– Послушай, помощник, а почему ты не помог мне?

– Тебе? – безмерно удивился он. – А зачем помогать тебе, если ты и сама все можешь?

– Но и милиционеры тоже все могут. Они до сих пор обходились без тебя, но ты стал им навязываться, а я обходилась без тебя, потому что мне пришлось это делать. Женщина не может оставить свой дом только потому, что из него ушел мужчина. В таком случае ей приходится брать в руки отвертку, молоток, топор, а если не получается, то приглашать другого мужчину, умельца...

– На что ты намекаешь? – возмутился Артем.

– Я не намекаю. Я рассказываю, как обстоят дела в нашей семье. Завтра, например, я еду за детьми в лагерь. Заметь, я не говорю тебе: Артем, съезди, привези детей, а еду сама, потому что я привыкла, что могу надеяться только на себя. Более того, я начинаю думать, что твое самоустранение от домашних дел не связано с обидой на меня, ее ты использовал только как повод...

– В каком смысле? – Он сделал вид, что не понял.

– Чтобы развязать себе руки! – закричала я.

Господи, что происходит? Совсем недавно я млела оттого, что у нас все хорошо, что опять вернулось время той далекой счастливой жизни. Неужели поговорка «Разбитого не склеишь» в полной мере относится к нам? Мы нашу чашку склеили, но трещина за это время стала такой широкой, что половинки так и не встали на прежнее место.

– Не говори ерунды! – закричал он.

Оказывается, в наших отношениях наступил следующий этап: раньше мы отдалялись друг от друга молча, теперь мы стали друг на друга кричать.

– Ага, не нравится! Правда глаза колет!

Артем взглянул на меня чуть ли не с ненавистью, развернулся и быстрым шагом пошел в кухню. И вдруг несколько мгновений спустя оттуда раздался страшный удар, треск, что-то зазвенело, обрушилось. И наступила тишина.

Испуг поразил меня в самое сердце. У меня подкосились коленки, и я даже не сразу смогла выровнять свой бег в сторону кухни.

Боже, что я увидела! Артем сидел на полу, и все лицо его и руки были в крови!

– Темочка, родной, что с тобой?!

Отчего-то я опустилась на колени и поползла к нему. Лицо у моего мужа было ошарашенное, недоумевающее. Он посмотрел на меня, потом на себя и медленно приподнял руку, которой опирался об пол. С нее кусками отваливалась... раздавленная клубника!

Он механически слизнул одну из них и удовлетворенно хмыкнул:

– Сладкая!.. Понимаешь, Белка, я оступился и смахнул на пол лукошко с клубникой, а потом в нее же и упал. Тебе не кажется, что в этом году у нас клубники больше чем достаточно?

– Но эту я взяла вовсе не нам, а детям. Я думала, что они в лагере ее не слишком переели. Меня старушка уговорила. Сказала, последняя.

– Иди ко мне. – Он протянул руки.

– Но ты весь грязный, – не согласилась я.

– Грязный – это когда в грязи, – не согласился он, – а я клубничный.

Была не была! Я плюхнулась к нему на колени, додавливая оставшиеся целыми ягоды.

– Теперь мы с тобой два поросенка в клубнике.

– Наверное, я не прав, – проговорил Артем, целуя меня в ухо.

– Не наверное, а точно!

– Рассобачился.

– Не без того.

– За детьми поедем вместе?

– Они обрадуются.

– А как, ты думаешь, они отнесутся к маленькому братику?

– Или к маленькой сестренке? Думаю, тоже обрадуются. Если, конечно, ты поступишь в институт.

– А при чем здесь это?

– А при том: не будет института, не будет у ребят сестренки.

– Какая ты все-таки вредная, Белка!

– Не сомневаюсь, что у Зины характер куда лучше.

– Опять Зина! Да откуда ты ее взяла?! – возмутился Артем.

– Придумала, – вздохнула я. – Будем считать, что Зина – наш несостоявшийся семейный кошмар.