— Сальвадор Вайсман! — вежливо представился он.

— Лиз Уитни… — рассеянно ответила Лиз и вопросительно посмотрела на Уолтера.

— Лиз… — задумчиво произнес Сальвадор. — Ваше полное имя — Элизабет. Очень красивое, царственное имя. И вы его достойны, мэм…

— Спасибо… Какая изумительная картина, — сделав над собой усилие, сказала Лиз, подойдя к мольберту.

— Вам нравится? — вежливо спросил Сальвадор. — Уолтер считает, что моя предыдущая картина получилась значительно лучше этой… Но вашему слову я верю больше.

— Пойдем пить чай, Сальвадор, — сказал Уолтер. — Лиз сегодня составит нам компанию.

— Чай? — отозвался Сальвадор. — Хорошо, пойдемте. Тем более что у нас в гостях дама… Я, наверное, занесу мольберт домой. Думаю, что на сегодня уже достаточно.

С этими словами он начал аккуратно собирать свои принадлежности.

— Боюсь, я не смогу предложить вам руку, — вежливо сказал он Лиз, собравшись. — Они у меня обе заняты…

— Ничего, я смогу идти и сама…

Они молча направились к той самой беседке, увитой виноградом, в которой, по словам Уолтера, они должны были пить чай.

Сальвадор, держа под мышкой мольберт, шел несколько впереди, а Уолтер шел сзади, пропуская Лиз вперед.

Всё то время, что они шли, Лиз осторожно посматривала на Сальвадора и анализировала то, с чем столкнулась. Её удивляло то, что обычное животное было каким-то образом доведено до такого состояния, что могло вести себя подобно человеку, ходить, почти прямо, говорить, правда, несколько медленно, но это почти не бросалось в глаза, потому что в глаза бросалось то, что говорил он правильно, даже вежливо… И кроме всего прочего, это создание ещё и умело созерцать окружающий мир, и, опять же, подобно человеку, объективно отражать этот мир, изображая его на полотне. Лиз подумала даже, что не удивиться, если ОН, также спокойно сядет с ней и с Уолтером за стол, и станет пить чай, держа в руке чашку, насыпая и перемешивая сахар. "Да, уж…, — думала она. — Дарвину такое и не снилось. Эволюция эволюцией, но такое…"

В беседку Лиз вошла только с Уолтером. Сальвадор направился в дом, относить свои принадлежности.

— Чай уже готов! — отметил Уолтер. — Присаживайся, дорогая, Сальвадор сейчас присоединится к нам.

— Не делай вид, что ничего не произошло… — язвительно заметила Лиз и посмотрела на Уолтера сверлящим взглядом. — Я жду объяснений. Что это?

— Что? — как будто ничего не понимая, удивленно спросил Уолтер. — Ты имеешь в виду Сальвадора?

— Да, его…

— Это и есть результат моих исследований и экспериментов. А ты, наверное, уже подумала, что я овладел мировой властью…

— То, что я подумала, теперь не имеет никакого значения, Уолтер. Но, то, что я увидела сегодня, во сто раз хуже и страшнее всего того, что я могла представить! Я бы даже сказала, что это преступление…

— Я не стану защищаться, дорогая Лиз, — спокойно ответил Уолтер. — Кто-то скажет, что это преступление, кто-то воспримет это как чудо. Я же назову это результатом научного прогресса.

— Это крайняя, недопустимая форма жестокости…

— Постарайся, хотя бы из уважения к Сальвадору не заявлять об этом открыто. Он ещё не очень хорошо разбирается в окружающем его мире…

— Я не собираюсь доставлять ему страдания, Уолтер. Принимая во внимание всё произошедшее, я испытываю к этому несчастному существу, по крайней мере, жалость, даже симпатию.

— Мне приятно это слышать.

— Это не комплемент в твою сторону. К Сальвадору я отношусь просто как к живому существу, ставшему жертвой жестокой усмешки злого гения.

— Даже при всей твоей категоричности, я не ожидал от тебя такой реакции… Неужели, в тебе не проснулся естественный, присущий ученому-практику, интерес к необычному открытию?

— Это открытие мне совершенно не симпатично… Твое отношение к науке далеко отошло от гуманности. А я причисляю себя к гуманным ученым. А что касается научного любопытства, интереса, то, извини, в данной ситуации абсолютно всё мне представляется яснее ясного, дорогой Уолтер. Просто ты воспользовался нашим открытием и сделал его жертвой это несчастное создание… А интеллект, я полагаю, ты использовал свой собственный, доведя при этом до ума часть эксперимента, связанную с переносом скопированной памяти, не так ли?

— Только не забывай, изобретение этого прибора стало возможным и при моей помощи… Не пытайся выдать меня за похитителя чужих мыслей.

— Не думаю, что кто-то захочет тебя в этом обвинять, и сама не собираюсь. Увидев Сальвадора, мне хочется забыть, что я принимала участие в разработке этого прибора. И уж точно, вряд ли я стану подчеркивать связь между нашим открытием и «результатом» твоей самостоятельной научной деятельности. Да и думаю, доктор Джонсон не станет… Так, что бояться тебе нечего. Никто не будет намекать на плагиат.

— Между прочим, доктор Джонсон иначе отнесся к моей работе… — заметил Уолтер.

— Ты показывал ему…?

— Да, дорогая, Лиз. После нашего с ним разговора мне пришлось ему показать Сальвадора. И Джонсону он как раз таки понравился.

— Речь не о Сальвадоре, а о тебе…

— Ну, всё, откладываем разговоры, Сальвадор выходит из дома.

— Откуда ты знаешь?

— Вон стоит камера…

— Но он только что вышел.

— Не забывай, что слышит-то он лучше нас с тобой.

— Хорошо, на этом мы пока и закончим. Конечно, я не стану тебе мешать, дорогой Уолтер, но в данном случае я не разделяю твою позицию.

— Тихо, иначе он услышит…

— Почему вы не пьете чай? — удивленно спросил Сальвадор, войдя в беседку и, увидев Лиз и Уолтера, сидящих в странной позе.

— Лиз предложила дождаться тебя, и я согласился…

— Спасибо, — вежливо сказал Сальвадор и сел за стол. — Если бы я знал, что вы станете меня ждать, я бы постарался придти скорее.

Уолтер начал разливать и подавать чай.

— Значит, вы любите рисовать? — подчеркнуто вежливо спросила Лиз, обращаясь к Сальвадору.

— Очень…

— Сальвадор живет здесь уже три года, а страсть к живописи обнаружил в себе лишь год назад… — сказал Уолтер. — Причем, Сальвадор — самоучка. У нас в гостях был известный художник-пейзажист, Серджио Минелли. Ему очень понравились картины Сальвадора. И он удивлялся тому, что у Сальвадора такая высокая техника.

— А кто-нибудь ещё видел ваши картины? — поинтересовалась Лиз.

— Уолтер посоветовал мне организовать выставку… — ответил Сальвадор.

— Выставку? — удивленно спросила Лиз и еле удержалась от того, чтобы не подавиться.

— Но мы ещё не решили окончательно, — заключил Уолтер. — Доктор Джонсон обещал помочь нам с организацией.

— Доктор Джонсон? — спросила Лиз и, подавившись, в конце концов, начала кашлять.

— Будь осторожней, дорогая Лиз! — бережно похлопывая её по спине, сказал Уолтер.

— А он-то, какое отношение имеет ко всему этому? — откашлявшись, спросила Лиз.

— Ну, как же, директор одного из выставочных залов его хороший знакомый! — ответил Вайсман и, сделал Лиз какой-то знак.

— А! Ну, конечно, доктор Джонсон! Я и не сразу поняла!

— Вы тоже знакомы с доктором Джонсоном? — радостно спросил её Сальвадор.

— Да, но я не сразу сообразила, о ком идёт речь! Просто, я знаю двух докторов Джонсонов. Один из них, действительно хорошо знаком с миром живописи, а другой — мой начальник!

— Вот как! А чем вы занимаетесь, Лиз?

— Я…? — рассеянно спросила Лиз, и как-то глупо оглядела беседку, будто бы думая найти среди листьев винограда ответ на столь неожиданный для неё вопрос. — Я занимаюсь… историей.

Уолтер удивленно посмотрел на Лиз, но сразу же всё понял. В её глазах он будто бы прочел: "А ты, что, хотел, чтобы я рассказала ему о том, что занимаюсь научной разработкой по переносу интеллекта? И имею к Сальвадору чисто профессиональный интерес"

— Историей? — спросил Сальвадор и задумался. — Рассказами о прошлом?

— Ага! — ответила Лиз. — Именно, о прошлом.

"Слава богу, в истории, он, похоже, не очень разбирается, — подумала Лиз, косо поглядывая на Сальвадора. — Иначе, я бы попала в конфуз со своими знаниями!"