От Татьяниного вопля он вздрогнул и отстранился, тем более что Лилия тут же перестала тянуться ко мне своими когтями.

– Посмотрите, Артем Николаевич, на эту женщину. Она захотела легких денег. Ей было мало того, что привезли вы с Беллой. Она решила навариться еще и на смерти мужа... И ведь жива осталась. Оно всегда на поверхности плавает... И вот ради нее ты поставил на кон свой брак?

– При чем здесь мой брак? – удивился Артем.

– А при том, что твоя жена вряд ли захочет еще раз вытаскивать тебя из очередной передряги.

– Мне кажется, я и сам еще в силе, – холодно заметил мой муж.

– Знаю я таких сильных, насмотрелась, – фыркнула подруга. – Заниматься домашними делами, воспитывать детей им скучно. Им подвиг подавай! Чтобы раз – и в дамки. Никакой душевной работы, один импульс. Молодец, соответствуешь!

– Чему?

– Образу героя. Может, заодно и на Лильке женишься? А что, герои всегда женятся на спасенных красавицах.

Что она такое говорила? Все во мне протестовало против Танькиных высказываний, но при этом я молчала, как воды в рот набрав. Молчала, потому что успела осмотреть Артема: он весь был в хвое, мелких листьях, словно его только что как следует поваляли по земле. Ага, вон и скула содрана.

– Ты-то кто такая! – между тем завелась Лилия. – Артем – друг моего покойного мужа!

Она решила стать на сторону Артема. Может, и правда поверила в такой исход своего приключения. Она была не слишком внимательна и не понимала, что ее предполагаемый избавитель – вовсе не избавитель, потому что к ее освобождению элементарно не успел. С кем же это он успел подраться? Неужели нашелся человек, сумевший навалять моему крутому морпеху?

– Покойного, – с нажимом повторила Татьяна. – А кто его похоронил, не скажешь? Ты, как жена, знаешь, где могила твоего мужа?

Лилия затравленно оглянулась на нее и, не выдержав, опустила глаза. Татьяна теперь обернулась к моему мужу:

– Белла может засвидетельствовать, что я всегда была на твоей стороне, всегда тебя защищала и считала, что она просто дурью мается, от хорошей жизни. Считала, что у тебя вообще нет недостатков. Могла бы, дура этакая, знать, что таких людей не бывает.

– И какой же ты у меня обнаружила недостаток? – криво усмехнулся Артем.

– Ты показушник.

Он отшатнулся, словно подруга его ударила, и глухо проговорил:

– Таня, я могу и обидеться.

– Давно пора.

– Хватит! – закричала я и, взглянув на их удивленные лица, повторила спокойнее: – Хватит. Я еду домой, а вы как хотите. Ключи!

Я протянула Артему руку, и он молча вложил в нее ключи от машины.

– Таня, ты с Андреем поедешь?

– С Андреем, – кивнула она, глядя на меня с интересом.

– А ты? – Теперь я обращалась к Лилии.

– Я – с тобой, – покорно кивнула она.

Ни на кого не глядя, я пошла к выходу, боковым зрением отмечая, как следом за нами двинулся и Артем.

– Погодите, молодой человек, – остановил его один из милиционеров. – Вы, пожалуйста, задержитесь. У наших товарищей имеются к вам кое-какие вопросы.

Я обернулась и долгим взглядом посмотрела на мужа. В другое время я непременно что-то сказала бы. И может, не просто сказала, бросилась на защиту, что-то требовала, а теперь я спросила:

– У тебя деньги есть?

– Есть, – медленно проговорил он.

– Тогда приезжай, когда сможешь. Если не с Андреем, то на автобусе... Пойдем, Лилия.

Больше я не оглядывалась.

Гражданка Коваль села на заднее сиденье нашей машины, приготовившись, наверное, со мной не общаться, но я не стала спорить. Нам предстоял долгий путь, и я готова была держать пари, что у Лилии просто терпения не хватит всю дорогу молчать.

Но ее и так хватило ненадолго.

– Клубника уже кончилась? – спросила вдруг Лилия.

– Кончается.

– Жаль. Это моя любимая ягода, а я так ее и не попробовала.

– Некогда было, – ехидно заметила я.

Надо же, совсем недавно я уже праздновала победу. Мы вышли с честью из борьбы если не за свое место под солнцем, то за достойное существование. Между собой мы с Артемом расставили все на свои места. Конечно, умер Саша, но тут нашей вины не было, как и причины, почему бы нам наконец не зажить спокойной семейной жизнью, поминая добрым словом покойного друга.

Нет, надолго меня тоже не хватало. В смысле стервозности. Я приткнула машину у обочины и потянулась за сумкой, которая стояла на заднем сиденье рядом с Лилией.

Танька, приехав за мной, сунула мне в руки эту банку с клубникой. Опять, видимо, ее мама привезла с дачи, а моя подруга в отличие от многих клубнику есть не могла.

«– После ста пятидесяти граммов, – говорила она смеясь, – я вся покрываюсь сыпью.

– А твоя мама об этом не знает?

– Знает. Но она думает, что у меня это давно прошло. Наверное, как негр-абориген не представляет, что кто-то может не любить бананы, так и моя мама думает о клубнике: ее должны любить и есть абсолютно все. Особенно если ее вырастили на своей даче, без всяких там удобрений и химикатов».

– Что это? – тихо спросила Лилия.

– Не видишь? Клубника. Тебе сколько лет? Сорок пять?

– Сорок два, – ответила она, все еще не решаясь притронуться к клубнике.

– Жизнь у тебя только начинается! – сказала я. – Возьми ягодку в рот и загадай желание. Вот увидишь, сбудется.

Не знаю, что это меня на патетику потянуло. Наверное, Лилия мысленно усмехнулась. Разница в возрасте между нами навевала на нее грустные мысли.

– Какая огромная! – восторженно ахнула она, с трудом вынув первую клубничину, всего лишь чуть уже широкого горла банки. – Кому ты ее везла?

– Никому конкретному, – буркнула я, заводя машину.

Конечно, мне нелегко было выходить из состояния эйфории. С трудом я осознавала тот факт, что если я собиралась впредь быть рядом с Артемом изо дня в день, посвящать свою жизнь только ему, дышать только для него, то он по отношению ко мне вовсе такого не чувствовал.

– Говоришь, Сашу похоронили? – тихо спросила Лилия; отчего-то и ей эта здоровущая клубника в горло не лезла. Она, кажется, с трудом съела одну ягоду.

– А ты думала, до сих пор лежит в морге, тебя ждет?

– Зря ты так, – печально проговорила она. – Что уж я тебе такого плохого сделала?

– А что хорошего? – огрызнулась я. – Вон мой муж все бросил и к тебе на выручку помчался.

– Ты и в самом деле ревнуешь? – удивилась она.

– Кстати, не поняла, чего тебя здесь держали? – Я не собиралась отвечать ей на сугубо личный вопрос.

Лилия смутилась и нарочито внимательно посмотрела за окно.

– Я у Валерии вроде домработницы была. Готовила для нее и этих мужиков...

Она запнулась.

– Что? Неужели... – Я постеснялась озвучить свою догадку.

– Рафик говорил, на безрыбье и рак – рыба. Кобелина еще тот. Ему всегда нужно: в завтрак, обед и ужин...

Я хотела брякнуть: «За что боролись...», но передумала. Зачем? Разве Лилия не получила свою порцию унижений в полной мере? Интересно, если бы мы с Артемом не приехали, она бы так у Валерии и жила?

– Ты сможешь это забыть?

– Бог наказал меня за то, что я не довольствовалась тем, что имела, – проговорила Лилия и, помолчав, добавила: – Только все бесполезно. Ты же видела, я моментально взрываюсь, забывая обо всех своих обетах. Беспричинная злость – это уже диагноз. Может, мне транквилизаторы попить?

– Попробуй, – пожала я плечами.

– Как ты думаешь, их арестуют?

– А есть за что?

– Конечно. Они же за полгода четырех водителей большегрузов убили, а еще у двух отобрали фуры и покалечили... Правда, после того, как четверо из них погибли, Рафик вроде притих, но я думаю, ненадолго.

«Четверо, не пятеро!» – мысленно обрадовалась я.

– И Рафик так спокойно тебе обо всем говорил? – усомнилась я.

– А он не сомневался, что я там и останусь. Смеялся: как раз сейчас парни роют котлован, и мне удобно будет лежать. В бетоне... Как там Иришка, Сонечка? – спросила Лилия опять без перехода. Видно, мысли у нее в голове толпились беспорядочные, вот она и выдавала их, как говорится, в порядке поступления.