В воскресенье Киса сидит на кухне и пишет свою докторскую диссертацию. Я прихожу из гостиной, где я в третий раз переписываю мою рукопись "Князя мира сего", обнимаю Кису сзади, поласкаю ее, потом приглашаю ее в спальню.

- О-ох, опять... - тяжело вздыхает Киса. С легкой неохотой, но все-таки идет в спальню. У женщин это называют фригидностью, а у мужчин импотенцией. А в общем это подавленная или бывшая лесбиянка пассивного, или женского, типа, которые очень похожи на нормальных женщин, как сказал бы мой дружок профессор Свядощ Абрам Моисеевич в своей книжке "Женская сексопатология". Потому мне и приходится плевать себе на руку и смазывать ей райские врата. А все считают нас идеальной парой.

Тема Кисиной диссертации такая: "Акмеисты - Гумилев, Ахматова, Мандельштам". А в моей картотеке насчет этих акмеистов есть масса интересных материалов - сплошная психопатология. Чтобы помочь Кисе, я говорю:

- Чтобы написать толковую диссертацию, загляни в мою картотеку. Вон, за твоей спиной. Все акмеисты ненормальные. Не зная этого, ты не напишешь хорошей диссертации.

Но Киса смертельно боится всего, что связано с психопатологией. И у нее есть для этого серьезные основания. Во-первых, она преподает начальные курсы русского языка в Колумбийском университете, а ее начальник - профессор Харкинс - всем известный гомосексуалист и уже много лет вместо жены живет с каким-то японцем. Киса его страшно боится, хотя позже выяснилось, что профессор Харкинс вполне приличный человек. И, во-вторых, руководитель ее диссертации профессор Ржевский в своей книжке "Две строчки времени" честно признается, что он минетчик, и подробно описывает, как он делает минет своей студентке-хиппи и наркоманке-психопатке. А минетчик - это латентный гомик. В таком окружении вполне естественно, что Киса боится затрагивать эту тему.

А годы себе идут и идут. И так подходит 1973 год. И здесь начинается история, которую я уже описал в моем рассказе "Арабская сказка". Коротко напомню, что там было: Киса вдруг заявляет, что она бросает писать свою диссертацию. А мне это очень жалко. Четыре года она училась в Сити-колледже и получила бакалавра. Потом она два года училась в Хантер-колледже и получила магистра. Потом чуть ли не десять лет она проходила докторскую программу в Нью-Йоркском университете. Вот уже два или три года она пишет свою диссертацию. И когда осталось пустяк, какие-то 5% или 10%, она хочет все бросать. Это в ней заговорила душа мазохистки, которая ищет свое счастье в несчастье.

А я ломаю себе голову: как же это перебороть ее мазохизм? Будучи членом совершенно дегенеративной семьи, больше всего на свете она хочет ребенка. Эх, была ни была.

- Киса, закончи свою диссертацию, - говорю я. - Тогда я сделаю тебе ребенка. - А чтобы утешить самого себя, я добавляю: - Если родится такая пакость, как твоя Галка, то к тому времени я буду уже на том свете и ничего этого не увижу.

На таких условиях Киса закончила свою диссертацию и стала доктором русского языка и литературы. А мне нужно за это расплачиваться. Раз пообещал, так держи свое слово. Делаю я ей ребеночка месяц, делаю два, потом три месяца - и ничего не получается. Тогда Киса смущенно сознается, что у нее, видите ли, начался климакс, это когда у женщин прекращаются менструации. Обычно климакс проходит у женщин в возрасте между 45 и 55 годами. А Кисе только 38 лет. Энциклопедии говорят, что только 4% женщин имеют климакс моложе 40 лет. И Киса попадает в эти 4%! Дефективная она, недоделанная, вот вам и результаты. А снаружи она выглядит вполне прилично, и к тому же теперь еще и доктор.

Так делаю я ребеночка целый год - и ничего не получается. Хотя я знаю, что у меня все в порядке, две женщины были от меня беременны, одна два раза каким-то образом "скидывала", как она говорила, а вторая делала от меня аборт, за который я честно платил.

Через год у Кисы вдруг заболел живот. Пошла она в госпиталь, ей говорят: беременность. Ей бы только радоваться, но живот болит и болит. Пошла она во второй госпиталь, ей говорят: да, беременность, но какая-то неправильная беременность, да еще и гнойное воспаление плода. Лежит Киса в постели и мучается. Звонит она Лиле Кудашевой и жалуется. Лиля с мужем приехали и забрали Кису к себе. Полтора месяца Киса лежала в кровати Томочки, покойной дочери Лили, которая сгорела в пожаре, и лечилась у доктора Истока, который жил неподалеку. А Лиля трогательно ухаживала за Кисой, носила ей в постель куриный бульончик. Тогда я был очень благодарен Лиле.

Затем началась такая путаница, такая чертовщина, что разобраться в этом довольно трудно и без теории вероятности тут просто не обойдешься. Это уже область высшей математики или высшей социологии. Так вот, теория вероятности говорит следующее. Киса когда-то уже пыталась забеременеть от других мужчин - и поймала мандавошек. Теперь же, не в состоянии забеременеть от меня и подхлестываемая советами своей матери, она опять пробовала этот же метод, как говорят в народе, попасть в рай на чужом х... А Господу Богу этот бардак надоел, и он наказал ее неправильной беременностью.

И доброта Лили Кудашевой - это не просто доброта, а доброе зло. Здесь теория вероятности говорит следующее: Господь Бог не ошибся, когда наказал Лилю двумя очень дефективными детьми: дочка Томочка - лесбиянка, наркоманка и самоубийца, а сын Ника - слабоумный, дебильный дурачок тоже с комплексом саморазрушения. Это не из воздуха, не случайно, а потому, что Лиля лесбиянка. А то, что она замужем, это ничего не значит: она просто стала минетчицей, о чем специалисты говорят, что это 69 способов быть несчастным.

Потому у Лили и дефективные дети.

И еще такая деталь. В 1970 году вышла моя книжка "Князь мира сего", где я описываю всяких дегенератов. Все наши знакомые, включая и Лилю, эту книжку читали. Лиле эта книжка не понравилась. Ведь я пишу, что в доброе старое время, в средние века, таких дегенераток, как Лиля, называли ведьмами и чертовками и жгли на кострах. Вот чертовка Лиля и решила мне отомстить - и испортила мою жену. Конечно, выяснилось все это только гораздо позже, задним числом.

Отлежавшись полтора месяца у Лили, Киса вернулась домой худая и злая: доктора сказали ей, что теперь она детей иметь не может. Нормальная женщина на этом успокоилась бы. Но не мазохистка Киса, которая ищет свое счастье в несчастье. Теперь она заявляет мне, что она обязательно хочет иметь приемного ребенка. А моя картотека говорит, что приемные дети - это, в большинстве случаев, дети проституток, воров, сумасшедших, алкоголиков и тому подобное. Вот и выбирай себе ребеночка.

Быстро сказка сказывается, да не скоро дело делается: после долгих осложнений, споров и скандалов, в конце концов, Киса купила за 5.000 долларов 5-месячного арабчонка из Бейрута в Ливане и привезла его домой в октябре 1975 года. Киса работает два дня в неделю по 4 часа. Это время я играю роль папы: кормлю ребенка и меняю пеленки. Арабчонок поест, облизнется и улыбается мне. Совершенно не капризничает, только ест и спит. А когда проснется, то все время дружески улыбается. Забавный ребенок.

Даже не спросив меня, Киса назвала арабчонка Андрюшкой, в честь своего явно дегенеративного племянника в Париже. Затем Киса крестила Андрюшку у о. Митрофана в церкви Спаса-на-грехах и сделала Лилю Кудашеву крестной матерью, то есть моей кумой. Только кума Лиля на меня как-то странно косится.

Даже сегодня, 27 лет спустя, я помню день рождения Андрюшки: 15 мая 1975 года. Ровно через год он начал ходить, держась за мой палец. Вскоре он начал и говорить, сначала "ма-ма", а потом и "па-па". Каждую неделю Киса расстилает на полу специальную бумагу и мерит Андрюшку сантиметром.

- Что ты его меряешь? - спрашиваю я.

- Я боюсь, что он недоносок и будет маленький, - говорит Киса.

- Ребенок совершенно нормальный, - говорю я тоном специалиста. - Тебе очень повезло. Посмотри, как он улыбается и никогда не плачет. Солнечный ребенок.

Если с Андрюшкой все в порядке, то зато с Кисой начался какой-то беспорядок. Она вдруг заявляет мне, что вот уже десять лет она меня ненавидит - и смотрит на меня волком. Потом она заявляет, что она переезжает жить в Си-Клиф и покупает там дом. Это все работа кумы Лили.