороны?

Она не отвечала ему ничего, пока не открыла перед собою дверь. Лишь тогда она заговорила:

– Я ожидала, что ты окажешься талантливым актёром. Ты должен был им быть, раз уж сумел внушить Дороти, что собираешься жениться на ней.

– Что? – в этот раз нечто гораздо большее, чем просто удивление прозвучало в его голосе – настоящая боль. – Послушай же, я и слова ей не сказал, чтобы внушить, что собираюсь на ней жениться. Всё это было только с её стороны, это была лишь её идея.

– Ты врёшь, – с ненавистью выпалила она. – Ты нагло врёшь. – Она шагнула через высокий порог, потянув дверь за собой, прикрываясь ею как щитом.

– Подожди! – Чувствуя, что любое его движение к ней лишь обратит её в бегство, он сначала отступил влево, скользя вдоль парапета, и лишь затем, оторвавшись от него, начал приближаться к двери, в точности повторяя путь, только что проделанный Эллен. Футах в двадцати от дверного проёма он остановился. Эллен внутри тамбура повернулась к нему лицом, одною рукой держась за ручку двери, готовая рвануть её на себя.

– Ради бога, – взмолился он, – ты скажешь мне, что всё это значит? Пожалуйста.

– Думаешь, блефую. Думаешь, мы на самом деле ничего не знаем.

– Боже… – яростно прошептал он.

– Ладно, – рассвирепела она. – Перечислю тебе всё по пунктам. Первый: она была беременна. Второй: ты не хотел…

– Беременна? – он сгорбился как от удара в живот. Подался вперёд: – Дороти была беременна? Поэтому она сделала это? Поэтому она покончила с собой?