Мне тоже приходили на ум подобные мысли, но я не стала об этом говорить, потому что если прежде чувствовала раздражение на Артема, то теперь горечь.

Всего пару дней назад мне казалось, что вот она, та счастливая жизнь, ради которой я столько страдала. Мы заработали кучу денег, Артем выздоровел, и теперь оставалось поехать в детский лагерь на море, забрать домой наших отдохнувших детей...

– Это подземный ход, – удивленно пробормотал Артем, продолжая пробираться вдоль стены. – Интересно, зачем такая штука Валерии?.. – Он остановился. – Ход ведет влево, а насколько я могу себе представить, мы удаляемся от дома. Нам это нужно? – И сам себе ответил: – Не нужно.

И тут же выругался, наткнувшись на что-то.

– Еще одна дверь? – попробовала угадать я.

– Нет, деревянные козлы. Видимо, все-таки по проходу ведут электричество. Стой на месте, не двигайся. Я сейчас попробую найти ответвление. Должен же ход вести к дому. Иначе зачем...

Он двинулся в темноту, задевая рукавом стену, отчего казалось, что ее трогает крылом летучая мышь. Почему-то именно ее я представила и поежилась.

Казалось, его не было целую вечность. У меня от неподвижности даже ноги затекли.

– Этот коридор кончается котлованом. Я чуть в него не свалился. Уже ногу поднял, чтобы шагнуть... Ерунда какая! Что здесь строится, хотел бы я знать!

Но поскольку ответить ему было некому, Артем решил:

– Что ж, попробуем пойти влево.

Влево мы шли долго. Я еще подумала: кому-то же было не лень это все копать. Если, конечно, не использовался старый ход. Здесь было ощутимо холоднее, чем наверху, где стояло хоть и северное, но лето. Я стала замерзать, но жаловаться не хотелось.

Вскоре идти стало труднее. Не то чтобы ход сузился или было трудно дышать, но он, кажется, начал подниматься вверх.

И наконец мы пришли в колодец. По счастью, сухой. В кромешной тьме я этого увидеть, конечно, не могла, но нащупала руками. Причем выложен он был кирпичом. Артем тоже что-то нащупал, потому что удивленно воскликнул:

– Лестница! Постой на месте, я полезу, посмотрю.

Слышно было, как поскрипывают на узкой лестнице его кроссовки. Еще некоторое время он скрипел и звякал, а потом сверху хлынул яркий свет. То есть мой супруг добрался до обычного металлического люка, которым закрывают смотровые колодцы на дорогах, и открыл его.

– Белка, лезь сюда!

Мне пришлось слегка подтянуться на руках, чтобы поставить ногу на первую ступеньку, и вскоре я с облегчением вывалилась из нечаянного подземного заточения.

Мы с Артемом оказались на невысоком холме, и прямо перед нами метрах в трехстах расстилалось подворье некоей Валерии Степановны.

Я взглянула на часы. Пятьдесят минут мы блуждали неизвестно для чего, и это показалось мне таким глупым и смешным, что не выдержав я расхохоталась.

Артем вздрогнул от неожиданности и посмотрел на меня. Это меня насмешило еще больше. Юные спелеологи. Спасатели! Поехать за несколько сотен километров, чтобы играть в пионерскую игру «Зарница»!

Он перевел взгляд вниз, где по двору Валерии разбегались темные фигуры в масках.

Я перестала смеяться, но теперь мне захотелось плакать.

Почему-то я раньше никогда не задумывалась, каково приходится женам героев. Не то чтобы я считала Артема именно героем, но его готовность помогать окружающим была такой активной, такой самоотверженной...

Поневоле задумаешься. Представляю картину: на вопрос суда, почему вы разводитесь, жена говорит: «Потому, что мой муж думает в первую очередь о ком угодно, только не обо мне и детях». И при этом он говорит: «А чего о вас думать, у вас и так все в порядке!»

Иными словами, под явной, как мне казалось, причиной нашего взаимного с Артемом охлаждения и отдаления вдруг открылось второе дно. Будь я поумнее, для этого вовсе не обязательно было ехать с мужем в рейс, достаточно проанализировать кое-какие моменты нашей совместной жизни.

Но я поехала, и это к счастью, ибо я смогла не только оказаться необходимой своему мужу, но и в процессе борьбы за семейное благосостояние выяснить, что за черная кошка между нами пробежала.

Получилось, выяснить выяснила, а легче не стало. И вот теперь мы с ним опять ввязались в опасное предприятие, но на этот раз нам совершенно ненужное.

Мы сидели с Артемом возле люка, из которого только что вылезли, на куче каких-то давно срубленных веток и машинально смотрели на людей, которые суетились во дворе Валерии. Сейчас они все сделают без нас: найдут Лилию, покарают бандитов. Поймают наконец неуловимого Рафика...

– Смотри! – вдруг оживился Артем, показывая влево.

Я глянула. Три мужские фигуры осторожно крались с другой стороны дома, а потом вдруг исчезли из глаз, словно куда-то нырнули.

– Уходи, – прошипел мне муж сквозь зубы.

– Чего вдруг? – удивилась я.

– Уходи, потому что здесь сейчас будет небезопасно.

– Ты имеешь в виду...

– Конечно, иначе для чего здесь возникли эти искусственные катакомбы? Небось в группе захвата никто не озаботился посмотреть, что это за двери с обратной стороны дома и куда они ведут!

– Можно подумать, ты представитель местных силовых структур! – разозлилась я.

– А ты что, предлагаешь мне уйти отсюда, как будто я ничего не видел? В любом случае, пока мы добежим до спецназовцев, эти уйдут.

– Ну и пусть уходят. Нам они ничего плохого не сделали.

Артем посмотрел на меня таким взглядом, будто я вдруг превратилась из красавицы жены в мерзкую жабу.

– Как ты можешь так говорить! Что с тобой случилось? Всего каких-нибудь полмесяца назад ты была бесстрашной боевой подругой, а сейчас на глазах превратилась в равнодушную мещанку.

Наверное, это было последней каплей, переполнившей чашу моего терпения. Причем умом я понимала, что сейчас не время выяснять отношения, а уж тем более уходить, но внутри меня будто кто-то холодный и жестокий вдруг щелкнул выключателем, и я превратилась в живой манекен.

Отвела взгляд от Артема. Огляделась. Нашла тропинку, которая вела вниз, и пошла по ней, все больше ускоряя шаги. Не было слез, страха, сожалений, только ощущение, будто холодный окружающий воздух – в начале июля! – вливается в меня, течет по жилам, медленно остужая весь мой организм.

По шоссе навстречу мчалась милицейская машина, и я, сбежав вниз, отчаянно замахала руками.

Из кабины выглянул какой-то милицейский офицер – погон не было видно – и закричал:

– Что случилось?

– Там, наверху, – я показала на холм, – люк подземного хода, к которому сейчас бегут трое бандитов.

Тот сунул голову внутрь – видимо, разговаривал с сидящими в салоне – и опять повернулся ко мне:

– Вы можете нам это показать?

– В этом нет необходимости, туда ведет эта единственная тропиночка, – сказала я, – идите по ней. Там как раз сейчас сидит мой муж и ждет этих беглецов.

– И вы так спокойно об этом говорите?

– А он у меня супермен, – сказала я и пошла по улице в направлении дома Валерии. Добавив уже про себя: «Всех бандитов раскидает и перестреляет».

Наверняка машина Андрея стоит на том же месте, и я смогу поговорить с Татьяной. Было такое ощущение, что я заболеваю. Что-то происходило у меня с головой, потому что я была не я, а кто-то другой, кто как раз в эту неподходящую минуту пересматривал свои взгляды на жизнь.

Главное, я понимала, что так быть не должно. Ни в одной книге я не читала, будто жены героев, к примеру, уходят от них или перестают ими восхищаться. В самый ответственный момент. Не может у нормального человека – а тем более женщины – вызывать раздражение тот факт, что ее муж спешит на помощь ближнему. Пусть и любому.

Наша машина так и стояла у двора Валерии, а рядом, в машине Андрея с открытыми настежь дверцами, сидела Таня, уставившись в одну точку. Она была так глубоко погружена в свои мысли, что не сразу заметила меня.

– Куда вы пропали?!