– Сижу вот и думаю: моя жизнь тоже кончилась, только гораздо раньше. Если подумать, я прожила двадцать четыре года, можно сказать, с чужим человеком. Без любви, без добра... Нет, того добра, материального, хватает, натаскали, а вот доброты... Наверное, всех, кто выходит замуж за одного назло другому, настигает кара. Ну да тебе-то чего о том знать...

Я протянула ей деньги, которые Лилия небрежно положила на край стола.

– Пересчитай!

– А зачем? Семейство Решетняк у нас всегда было образцом честности. Вон видишь, в красном углу висит ваша семейная икона... Шучу! Небось ты каждую пачку по три раза пересчитала.

– А как же.

– Вот и я говорю: хорошего же ты обо мне мнения. Как и твоя прекрасная подружка. Думаешь, не знаю, кто она? Слава Богу, читала ее статьи. И всегда думала: ты бы, милочка, нашла себе хорошего трахальщика, да и перестала на людей отвязываться.

– А при чем здесь моя подруга? Или я?

– При том! Вы уже решили, какая дрянь Лиля Коваль. Тело мужа еще не остыло, а она уже деньгами интересуется. Не волнуйтесь, мне на мою жизнь хватит. А не хватит, я пойду на другую работу, на третью... У меня всегда была голова на плечах, и начальство это ценило.

– А мы и не волнуемся. Возьми деньги и напиши мне расписку, что я с тобой полностью рассчиталась.

Лилия откровенно нарывалась на ссору, и в какой-то момент мне в самом деле захотелось сцепиться с ней. Но я понимала: этого делать нельзя. Кто знает, может, у нее такая своеобразная реакция на стресс.

– Ладно, расслабься, – усмехнулась Лилия, – напишу я тебе расписку. А сейчас давай вместе Сашу помянем.

– Прости, не могу, я от тебя прямо к Артему в больницу, а это полдня езды.

– А я выпью... Боже, как я ненавидела эту его поганую работу! Мне так хотелось его полюбить, быть ему хорошей женой. Но кому быть женой? Этой фотографии?.. Рейсы, рейсы! А когда возвращался, о чем говорил? Темка то, Темка это... Правда, ты молодец, тоже не терялась.

– В каком смысле?

Я почувствовала, как кровь отхлынула у меня от лица. Но Лилия продолжала бурчать, словно и не на мой вопрос отвечала, а говорила сама с собой:

– Я как узнала, посмеялась от души! Надо же, думаю, и святая Белла не без греха. Муж – в дальнюю дорогу, а она к дружку под бочок...

– Заткнись! – заорала я дурным голосом, в момент забыв о своем высшем образовании и редакторской работе, которыми так гордилась моя мама, сравнивая меня с другими женщинами. – Дура! Что ты мелешь, какой дружок?!

– Ого! Мы уже кричим и даже вопим. Значит, за живое тебя задела? Как там вы, литераторы, любите цитировать насчет того, что сердишься, значит, ты не прав... Брось, об этом весь гараж гудит: Решетняк – рогоносец!

Вот оно что! Я вовсе не собиралась у Лилии задерживаться, а сейчас в растерянности плюхнулась в рядом стоящее кресло, сразу позабыв обо всем, кроме страшных слов: «Решетняк – рогоносец».

Кто-то из великих сказал: «Поклеп – что уголь, не обожжет, так замарает!» Наверное, у каждого человека есть недоброжелатели. И скорее всего тот самый главный механик, и немногословный, и не сплетник, все же обмолвился кому-то о неверной жене Артема. А сухой хворост уже был приготовлен и вспыхнул даже не от спички, а при одном упоминании о ней...

– На вот, выпей! – Лилия втиснула мне в руку бокал с какой-то рубиновой жидкостью.

– Что это?

– Гранатовый сок. Сама делаю. У нас соковыжималка немецкая. Дорогущая, но, как видишь, выжимает – я тебе дам!.. А ты что же, не знала об этом? Ну, что твоего мужа так называют?

– Не знала, – поневоле горестно выдохнула я. – Да и кто бы мне об этом сказал?

– А твой Решетняк знал. Шурик рассказывал, как ему своего дружка пришлось успокаивать. Да что там Шурик! Я и сама Артему говорила, чтоб не переживал. Мало, что ли, баб в городе!

– Когда это ты ему такое говорила?

– Если тебя интересует число, то я не помню. Тогда еще он у нас ночевать остался. Коваля мы спать отправили, а с Артемом часов до двух ночи на кухне просидели. Ты не думай, я не слишком на тебя наезжала. Наоборот. Сказала, не все же вам, кобелям, гулять! Можно подумать, ты без греха. А он так, знаешь, лицом потемнел и говорит: «Хочешь верь, хочешь не верь, а только я Белле никогда не изменял!» Да только кто ж такому поверит?

– Послушай, Лиля. – Голос мой звучал чуть ли не просительно. – А это было не десятого мая?

Тогда Артем впервые не ночевал дома.

– Говорю же тебе, не помню!.. Постой, это было на праздники. Девятого мы ходили поздравлять моего отца, а десятого... Правильно, десятого мая твой муж к нам и приходил. Я его еще пожурила: мол, почему без Беллы пришел? А он так усмехнулся и говорит: «Что ей за интерес с необразованными шоферами время проводить?»

Я не просто покраснела – краска залила мое лицо. Я всегда была плохой актрисой, а тут вдруг почему-то стала оправдываться перед Лилией, словно у нее было право меня судить:

– Ерунда какая-то! Ты не поверишь, но я всего лишь раз пошла в ресторан с одним из авторов издательства, а при выходе из ресторана сдуру с ним поцеловалась...

Не понимаю, отчего я разоткровенничалась с женщиной, которая не только никогда не была моей приятельницей, а и вообще не вызывала у меня симпатии.

– Бывает, – неожиданно мягко проговорила Лилия, усаживаясь в кресло напротив. – Завистников на свете много. Кто-то живет плохо и хочет, чтобы всем вокруг было так же плохо! Говорят, что люди за все получают по заслугам. Ничего подобного. Чаще всего именно негодяи благоденствуют. По крайней мере при жизни. А есть такие, что вроде и все у них есть, но они все равно другим завидуют, потому что боятся, что тем все равно лучше...

Поймав мой изумленный взгляд – никогда прежде жена Саши при мне не философствовала, – Лилия осеклась и перевела разговор на другое:

– Саша всегда говорил мне: «Змея ты, Лилька, особо ядовитая! Тебе бы подошло имя Зоя». А мне, представь себе, нравилось, все же змея лучше, чем серая мышь... Змея может жить и одна. И отравляться собственным ядом...

– А ты не думала, что Саше могла нравиться его работа? – спросила я у Лилии, но словно у себя; ведь и я в отношении Артема никогда прежде об этом не задумывалась.

– Что в ней любить-то? Дорога она и есть дорога. Серая лента, как сами шоферы и поют. А дорога серою лентою вьется! Серая лента, завязанная узлом на шеях жен. Твои авторы еще не создали такой образ?

– Ты можешь быть первой, – с усмешкой откликнулась я.

Наверное, мне пора было уходить. Но едва я стала приподниматься из кресла, как Лилия ухватила меня за руку:

– Погоди, неужели я не заслуживаю никаких подробностей? Я хочу знать, как умер мой муж.

– Подробности теперь может сообщить только патологоанатом. Предварительный диагноз – обширный инфаркт.

– Не притворяйся. Я не эти подробности имею в виду! – рассердилась Лилия. У нее странным образом менялись периоды опьянения с чуть ли не полной трезвостью.

– Думаю, Саша разволновался из-за этой клубники. Как-то в суматохе сборов он, видимо, о таком не думал, а чем ближе мы стали подъезжать к этой базе, тем больше его стала точить мысль, что Валерия ведет нечестную игру. Конечно, он и представить себе не мог того, что случилось на самом деле. А тут еще машину занесло на глине, которую натаскали трактора. Фура развернулась на шоссе, прицеп оторвался...

– Опять не то. Ты говорила, что в вас стреляли. Когда ранили Артема? На обратном пути?

– На обратном. Тогда у нас не было груза, а был лишь дипломат с деньгами, его подарила Артему «добрая» Валерия Степановна. За нами сразу кинулись две машины с бандитами. Едва мы отъехали от города. Веришь, кабину фуры в решето превратили. Из автомата стреляли. Хорошо, мы об этом узнали заранее, и Артем за дверцами поставил такие толстые металлические листы. Двери получились как бы бронированные...

– Постой! – Лилия протянула вперед руку с растопыренными пальцами и в эту минуту опять будто враз протрезвела. – А как он узнал, что в вас будут стрелять?