Разумеется, нельзя опираться на данные опроса, как на самый серьёзный фактор, но определённый спрос на знания, причём — быстрые знания, в обществе, всё же, есть.

Наша следующая задача — устроить настоящий случай передачи знаний от одного человека другому на коммерческой основе. И в конце своего выступления я хочу сделать сенсационное сообщение. Более того, никто из моих непосредственных коллег не знают всех подробностей этого сообщения.

Размышляя о возможности коммерческой операции, я подумал, что должен найти человека, умного, образованного, известного, и предложить ему принять участие в этой операции.

В определённый момент я подумал об одном из самых известных и уважаемых людей нашего города, с которым я позже встретился, переговорил, всё объяснил и убедил его согласиться…

Теперь я готов сообщить вам, что имя человека, согласившегося принять участие в операции и продать часть своего интеллекта за пять миллионов долларов любому нуждающемуся в этих знаниях…, — доктор Джонсон сделал паузу, зал затих, и Джонсон громко объявил, — этот человек — известный историк, талантливый учёный, профессор Джеральд Уитни! И он присутствует в этом зале! Я прошу вас, профессор, подняться к нам, на сцену!

Зал оглушался аплодисментами. Ошарашенная Лиз уставилась на мужа, стоявшего теперь в центре восклицающего общества, в лучах света и славы. Сам же Уитни уже не понимал, правильно ли он сделал, что согласился с предложением доктора Джонсона. Увидев ужас в глазах жены и недоумение на лицах сидевших рядом с ним друзей, он даже пожалел о том, что вообще находился в этом зале…

Но внутренняя интуитивная уверенность взяла верх над его смятением и, ещё раз поклонившись, он встал и пошёл на сцену…

В тот самый июньский вечер, когда мечты доктора Джонсона осуществлялись; когда Джеральд Уитни объяснял со сцены тысяче зрителей своё согласие принять участие в странной сделке, предметом которой должен был стать его интеллект; за сто километров от дома Уитни, где его маленькие дети Николас и Алиса с нетерпением ждали возвращения своих родителей, на другом конце города, в огромном пятиэтажном доме старого Морриса Каннингфокса было не до презентации.

Был первый понедельник июня. Именно в первый понедельник каждого месяца старый Каннингфокс собирал сыновей на семейный совет, на котором обсуждались совместные планы.

Он был чрезвычайно строг в делах и считал это качество основой многолетнего успеха. Друзья и знакомые называли его "королём игорного бизнеса" — он имел самую разветвлённую сеть казино и игорных домов в городе, и не было более ни одного другого человека, который бы поднялся на самый верх без совершения серьёзных преступлений, лишь за счёт высокой внутренней организованности и целеустремлённости.

Основам своего дела и принципов он учил своих детей. У него было три сына: Питер, Кевин и Джозеф. Двое старших сыновей старались безукоризненно следовать советам и требованиям отца и унаследовали его способность грамотно и серьёзно вести дела, применяя, где необходимо ум, ловкость, и, порой, хитрость. А младший сын Каннингфокса был абсолютно неприспособленным в этом отношении человеком.

Каннингфокс видел и свою вину в этом. Джозеф был поздним сыном, и мать относилась к нему с особенной любовью и нежностью, как может относиться любая мать к любимому позднему ребёнку. Она лелеяла его и, как могла, уберегала от сложностей жизни. Каннингфокс же старался не давить на нее, понимая её материнские чувства.

Результатом этой чрезвычайной опеки стала абсолютная неспособность Джозефа находить общий язык с окружающим миром.

Как и своих старших сыновей, Каннингфокс отправил его в школу, где он не освоился среди сверстников — был среди них белой вороной и эти проблемы помешали ему получить какое-либо образование.

Каннингфокс не отчаивался — он решил привлечь сына в семейное дело, и сам стал обучать его. Когда жена Каннингфокса, Джулия попросила его подарить Джозефу казино к его двадцатилетию, как это было сделано по отношению к Питеру и Кевину, Моррис пошел ей на встречу, и специально для Джозефа открыл небольшое игорное заведение на окраине города. Но так как у него еще не было опыта в этом деле, Каннингфокс предложил своему давнему знакомому Гарри Гамблеру занять место управляющего в этом казино и обучить искусству управления его сына Джозефа.

Но Каннингфокс совершил большую ошибку. Гамблер по-своему отнесся к воспитанию Джозефа.

Гамблер был чрезвычайно хитрым человеком. Он сумел настолько искусно «приручить» Джозефа, что тот и не заметил, как стал полностью подчиняться ему, безукоризненно следуя его «советам» и не задумываясь над тем, насколько хорошо или плохо это было. Он проводил с Джозефом беседы, в которых делал вид, что старается помочь ему разобраться в своих внутренних проблемах, избавиться от многих комплексов и стать, в конце концов, истинным хозяином своей судьбы. Гамблер привил Джозефу новый, крайне удобный для него самого "вкус жизни", благодаря которому сам стал полноправным хозяином казино. Он убедил Джозефа, что ему не обязательно самому заниматься делами, что ему достаточно просто уметь командовать.

Джозеф шел на работу, как на праздник. Запираясь в кабинете, он проводил большую часть своего «рабочего» времени за игрой в карты. Гамблеру было выгодно пристрастить легко подверженного отрицательному влиянию Джозефа пить крепкие спиртные напитки и курить. Из его кабинета все чаще стал слышен грубый пьяный разговор, замешанный на самых тяжелых ругательствах.

Но Гамблер чересчур увлёкся властью и в определённый момент совершенно перестал обращать на Джозефа внимание.

Он нанял людей, которым «перепоручил» его. Именно они теперь и «организовывали» досуг Джозефа, развлекая его. Но этим людям было указано соблюдать во всём меру и во время прекращать «веселье», так как ему, разумеется, не хотелось, чтобы старик Каннингфокс о чём-либо догадывался.

Но однажды, в один из таких «весёлых» вечеров кто-то из новых «коллег» Джозефа, выпив более привычного, решил открыть ему глаза на правду, которую видели все вокруг, кроме него самого — тот факт, что Джозеф не является хозяином своего казино, так как на самом деле всем руководит Гамблер. А Джозефом он управляет, как марионеткой. Джозеф в тот вечер и сам был пьян более привычного. Желая добиться справедливости и разоблачить предателя, он ворвался в кабинет своего «горе-учителя» и устроил там настоящую бойню — неистово крича и ругаясь, он избил Гамблера до полусмерти и разбил о его голову тяжёлый дубовый стул.

Именно в этот вечер его братья, решили проверить его лично и, войдя в кабинет, увидели жуткую картину — перевёрнутую мебель, комнату, залитую кровью и разъярённого Джозефа, которого пытались утихомирить прибежавшие на крик, охранники.

Его связали и оставили в таком виде до утра. Гамблера Питер и Кевин были вынуждены увезти в больницу. Страшно опасаясь гнева старика Каннингфокса, он умалял Питера и Кевина ничего не рассказывать их отцу, пообещав, что исправит всё сам, как только оправится. Но братья и сами боялись открыть отцу правду, считая, что истинное положение дел убьёт его.

Скрыв всё от отца, они наняли другого человека, и сами по очереди ежедневно ездили к Джозефу, и контролировали его. Но с того самого жуткого вечера все работники казино Джозефа Каннингфокса прозвали его "Диким Джо".

Таким образом, Питер и Кевин скрыли от отца правду, и Моррис оставался в неведении около двух недель. Но он не был глух и слеп и, конечно, видел изменения в поведении своих сыновей. Он неоднократно спрашивал их о том, как развивались дела у них лично и у Джозефа, но уклончивые ответы сыновей заставили его сомневаться в том, что всё шло так хорошо, как они говорили.

Начав серьёзно волноваться, он решил позвонить одному из работников казино, в котором работал Джозеф, зная, что этот человек обязательно должен будет рассказать Каннингфоксу истинное положение дел. Предчувствие не обмануло его. То, что он услышал, глубоко потрясло его. Он ругал себя за то, что не увидел явных изменений в Джозефе. Он чрезвычайно располнел, и на его лице появилось странное довольное выражение с явными признаками весёлой жизни. "Я должен был всё это заметить и немедленно отреагировать, — думал он. — И старый прохвост Гамблер. Мне не стоило доверять человеку с такой фамилией*…"